— Одежды решают всё.

Смущенный трюкач отвернулся, развил кипучую деятельность. Скинул рюкзак, достал из него пачку презервативов. Затем стянул с себя куртку и майку.

Аннет с некоторой опаской посмотрела на француза (уж не перегрелся ли, не удумал ли чего?), поспешно накинула кофту, свела слишком вызывающе расставленные ноги.

Боб, не обращая внимания на манипуляции девушки, завязал майку снизу узлом, накидал в получившийся мешок размельчённый древесный уголь. Сверху положил несколько кусков покрупнее, всё это прикрыл пучком сухой травы. Прокомментировал:

— Надо обязательно профильтровать воду. Пить воду с бактериями крайне опасно. Это может вызвать рвоту или диарею. И тогда обезвоживание нам обеспечено.

Боб распаковал один презерватив, набрал в него воду из колодца. Вода оказалась грязная, мутная, с ужасным бурым осадком. Распределил роли:

— Мсье Мишель держите майку, вы Аннет распакуйте ещё один кондом.

— Я?! — Глаза девушки расширились до размера, выдаваемого до этого линзами очков.

— Ну, не я же. У нас у всех руки заняты.

— Но…

— Ладно, держите. — Боб сунул бедняжке в руки наполненный водой презерватив (Аннет словно какого-нибудь тарантула в руки взяла, вся скривилась, сморщилась). Сам распаковал ещё один, растянул под майкой. Скомандовал: — Мишель, раскройте майку, Аннет, потихоньку лейте… Прогоним воду раза два через угольный фильтр, и её вполне можно будет пить. Вы же хотели пить?

Пить Анна, конечно, хотела, но делать это прямо из презерватива (именно так утоляли жажду мужчины), напрочь отказалась. Бобу пришлось наливать ей дважды профильтрованную воду в заведомо отмытые с углем (вместо мыла) ладошки.

Когда все напились, Робер занялся разжиганием огня. Вновь заполнил презерватив отфильтрованной водой («Из мутной воды хорошей линзы не получить»), завязал кончик («Вода в Австралии — на вес золота; каждая капля на счету»), придал получившейся ёмкости форму шара («Вуаля! практически идеальная линза»). В качестве трута Боб решил использовать всё тот же уголь («Я же говорил: полезная штука!»). Немного сжал шар-линзу, поместил примерно в пяти сантиметрах от угольков, сфокусировал на них солнечный луч.

Ждать пришлось недолго. Через полторы-две минуты один из угольков зачадил. Боб подул на него, раскочегарил докрасна, сунул в приготовленный заранее пук сухой, как порох, травы. Трава занялась моментально. Боб принялся подкидывать ветки — костёр запылал.

— Ловко у вас получилось, — восхитилась скаутскими талантами француза Аннет. — Вы прямо Тарзан.

— Тарзан ел мясо сырым. А я люблю жаркое.

— Жаркое?

— Ну, не ложиться же спать на пустой желудок? Я, между прочим, в последний раз трапезничал на борту самолета «Париж — Санкт-Петербург». Съел пару бутербродов, да запил чашкой кофе. У вас, я думаю, дела обстоят немногим лучше.

— Да, — улыбнулась девушка (сверкнувшие брекеты испортили всё впечатление от чудесного перевоплощения заморыша в кралю), — пакетик сока и шаурма в аэропорту.

— Шоверма, барышня, шоверма, — поправил сызранчанку старый петербуржец.

— Неведомой мне шавермы не обещаю, — сказал Боб, — но пойду, поищу что-нибудь на ужин. А вы соберите пока побольше дров — костёр надо подкармливать, — и приготовьте, пожалуйста, кровати.

— Кровати?

— Ну, не на земле же нам спать. Тут столько всякой ползучей гадости водится. Можно проснуться уже на небесах. Какая-нибудь змейка или инсект сделает то, что не удалось Гудвину и его людям.

Услышав о ядовитых змеях и насекомых, Аннет боязливо поджала ноги. Спросила:

— Но как вы представляете себе местные кровати?

Робер пояснил:

— Длинные жерди, чуть больше человеческого роста, и побольше коры серого клёна — вон он, растёт повсюду. Жерди положим между валунами, примерно на полметра выше уровня земли. На жерди — кору. Под «кроватями» раскидаем угли.

— А угли-то зачем? Чем мы будем дышать, дымом?

— Хорошо. Под вашу кровать можем угли не кидать. Но тогда я не гарантирую, что ночью вас не заест местная мошкара. Она, как вы уже, наверное, заметили, весьма приставуча. С заходом солнца, думаю, будет ещё хуже… И кстати, — Боб кинул Анне свою мокрую, перепачканную углем майку.

— Постирать? — спросила девушка.

— Ну, что вы! Как вы могли обо мне так подумать? Соорудите себе какой-нибудь головной убор. Чтобы макушку не напекло. Жарковато.

Анна поблагодарила француза, нацепила майку на голову. Оттопыренные уши вновь были явлены свету во всей красе. Боб, пряча улыбку, склонился над рюкзаком. Вытащил автомобильное зеркало и клейкую ленту. Пробормотал под нос:

— Прежде чем отправиться на охоту, соорудим некое подобие оружия.

Трюкач взял камень и прицельно саданул по зеркальной поверхности.

— Ой! — откликнулась на звон Анна. — Вы разбили зеркало. Это дурная примета. К несчастью.

— Не будьте так суеверны, — сказал Боб. — В нашем случае это очень даже к счастью. Теперь у нас будут ножи.

К беседе подключился Пушкиндт:

— Не скажите, мил человек, не скажите. Вот мой великий пращур, Александр свет Сергеевич весьма трепетно относился к приметам. И, надо сказать, не зря. Так, например, друг поэта Павел Нащокин заказал для него талисман — перстень с бирюзой. Бирюза, да будет вам известно, уберегает своего владельца от насильственной смерти. Незадолго перед роковой дуэлью на Чёрной речке Александр Сергеевич подарил перстень Данзасу.

— И что? — как ни в чем не бывало спросил Боб.

— Как что?! На той дуэли Пушкин был смертельно ранен! Между прочим, вашим соотечественником — Дантесом!

— Дантес, Данзас, — пожал плечами Боб. — Простое совпадение.

— Совпадение?! — взвился Пушкиндт. — А история с зайцем в год восстания декабристов? А предсказание о смерти от рук белокурого человека? А упавший во время венчания крест?

— Хорошо-хорошо, сдаюсь, — примирительно поднял руки Робер. — Я не так сильно знаком с биографией вашего предка. Но зато у нас теперь будут ножи.

Боб выбрал длинный острый осколок, приложил к тупому концу тонкую плоскую палочку, накрепко примотал клейкой лентой. Получился импровизированный тесак с примитивной, но вполне удобной рукояткой.

Трюкач повторил операцию на бис ещё два раза. Теперь у каждого члена экспедиции имелся какой-никакой, но нож.

Вручая оружие попутчикам, Боб сказал:

— Против бандитов «Красной звезды» может и не сгодится, но вот кору с клёнов снять поможет. Нам нужно много коры. И снимайте её широкими пластами. Чтобы спать было удобно. — Посмотрел на солнце. — Пока не стемнело, пойду, поищу что-нибудь съестного.

…Вернулся минут через тридцать. Сиял, как надраенная рында на флагмане французского военного флота. Вкруг шеи, словно эксклюзивный кожаный шарф, была намотана длинная змея.

— А вот и ужин! — возвестил Боб. Подмигнул русским: — Надеюсь, веганов среди нас нет?

Пушкиндт подхватил задорную волну:

— Раз Аннет употребляет в пищу собак, то и от змеи не откажется.

— Каких ещё собак?! — возмутилась девушка.

— А ты думаешь, из чего у нас в аэропорту шаверму делают?

Анна аж позеленела.

— Шучу, шучу! — расхохотался Пушкиндт. — Но змеиное мясо, действительно, не хуже, чем то, что у нас используют в пунктах общепита. Натурпродукт. Никаких вам ГМО и вредных добавок. Чистый белок.

— А она не ядовитая? — с опаской вопросила Анна.

— Честно скажу, не знаю, — пожал плечами Боб. — Серпентология — не мой конёк. Но всё одно: не станем же мы есть голову. А ядовитые железы, насколько мне известно, у всех змей располагаются как раз в голове, рядом с челюстью.

Сказал и отсек зеркальным ножом рептилии голову. Затем надрезал кожу и стянул, словно оплётку с кабеля.

Через полчаса путешественники ухомячивали запечённую в углях змею, запивая фильтрованной водой из природного резервуара. Что называется, и за ушами трещало, и слюнки текли.

— Golod ne tiotka, — подмигнул Анне Пушкиндт. — Na bezryb'e i kolbasa myaso.