— Как справедливо заметил ваш земляк Анатоль Франс: Иногда один день, проведенный в других местах, даёт больше, чем десять лет жизни дома, — опять сумничал экс-специалист из убойного отдела.

— Возможно, — сказал Боб, — но отчего-то хочется оказаться дома, в парижской квартире, в ванной со льдом. Всё тело ноет и горит огнём. А нам ещё из этой дыры выбраться… Предлагаю провести небольшой военный совет. Взвесить все плюсы и минусы нашего положения.

— Согласен, — оживился Пушкиндт. — Разрешите я начну. И начну с плюсов. Плюс номер раз: мы сбежали от «Красной звезды». А это дорогого стоит. Плюс номер два: мы, сами того не желая, оказались в Австралии, а значит, весьма приблизились к цели наших поисков — к сокровищам Буссенара. Плюс номер три, — Пушкиндт снял дымящийся рюкзак, рукой потушил тлеющие угольки, достал из клапана простреленную книгу, журнал и карту, — у нас в руках наследство Франсуа Робера, а, следовательно, все шансы установить точное место захоронения клада. Плюс номер четыре: Гудвин и его головорезы не решились высаживать десант. Наверное, потеря внедорожника несколько их смутила. Отправиться в погоню на мотоциклах бандиты не отважились. Но я думаю, они обязательно вернутся. И это — первый минус.

— Моя очередь согласиться с вами, — сказал Боб. — Обязательно вернутся. От миллионов, да ещё золотом, Гудвин просто так не откажется. Значит, нам следует поскорее уносить отсюда ноги.

К беседе подключилась Анна:

— Вы отметили четыре плюса и всего один минус. — Не без иронии подковырнула: — Неужели у нас всё так хорошо?

— Ну почему же, — почесал макушку Пушкиндт. — Минусов хватает. Например, мы не знаем, где находимся. Предполагаю лишь, что от побережья улететь далеко мы не успели. И это — ещё один плюс.

— Вы неунывающий оптимист, старина, — дружески хлопнул Пушкиндта по плечу Робер. — И этим вы мне ужасно нравитесь… Итак, подведём итоги. Мы где-то неподалеку — (я очень надеюсь, что неподалёку) — от северного побережья Австралии. Побережье — это цивилизация, люди, связь, полиция. Вывод: если мы не хотим вновь угодить в лапы Гудвину, то должны незамедлительно убираться отсюда. Идти следует строго на север.

— Зачем идти? — удивился Пушкиндт. — Поедем на машине, с комфортом. Бак полон, при падении ни одна деталь не пострадала.

— Идея здравая, — кивнул Боб. — Быть посему.

15 часов 27 минут 56 секунд.

Любая инструкция по выживанию в подобных случаях рекомендует превратить парашют в своеобразный сигнальный маркер: расстелить его на земле, чтобы было заметно с воздуха, да ещё выложить камнями на куполе стрелку, указывающую, в каком направлении ушли потерпевшие крушение.

Но в данном конкретном случае поступить следовало с точностью до наоборот. Ибо искать затерявшихся на Северных территориях путешественников будут в первую очередь люди Гудвина, а не спасатели.

Пока Пушкиндт и Анна занимались уничтожением следов приземления: заваливали парашюты и остатки амортизационной системы камнями, — Боб самым примитивным способом определял стороны света. Зажав между двух булыжников первую попавшуюся под руки палку (воткнуть её в землю не представлялось возможным: вокруг сплошные камни), он маленьким камешком отметил конец отбрасываемой ею тени. За некоторое время (пока Робер помогал русским прятать купола) тень переползла немного в сторону. На конец тени лёг второй камешек. Боб взял вторую палку, подлинней, положил поверх камней, по законам эвклидовой геометрии соединив импровизированной прямой две импровизированные же точки. Встал в основании получившегося указателя лицом к вертикальной палке, позвал товарищей:

— Вот направление на север. — На всякий случай указал рукой: — Нам туда.

— И насколько точны подобные измерения? — поинтересовалась Анна.

— Конечно, если подождать подольше, точность измерения повысится на порядок. Здесь так: чем больше расстояние между этими камнями, тем меньше погрешность. А ещё — можно узнать стороны света по стрелкам часов, или соорудить импровизированный компас из штопальной иглы и миски с водой. Увы, всех этих аксессуаров у нас под рукой нет, поэтому придётся довольствоваться этим.

— И откуда вы всё это знаете?

— Дед научил. Он у меня известный Индиана Джонс. Этакий последний глобтроттер… — Боб сглотнул подкативший к горлу комок, отвернулся, чтобы Анна не увидела набухшие от влаги глаза. — Но что-то я заболтался. У нас совсем нет времени. Люди Гудвина скорее всего зафиксировали место нашего приземления и преследование начнут именно отсюда. Так что надо поспешить. Нужно оторваться от будущей погони как можно дальше. Тем более что рано или поздно стемнеет, и нам придется подумать о ночлеге. А ещё о питье и провизии. На одном энтузиазме мы долго не протянем… В общем — проблем хватает. Надо идти.

— Ехать, — опять-таки поправил Боба Пушкиндт.

— Да, — согласился француз, — лучше ехать… В машину!

…Ехать, увы, пришлось не так долго, как того бы хотелось. Минут через пятнадцать перед путешественниками возникло естественное препятствие — гряда серых скал. Скал не то чтобы высоких, но всё одно: на автомобиле — пусть даже и армейском внедорожнике — перескочить их не представлялось никакой возможности. С объездом дела обстояли не лучше: объезжать пришлось бы до самого горизонта.

— Приплыли, — буркнул Пушкиндт.

— Почему приплыли? — не понял Боб. — Вроде бы как приехали.

— Не обращайте внимания, — вмешалась Анна. — У нас в России так порою выражаются. Мы привыкли мыслить образами.

— Я заметил.

Пушкиндт выскочил из машины, окинул взором скальную гряду, с видом специалиста-геолога заключил:

— Песчаник. Крайне ненадёжная, предательская порода. Но другого выхода, по всей видимости, у нас нет — придется штурмовать.

— Вы уверены? — спросила Анна. — Может лучше повернуть на юг, или там на запад? Ведь рано или поздно должны же мы выехать на какую-нибудь дорогу. Что во всей Австралии нет ни одной дороги?

— Дорога… — задумчиво почесал щетинистый подбородок Пушкиндт. — Дорога, конечно, имеется. Так называемое шоссе Стюарта. Оно соединяет север материка с югом. — Пушкиндт развернул карту Австралии, провел пальцем невидимую линию от Дарвина до Аделаиды. — Местные называют это шоссе просто «трасса», потому что остальные дороги здесь куда как меньше.

Аннет обрадовалась:

— Так едем же скорее!

— Не всё так просто, милочка, — охладил пыл девушки Пушкиндт. — Нам ведь неизвестно, с какой стороны от «трассы» мы в данный момент находимся: слева, или же справа. А следовательно — абсолютно непонятно, куда нам следует двигаться: на запад, или на восток? Ошибиться с направлением было бы крайне обидно. Что там обидно — смертельно опасно. Ведь запасы топлива у нас не безграничны. А застрять в австралийском буше без воды и еды — я вам доложу, весьма непривлекательная перспектива. Мы же не какие-нибудь там «зеленые береты», которых учат выживать в самых нечеловеческих условиях…А двигаясь строго на север, мы рано или поздно гарантированно достигнем побережья, а значит, и людей.

— И не забывайте, — добавил Боб, — на открытом пространстве — мы прекрасная мишень для людей Гудвина. А я думаю, искать нас будут именно с воздуха: есть у меня такое предчувствие. Так что как бы ни было удобно путешествовать в комфортабельном автомобиле, я думаю, мсье Мишель абсолютно прав: дальше нам следует идти пешком. И идти через эти скалы. Как в фильме Хичкока: на север через северо-запад. — Сказал и усмехнулся про себя: «А ведь действительно — я в чём-то похож на Роджера Торнхилла, героя фильма Великого Альфреда. Тоже всё куда-то и от кого-то бегу. А куда, зачем, от кого?»

Анна закусила с досады губу. Спросила:

— А может, мы всё-таки как-нибудь сориентируемся по карте? Поймём, где мы находимся, поищем путь к шоссе.

— Пытаться двигаться по этой карте, — усмехнулся Пушкиндт, — всё равно что лететь по пачке «Беломора».