— Будьте очень осторожны, — проговорил профессор, сохраняя брезгливое выражение лица. — Директор разрешил вас травить. Проверяйте еду, не оставайтесь в одиночестве, не доверяйте деканам, — резко развернувшись, зельевар пропал в глубине коридоров, а Гермиона задрожала. Гарри же понял, на какой риск пошел профессор, чтобы их предупредить.

      — Профессор очень рискует, — поделился с Гермионой мальчик. — Если кто-то узнает, ему могут сделать плохо.

      — Он хотел нас предупредить, — прошептала в ответ девочка, которой захотелось убежать, но убежать было просто некуда — вокруг был серый камень стен. — Значит…

      — Всюду ходим вдвоем, — заключил Гарри, понимая, что в случае травли надо будет бежать любой ценой, потому что сердце Гермионы может и не выдержать… Или психика, что еще хуже. Папа Саша всегда прав, это мальчик знал абсолютно точно.

      В еде, ожидаемо, обнаружились зелья, по дороге в гостиную пришлось лавировать, чтобы не попасться ни декану, ни старостам. Теперь Гарри понимал, что такое «боевой режим», понимала это и Гермиона. Вновь все возвращалось — постоянный страх, ожидание боли, ожидание предательства. К тому же Гарри не был уверен, что Гермиона сможет выстрелить в живого человека, если что; по поводу себя-то мальчик давно уже не сомневался.

      — Значит, ты считаешь, что боевой контакт обязательно будет? — спокойно поинтересовался папа Саша у мальчика.

      — Все к этому идет, папа, — вздохнул мальчик. — Очень уж предвкушающе смотрит на Миону декан. Это к беде.

      — Ты прав, не конфеты она себе представляет, — кивнул обнимавший своих детей офицер. — Значит… Может, вам заранее убежать? Поищи в библиотеке, вряд ли вы такие первые на свете.

      Совет был очень хорошим, ни Гермиона, ни Гарри о таком не подумали, поэтому дети закопались в историю Хогвартса, переходя от тома к тому, выискивая хоть какие-то намеки. Их интересовали подобные случаи и как они решались в древности. В более новых изданиях были ссылки на то, что декан имеет право хоть убить ребенка и ничего ему за это не будет, а вот более древние книги говорили о другом.

      — Подожди, я не поняла, — задумчиво пробормотала девочка, еще раз открывая только что прочитанное. — Это значит, мы можем убежать?

      — В случае серьезной опасности, — ответил ей Гарри. — Например, если тебя захотят убить или побить… Для тебя уже любая опасность серьезная, — папе Саше мальчик верил больше, чем местным докторам. Если папа сказал, что сердце может не выдержать, значит так оно и есть. Правда, к исходу второй недели дети начали уставать от постоянного ожидания какой-нибудь пакости. Притуплялось внимание, появилось что-то похожее на отупение… Папа Саша понимал, что детские организмы на такую нагрузку не рассчитаны и просто могут не выдержать, но выхода не было.

***

      Амелия Боунс получила два письма. Одно было анонимным настолько, что определить отправителя не удалось совсем никак. Уже одно это было настолько интересным, что мадам Боунс решила ознакомиться, а второе — от Августы Лонгботтом с приглашением на чай. Обещались интересные новости, которые ей точно понравятся.

      Прихватив анонимку, Амелия отправилась к Августе, всё-таки интересные новости были важнее невнятного письма об одержимом в Хогвартсе. Фантазия у написавшего, конечно, была на высоте, это же надо такое придумать… Улыбаясь, женщина шагнула в камин. В гостиной мадам Лонгботтом будто слон потоптался, а сама женщина была в боевых доспехах, что несколько смутило главу ДМП.

      — Здравствуй, Амелия, — кивнула ей Августа, укладывая палочку в кобуру. — Меня тут убивать приходили, представляешь?

      — Как убивать? — поразилась мадам Боунс.

      — Насмерть, — любезно отозвалась мадам Лонгботтом. — Пойдем, избежавшее мясорубки мясо допросим, — женщина повела Амелию в сторону подземелий, где обнаружились трое мужчин в слегка неодетом и сильно прибитом к стенам состоянии.

      — Молчат, небось? — поинтересовалась глава ДМП, разглядывая мускулистые тела.

      — Уже нет, — хмыкнула Августа и, вытянув палочку, наградила жалящим висевшего слева. — Но многого они не знают. Воспоминания я выкачала, полюбопытствуй, — она показала в сторону Омута памяти.

      В воспоминаниях, казалось бы, не было ни одной ниточки, если бы не две детали, мелькнувшие на общем фоне. Одно рыжее узнаваемое, а вот второе… Второго человека Амелия знала, безусловно знала его и Августа, все-таки в одном Ордене были, а это уже означало руку Дамблдора. Мадам Боунс стало страшно, даже заныло где-то сзади, намекая на грядущие проблемы. В этом свете и анонимка выглядела иначе.

      — Что там у тебя? — поинтересовалась мадам Лонгботтом, заметив лист пергамента в руках главы ДМП.

      — Да, думала, шутник какой-то, — вздохнула Амелия. — Вместе бы посмеялись…

      — Мели! — Августа почувствовала, как зашевелились волосы у нее на голове. — А если это не шутка? Ты представляешь, в какой опасности дети? И твоя племянница, между прочим!

      — Но, Августа, Дамблдор не мог… — Амелия замолчала на середине недосказанной фразы, ведь только что она сама видела, что Дамблдор как раз мог.

      — Мели, проверить это — дело пяти минут, — Августа уже собиралась. — А если это так, то мы все в дерьме, ты это понимаешь?

      — Понимаю, — вздохнула женщина, отправляясь обратно в Министерство. Следовало собрать группу и послать проверять сигнал.

      Минерва МакГонагалл рисовала себе картины того, что она сделает с этой Дагворт-Грейнджер, картины ей особенно нравились, когда женщина представляла, как эта девчонка будет ползать перед ней на коленях, готовая на все. Грезы были настолько сладкими, что МакГонагалл почувствовала странные ощущения в районе таза. Гермиона в свою очередь подозревала, что профессор МакГонагалл ей точно добра не желает, но теперь-то у нее клыки вырваны, так думала Гермиона, потому что родителей больше нет, и такие угрозы совсем не страшны.

      Гарри же готовился. Он не знал, кто из профессоров будет первым, не представлял, в кого надо будет стрелять, но готовил себя к этому, прося папу Сашу показать ему очередной фильм «про войну». Сидя вместе с Гермионой, Гарри не отрываясь смотрел на то, как защищать свой дом, свою страну, свою любимую. Мальчик смотрел тяжелые фильмы, которые дядя Саша называл «еще советские», и понимал: того, кто покусится на Гермиону, он будет рвать зубами.

Примечание к части Превентивный удар самообороной не считается, в Азкабан детям не нужно, а знать нюансы магических контрактов неоткуда. Товарищ майор учитывает текущее для него законодательство страны проживания (это психология), в котором, кто помнит, все было достаточно сложно. Часть 12

      Постоянная готовность к бою постепенно становилась привычной. Именно это больше всего не нравилось папе Саше — Березкин понимал, что за такое нужно будет платить, возможно, потом, но заплатить непременно придется. Контракт со школой разрывался только в случае непосредственной опасности, как установили дети. Такая формулировка исключала превентивный удар, заставляя ждать этой самой непосредственной опасности. Теперь уже мужчина сильно мучился от невозможности обнять и защитить детей от всего света. Можно сказать, что товарищ майор прикипел душой к обоим.

      — Мисс Дагворт-Грейнджер, ваше эссе отвратительно, — брезгливо сморщившись, объявила мадам Спраут на весь класс. На женщину вылупились все присутствовавшие на уроке, такого от нее не ожидали. Гермиона почувствовала, как к ней возвращается страх. Происходившее последние две недели в Хогвартсе не поддавалось разумному объяснению. Профессора будто бы искали возможность оскорбить, унизить, ударить побольнее девочку-которая-выжила. Это заметили и ученики. Если барсучата начали пугаться своего декана, то гриффиндорцы…

      — Пошла в свою кровать! — неожиданно крикнула столкнувшаяся с ней в двери ванной Лаванда Браун, а когда Гермиона замерла, сильно ударила ту по лицу. Это было так неправильно и больно, что девочка, быстро одевшись, выскочила в гостиную, прямо в руки своему Гарри, смотревшему сейчас на других со странным выражением в глазах.