— Так и знал. Молись, старик, чтобы я не вернулся по твою душу! — капитан толкнул со всей силы старика и рванул к солдатам, уже построившимся и готовым.

Лишь одна мысль пронеслась в голове у падающего старосты: они пришли не выполнять приказ — они пришли грабить.

— Командир, — раздалось среди них, — наши кони и часть оружия у них, нечем обороняться.

Капитан сплюнул.

— Чем попадется! Вы не вчера родились! Двое остались здесь, двое к садам, остальные за мной. Ты на крышу. И найдите мне гонца. – Отдав указания, командир осмотрел жмущихся друг к другу и застывших деревенских. Не прячутся.

Они знали. Все это был отвлекающий маневр. Обезоружить, усыпить бдительность, отвлечь. Никому еще не удавалось так обвести вокруг пальца его, Салиата из рода первых воителей. Он чуял обман, он читал людей по лицам, поэтому поверил старику. Поверил безоговорочно в его страх. Сколько их на улицах? Сумеют ли они выдержать нападение и дождаться подкрепления из ближайшего гарнизона, прежде чем подоспеет подмога к врагам. Салиат выдохнул, отключил все мысли — чтобы победить, должен остаться холодный расчет. Он в ответе за свой отряд. И вправе не щадить никого. Император отдал ему четкий приказ. Приказы. Но о втором Салиат подумает, когда выберется из этого столкновения, когда вытащит нож из спины и останется жив. Главное, чтобы эти двое не перешли грань, пока он не может их контролировать.

***

Старый Пот и не подозревал, что умеет так быстро бежать, оставаясь при этом незамеченным. Он не верил, что успеет добежать и предупредить Иду, помочь, спрятать, сказать в последний раз. Но вот он у калитки, еще несколько шагов, но лишь доковыляв до двери, он понял, какую ошибку допустил. Он не сбежал, его отпустили, чтобы последовать за стариком, спешащим не свою шкуру спасти, а предупредить кого-то, кто заинтересовал бы имперских солдат больше. Старый дурень. Слишком поздно понял.

— Запри ставни! Быстро! — заорал он, врываясь в дом и запирая дверь.

— Что случило…

— Быстро закрывай! — рявкнул он!

Ида растерялась, но поспешила выполнять, закрыв ставни на кухне, она побежала к спальне, когда раздался звон разбитого стекла. Не успела. Из комнаты вышли двое. Ида попятилась. Их улыбки не предвещали ничего хорошего. Ида продолжала пятиться, пока не уперлась в стол. Солдаты двигались медленно, надвигаясь с двух сторон, окружая, не давая шансов на побег. Их улыбки постепенно превращались в оскал.

— Стоило догадаться, что старик бежит спрятать свое сокровище! Нам о тебе рассказывали!

— Не смейте к ней подходить! — дрожащим голосом произнес вошедший отец, но руки, в которых он сжимал ружье, не дрожали. — Отойдите от нее!

Первоначальный ужас на лице солдат постепенно сменился издевательским смехом. Они были уверены, что он не выстрелит. Как ни странно, Ида в это тоже не верила. Она пыталась незаметно нащупать нож, оставленный утром на столе. Она не верила и в то, что сама сумеет воспользоваться им, но он придал бы ей хоть какую-то уверенность. Один из солдат повернулся в сторону отца и начал медленно двигаться к нему, второй просто стоял и смотрел.

— Брось, старик, зачем тебе такой грех на душу! — он поднял руки. — Мы хотели всего лишь проверить, поверь, посмотри в мои глаза, мы не причинили бы ей вреда.

— Стой на месте, сопляк! У тебя на лице написано, похотливое животное. Стой на месте!

— Отец! Давай решим мирно этот вопрос. Мы тебя услышали и не тронем твою дочь. Пропусти нас к выходу и опусти ружье, а мы уйдем и больше не потревожим. Никто из нас не приблизится к твоему дому. — Второй явно обладал большими способностями к дипломатии.

— Проваливайте! Вы нужнее там! — сказал Пот, отходя в сторону, но не опуская ружье.

— Как знать!

Ида слишком поздно поняла замысел солдата. Он сделал пару шагов вперед и оказался перед ней, так, чтобы отец не рискнул выстрелить, боясь попасть в нее. Она была готова отодвинуться, когда все произошло. Первый вышел за пределы видимости отца и когда тот направил ружье на второго, влетел обратно и ударил Старого Пота по голове. Солдат рассмеялся и повернулся к Иде, их разделяло всего два шага. Он подмигнул и преодолел расстояние слишком быстро, она только успела вскинуть руку, пытаясь его остановить. Ей удалось. Но его раскрытые в удивлении глаза подсказывали — что-то не так. Он медленно посмотрел вниз, неверие и недоумение сползали с его лица вместе с краской, схлынувшей за секунду. И только когда Ида почувствовала, как что-то теплое потекло по руке, рискнула сама отвести взгляд от безмолвно раскрывающегося рта солдата и увидела свою руку, сжимающую рукоять в области живота солдата. Он потянулся рукой к ее шее, но она отпрянула, ощутив резкую боль. Когда последний неверящий взгляд солдата посмотрел в ее глаза и потух, а тело рухнуло перед ней, она увидела в его руках свой кулон.

— Ты что сделала? Ах ты дрянь! — не растерявшись, второй солдат схватил ружье и направил на Иду. Вот какой он — момент перед смертью. Она закрыла глаза. Раздался грохот, звук выстрела и крик ужаса из преисподней. Таким Ида себе его всегда представляла, когда читала в «Книге эпох» о душах, мучающихся в пустыне боли. Но Ида не почувствовала ничего. Разве она не должна была ощутить боль от пули или умирать не так больно, как казалось? Где-то вдалеке она слышала хрип и звук поваленного тела. Потом резкие, тяжелые шаги и такой знакомый голос.

— Ида! Ты цела?

Она открыла глаза. Постепенно плывущая комната остановилась и все предметы обрели очертания. Она почувствовала руки, сжимающие ее лицо, и только тогда увидела перед собой того, кого не ожидала.

— Луйс?

— Ты цела? Можешь идти? Надо спрятать тебя!

— Но что происходит! Они…

— Не сейчас! Сперва нужно найти укрытие!

— А где Ишас?

— Он в порядке, помогает остальным! Пойдем!

«Но почему не он пришел за мной?» — мысль быстро пронеслась и так же стремительно угасла.

Он уводил ее не в сторону выхода, а к комнате.

— Почему мы идем через…

— Так безопаснее, окна ведут в сад, где можно пройти незамеченными! — что-то в его голосе ее насторожило, но шок все еще держал в тисках, не давая здраво мыслить. Отец. Громом прогремело и раскололо ее мир на части. Сразу стало понятно, почему через комнату и почему Луйс всячески загораживает ей обзор своим телом. Он не хочет, чтобы она видела.

— Отец! — она попыталась вырваться, но Луйс оказался гораздо сильнее. Он схватил рвущуюся Иду, крепко сжал и буквально протащил ее вперед.

— Ему ты уже не поможешь, — сухо произнес он и буквально затолкал в комнату. Она принялась упираться, кричать, но с ним ей не тягаться. Он закинул ее на плечо и понес к разбитому окну. — Твоя жизнь ценнее!

— Что? — она не понимала, о чем он, ее слух и разум заполонило горе, вырвавшееся судорожным всхлипом — сил на крик не осталось. Она пыталась вырваться, но ее попытки были пустым сотрясанием воздуха. Руки не слушались, сдавшись под грузом пережитого. Один миг — и не осталось ничего. Ее жизнь завершена, так имеет ли значение, как и где. Она безвольно повисла, вручая себя полностью во власть того, кому не доверяла, кого боялась, но где-то в глубине души ощущала некую надежду.

— Надо спрятать тебя! Сиди тихо, — сочувственный взгляд, которым он оглядел ее, положив на землю под кроной цветущей яблони, скрывая ото всех, не напоминал больше того угрюмого и подозрительного Луйса, которого она знала. — Мне надо вернуться, жди здесь! Поняла? — не увидев в ее глазах ответа, он повторил: — Ты слышишь меня? Никуда не уходи. — Его взгляд пронзал ее насквозь, сейчас она даже мечтала увидеть в них красное пламя, которое спалит всех, кто принес в деревню смерть и разрушение. Но они оставались ярко-зелеными и смотрели на нее умоляюще.

— Да, — она кивнула и прилегла, свернувшись калачиком. — Мне некуда идти. — Он прикрыл глаза, выдохнул, будто хотел что-то еще сказать, но сдержался, резко встал и ушел туда, где огнем и кровью пылала скорбь.