– Я не Академик. Помнишь, я говорил, что потерял память?

Карина махнула рукой:

– Может, и так, но мне кажется, ты просто не хочешь говорить на эту тему. Но все же… Расскажешь?

Я задумчиво посмотрел на слабо мерцающую сеть, подергал себя за мочку уха и активировал конструкцию. Вот заработали плетения, формирующие от поверхности каменной площадки энергетические плоскости, уходящие в тело скалы. Вот запустился генератор, задавший им вибрацию с найденной мною экспериментальным путем частотой. Над площадкой поднялась пыль. Зубы заныли от вибрации, каким-то образом передавшейся нам то ли через ноги, то ли через воздух. Но частота колебаний, пока дошла до нас, явно изменилась, что меня несказанно порадовало, ведь иначе в организме может что-нибудь разладиться. Я схватил Карину за руку и увлек ее в глубь разлома на десяток метров. Сразу стало легче. В воздухе стояла тишина – полог, накрывший действо, не пропускал звуки. Небольшие выбросы энергии неплохо поглощались магонасосами и по тонкому каналу передавались обратно мне.

– Что ты делаешь?

– Готовлю удобную площадку для отдыха.

Ровно через три минуты все закончилось. Мы вернулись, и я стал смотреть, что получилось. А получилось неплохо.

Крупные камни развалились на кучу мелких, но все-таки результат был не совсем тот, какого я ожидал: крупняк тоже попадался, как-то все неоднородно вышло. Я снова накрыл площадку защитным пологом, сформировал под ним три гравитационных плетения и активировал их. Земля слегка дрогнула, еще раз взметнулась пыль, а когда она осела, дно расщелины покрывал серый слой мелкого-мелкого щебня. Не песок, конечно, но уже и не булыжники. Пришла запоздалая мысль – надо было попробовать сразу гравиударом, а не придумывать всякое-разное, однако, наверное, без разрезающей сети результат был бы все-таки скромнее.

Когда мы снова обустроились, теперь уже с удобствами, Карина вернулась к своей просьбе. Честно говоря, она поставила меня в тупик. Ну вот как, скажите, объяснить гуманитарию, например, технические принципы работы какого-нибудь прибора?

Кстати, о секретности или о том, что мои слова могут быть истолкованы превратно или против меня, я совсем не думал – вряд ли такое возможно с Кариной. Я вполне понимал, что мы сейчас очень близки друг к другу и в данный момент будем помогать и защищать напарника, не щадя своей жизни. В то же время я прекрасно осознавал, что, когда мы попадем в Оробос и Карина окажется в родной среде, она вполне может вернуться своим поведением, мыслями и намерениями к тем, что были вложены в нее воспитанием задолго до моего появления. Но и в этом случае я не видел особой опасности, а друзей надо искать и приобретать. Во-первых, Карина – мой шанс более-менее легально обосноваться в Оробосе. И даже если я там не останусь, кое-какая база мне нужна. А во-вторых, как я сказал, друзьями не разбрасываются.

Эти мысли у меня в голове надолго не задержались, и я сосредоточился на том, как и что я могу рассказать девушке.

Некоторое время она внимательно слушала меня. В ее глазах плескалось напряжение от попыток понять, что я ей втуляю. Наконец я заметил, как она расслабилась, явно потеряв нить моей мысли.

– Вижу, что непонятно объясняю, – посочувствовал я. – По-другому вряд ли смогу.

Карина

– Но ведь оробосский ты учил совсем по-другому? Я тебе ничего не объясняла, никаких принципов, но ты сразу язык схватывал и сейчас уже практически знаешь его как родной. Только легкий акцент чувствуется, через неделю и его не останется. Ты ведь использовал почти чародейскую технику для получения знаний. Я это только недавно поняла.

Никос задумался.

– Хорошо, попробуем, – сказал он после паузы. – Однако перед тем как начать, нам надо немного подготовиться. Мне необходимо разъяснить тебе некоторые особенности процесса, дабы мы не наломали дров…

Интуиция подсказала девушке: «наломали дров» – это нечто вроде «не наделали глупостей». Дальше пошел нудный инструктаж: что будет и как нужно действовать.

Вначале Карина вслушивалась и пыталась понять все эти странные слова про «устройство памяти и ассоциативные цепочки». Потом на нее снизошло озарение: а ведь хитро и тонко Никос придумал! Карина помнила, как изучала чародейство, и осознавала, что излишнее нетерпение вредит там, где требуется спокойствие. Пытаясь постигнуть хитрые объяснения Никоса, она, сама того не разумея, перешла в непонимающее, созерцательное состояние. Радостное нетерпение как рукой смело. Ее наставник не раз проделывал нечто подобное в таких ситуациях, занимал беседой на отвлеченные темы, добивался нужного настроя и только потом проводил урок. У Никоса это вышло куда более тонко, его слова не казались чем-то отвлеченным. Девушка только сейчас это ощутила. Похоже, слова тут не более чем фон, который позволяет добиться нужного сочетания мыслей. Но их необходимо стараться постигнуть, а сам процесс понимания настроит на нужный мысленный лад. Поэтому Карина все сильнее погружалась в хитросплетения объяснений, отвечая на наводящие вопросы Никоса.

– Ну вроде бы все. Тебе все понятно? – уточнил он. Карина кивнула. – Тогда присаживайся поближе, приступим.

То, что произошло дальше, оказалось очень знакомым. Она когда-то уже проходила через нечто подобное. Карина оживила в памяти тот момент, вспомнила, как следует действовать.

Отец ее хоть и был рожден чародеем, но обучение бросил довольно рано. В своем умении он не дошел дальше чаровника, а все свое время посвящал политической и управленческой деятельности. Однако даже небольшие навыки чародейства ему весьма помогли. От того, с какими мыслями и с каким настроем ты приступишь к делу, абсолютно любому, зависит твой успех. Не что ты говоришь, но как говоришь – вот на это смотрят люди. Даже без всякого чародейского воздействия, одним только вдохновенным видом ты можешь вести других за собой. Наблюдая за явными и скрытыми эмоциями людей, ты можешь узнавать их мысли, улавливать, что они думают о тебе, о себе, о своих способностях. И это дает тебе больше, чем их слова. Ты можешь мало уметь и знать, но если ты умеешь разбираться в людях, то всегда можешь нанять тех, кто лучше тебя, вдохновить их, добиться, чтобы они шли навстречу твоим интересами, получали результаты, нужные тебе.

Этим простым премудростям отец учил Карину с самого детства. Так и не добившись успеха в чародействе, но достигнув высот в более интересной для себя области – политике и денежных вопросах, – он все усилия тратил на детей. Чтобы они смогли достичь того, чего он сам хотел раньше: стать сильными чародеями. Их обучали с младых ногтей, им нанимали лучших наставников, тратились огромные деньги. На вопросы уже подросшей Карины, почему при таких затратах он не подтянет и свой чародейский уровень, отец неизменно отвечал: «Ты изучаешь управление конструктами, а я – чародейство человеческих судеб. И тебе, и мне нужно быть в тонусе. Чтобы освоить чародейство на должном уровне, мне нужно на время уйти из политики. Я потеряю навыки и форму, а политика этого не прощает. Поэтому учитесь. Быть может, на старости лет, когда уйду на пенсию, вы и меня научите».

Когда дела шли особенно хорошо, отец не скупился, заказывал уроки у глав чародейских школ, Повелителей Чар. За свою жизнь Карина видела их не так уж много раз: на крупных политических приемах, которые были организованы не без помощи отца, да на нескольких уроках, за которые платились огромные деньги. Но эти уроки словно впечатались ей в память, и она чувствовала себя обязанной окупить отцу эти затраты.

Что нужно для того, чтобы стать Повелителем Чар? В народе, как и среди обычных чародеев, ходили самые разные слухи. И вполне внятные, про какие-то секреты «высоких чародейских школ», про тайные ритуалы и конструкты, известные только их адептам, да и то не всем, а только высшим эшелонам; и нелепые, про отбирание знаний и сил у других чародеев, многочисленные жертвы и прочий бред. Но истина была куда банальнее, хотя и сложнее для постижения. Мир – это отражение тебя. Ты познаешь, чувствуешь и пропускаешь его через себя, меняешься. Изменившись сам – меняешь мир. Конструкты – продукт этих изменений. Именно это объясняли Карине наставники, и только это она познавала на своем опыте.