Пара закружилась, выполняя сложные па. Зал опустел. Люди расступились, отойдя в стороны. Сантуш — танец имперский. Большинство его не знало. Джилл двигалась с упоением, вкладывая в каждое движение всю свою страсть. Краем глаза она заметила, что весь зал наблюдает за их парой с нескрываемым интересом. Танец явно удался. Когда музыка стиха, со всех уголков послышались аплодисменты. Джильда радовалась успеху. Однако, как только Джилл кинула взгляд на помост, всё её хорошее настроение мигом улетучилось. Виктора там не было. Он вообще отсутствовал в зале.

Джилл, не подавая виду, что расстроена, быстро выскользнула в коридор. Затем по другой лестнице поднялась к себе. Нашла свои самокрутки. Ей очень хотелось расслабиться, но пить нельзя — завтра соревнования. Значит остаются только её фирменные косячки из травок. Девушка хотела было покурить на своей террасе, но передумала: не хотелось оставаться одной надолго. Тогда она спустилась назад, к бальному залу, нашла там выход на общую террасу и решила немного постоять здесь, прийти в себя и вернуться к гостям.

Она стояла на большом открытом балконе, выходящим в сад. Прохладный свежий воздух помогал остудить пыл, оставшийся после танцев. Деревья, шепот листьев на ветру, мерцание звёзд — прекрасный ночной пейзаж. Джилл невольно любовалась естественной картиной. Она неспешно открыла портсигар, достала самокрутки, выбила искру специальным устройством и закурила. Ароматный дым окутал её дивным облаком, точно туманом.

— Так ты куришь? — услышала она приятный мужской голос.

Повернувшись на звук, Джилл заметила Виктора. Брюнет разместился на одной из скамеек, расставленных здесь чтобы люди могли отдохнуть и насладиться прохладой с террасы. Плющ, свободно свисающий со стен, частично заслонял сидящего лорда, поэтому девушка не сразу его увидела.

Джильде захотелось уйти прочь. Однако, вопреки всякому здравому смыслу, ноги сами понесли её в сторону Харриса. Она молча подошла и протянула ему открытый портсигар.

— Косячки? — он явно повёлся на её уловку с формой самокруток. — Мало того, что куришь, так ещё и запрещённые вещества употребляешь?

— Ты будешь брать или нет? — спросила она, не вдаваясь в пререкания. — Штука сильная. Если сомневаешься в своих силах…

— Давай. — он взял одну самокрутку. — Забыть всё и расслабиться — это то, что мне сейчас нужно.

Джилл помогла ему прикурить, села рядом. Какое-то время они просто молча дымили.

— Хорошая дурь. — непонятно почему заключил Виктор. — Что за состав?

— Секрет. — не рассказывать же ему правду? — Особая комбинация. Я у проверенных поставщиков беру. Не сомневайся в качестве.

На самом деле она всё сама делала. Травы покупала в аптеке или собирала у отца в заповедной зоне. Высушивала, оборачивала бумагой и скручивала. Вот и всё.

Джилл не знала, как себя вести. Пожалуй, впервые в жизни всё настолько запутано. С одной стороны, нет ничего плохого, что они сидят вот так, рядом. С другой — чувства, которые вызывал Виктор, всё больше и больше пугали. Ещё не хватало связаться с корсиканцем!

Она невзначай взглянула на брюнета. Он сидел здесь же, рядом. Оперевшись спиной о стену, курил и смотрел в небо. Сейчас, когда вокруг никого нет, он вовсе не казался злым или гордым. Просто молодой мужчина с грустными глазами. И почему Мариам и тётя говорили про него столько гадостей?

Как раз в этот момент он осторожно дотронулся до её пальцев. Опять разряд тока. На этот раз сильнее. Она резко вздрогнула.

— Ты тоже меня боишься, — обречённо сказал он и убрал свою руку.

— Нет! — энергично замотала она головой. — Вовсе нет! Это… Просто от неожиданности. — не рассказывать же ему правду, почему её трясёт? — Ты… Ты хочешь ещё самокрутку? — догадалась она.

— Да. Можно?

Ого! Спрашивает разрешение?

Вместо ответа Джилл протянула ему портсигар.

— Хочешь, можешь все забрать, — сказала она. — У меня ещё есть. А штука действительно хорошая. Бери.

Виктор коробочку взял, но новую самокрутку не закурил. Просто продолжал молча сидеть на террасе, среди разросшегося плюща.

Джилл съедало любопытство. Кто он, что за человек? Не в смысле титула и происхождения, а по сути. Те странные чувства, что возникли у Джильды, казались ещё более странными — ведь она испытывала их к совершенно незнакомому человеку. Виделись несколько раз, перекинулись парой непонятных фраз — и всё!

— А почему тебя боятся? — нарушила она тишину. Пока он здесь, близко и без посторонних, нужно постараться хоть как-то нормально познакомиться. — Ты ведь совсем не страшный. Даже наоборот… — сказала она и запнулась: комплимент слишком явный.

— Ты находишь? — кажется, Виктор чуть повеселел. — Ах, да. Ты же из Империи. Ты ничего не понимаешь.

— А что я должна понимать? Ты ведь в курсе, что мой папа — боевой генерал? Да и я раньше училась в военном летном училище. Кое-что о жести знаю. Поверь, людей, которых стоит бояться — встречала.

— Вот как? Думаешь, страшного человека всегда можно вот так просто распознать? Между прочим, самые лютые преступники часто выглядят как обычные культурные люди. Но стоит им чуть раскрыть свою сущность…

И тут он посмотрел прямо на неё своими чёрными углями глаз. Взгляд вышел тяжелый. За этим точеным профилем бурлят нешуточные страсти. Однако Джилл взгляд выдержала. Глаз не отвела.

— Ты и правда не боишься. — откинулся он назад, упершись головой в стену. — Ты странная.

— То же самое могу сказать о тебе. Хочешь жениться на девушке, которую совсем не знаешь. Ещё и кучу денег за это отваливаешь. Зачем? Нет, я понимаю, Мариам — красотка. Ты и сам сегодня всё видел. Неужели… Всё из-за её внешности?

— Мне абсолютно плевать, какая у неё внешность, — равнодушно отозвался он. — Да, твоя сестра красива. Но если бы она была последней дурнушкой, я всё равно настаивал бы на браке.

— Хмм… — вскинула она брови. — И ты ещё утверждаешь, что это я — странная?

— Ты мыслишь как империанка. Корсиканка давно бы всё поняла. Тебе что, правда интересно, почему я так поступаю? — Джилл кивнула. — Тогда слушай. Это даже забавно, узнать, что скажет о моей истории человек со стороны.

Виктор наконец открыл портсигар, закурил и продолжил:

— Ты ничего не видишь странного в моей внешности. Это и не удивительно. В Империи цвет кожи, волос, разрез глаз — абсолютно не принципиальны. У нас же это важно. Происхождение зачастую ценнее богатства. Чёрные волосы и глаза — такого не встретишь у чистокровного корсиканца голубых кровей. Моя мать была из варварских земель. Отец в одном из путешествий повстречал семейство свергнутого князя. В момент знакомства от их былого великолепия остались одни лохмотья. Но стать, гордость — никуда не ушли. Моя мама даже в обносках сумела очаровать отца. Да так, что он пошёл против всех мыслимых и немыслимых правил и забрал её с собой. Так мать поселилась в замке моего отца, на планете Холли. У нас почти везде суровый холодный климат. Тёплые зоны есть, но их мало. В основном морозы. Но не снег стал причиной холода, погубившего мою мать, а семья отца. Никто не понял смелого поступка лорда Харриса, не поддержал. Наоборот, лишь осуждение и презрение. Но если на отца, как на чистокровного аристократа, сильно не нападали, то мать хлебнула горя сполна. Чего только она не слышала, чего только не натерпелась от родственников папы! Я, ещё будучи маленьким, прекрасно помню издевательства, свалившиеся на её голову. Ей постоянно твердили кто она и где её место. Открытым текстом. Не стесняясь в выражениях. Когда отец находился в замке — ещё сдерживались, но он часто отсутствовал, и тогда… Родственники бушевали не шутя. Апофеозом всего стало то, что мой отец так и не женился на матери. Сначала мешали религиозные догмы. Как только вопрос веры разрешился — возникли сложности с документами: мама, как представитель проигравшего рода, никак не могла подтвердить свой статус и даже личность. Потом позиция семьи: мой дед обещал лишить отца наследства, если тот все-таки женится официально. И папа колебался. Смалодушничал — возможно. Сейчас уже трудно сказать. Однако пока он медлил, мать слегла с воспалением лёгких. Казалось бы, такая простая болезнь. Вылечить её — раз плюнуть. Но мать как будто не хотела жить. Уже не боролась. Она сдалась раньше, намного раньше того рокового дня. Медленно потухала, пока не погасла навеки. Когда мамы не стало, отец наконец опомнился, он любил её сильно. Только было уже слишком поздно. Горевал он потом не один год. Раскаялся, с семьёй не общался. Только я находился рядом как утешение. Поняв свою ошибку, он постарался хоть что-то исправить и дал мне не только свою фамилию, но и официально признал старшим сыном-наследником. Вписал в родовую книгу, даровал звание аристократа. Но время шло. Отец оставался мужчиной, здоровым крепким мужчиной. И он женился. На этот раз его избранница оказалась с идеальной родословной. Не придерешься. После свадьбы мачеха быстро прибрала всё к рукам. Отца понять можно — его новая жена была так нежна и прекрасна. Светлые глаза и волосы, изящные черты. Только вот она никогда не улыбалась. Всегда ходила со строгим лицом, точно статуя. Никогда не понять, что у неё на уме. Вот и отец не понял. Мачеха же вела свою игру. Она желала править не только при отце, но и после него. А для этого титул наследника должен перейти к её ребёнку. Она родила двоих. Мальчика и девочку. Моих сводных брата и сестру. Таких же красивых блондинов, как и она. Только вот отец в вопросе звания наследника не уступил. Во всём потакал мачехе, а здесь не стал. Наследником остаюсь я — и точка. Тогда мачеха сделала вид, что смирилась. Сама же… Она отравила моего отца. Она потом сама мне призналась. Уже когда отца похоронили и она полностью захватила власть и ничего не боялась. Мачеха сначала держала меня взаперти в моей комнате как узника. Когда же страсти вокруг смерти и похорон затихли, она перешла к действию. Наняла людей, чтобы те со мной расправились. Причём обставили дело так, что это, якобы, несчастный случай. Просто меня казнить мачеха не могла: мой титул наследника связывал ей руки. Если просто и грубо убрать меня с пути — началась бы шумиха и разбирательства. А этого ей не нужно. И, по плану мачехи, я должен был совершенно случайно попасть под падающую плиту на стройке. Якобы мальчишки всегда любят лазить по опасным местам. И у них всё бы получилось. Но вмешалась моя кормилица — дама Веста. Она тогда в последний момент заменила меня своим сыном. Мы с ним как раз были одного возраста. По комплекции похожи. А если учесть, что после падения плиты от тела мало что остаётся… В общем, обман кормилицы сработал. Никто не заметил подмены. Так я остался жив.