— Ведь что такое, по большому счету, труд детектива-литературоведа? Это, я вам доложу, песня безумная роз! Бальзам на сердце следака на пенсии! Загадки, тайны, шарады, ребусы, головоломки! И при этом никаких тебе реальных трупов и океанов настоящей крови. Зато — поиск улик и скрытых мотивов, выявление тайных пружин и подлинных причин, «перекрёстные допросы», графологические экспертизы, сопоставление фактов и сверка источников. А проблематика? Это вам не выяснить, кто стащил утюг у тёти Груни. Здесь дела полюбопытнее. Например. Выявить тайну личности легендарного писателя. Кем был Гомер: певцом, воином, или разведчиком? Да и существовал ли он на самом деле? А кто скрывался под маской Шекспира: Кристофер Марло, граф Оксфорд, Френсис Бэкон? Или же это и вовсе — этакий средневековый хауснейм? — Пушкиндт распалялся, набирал обороты. — А тайна авторства того или иного произведения? Проблема «Тихого Дона», например. Или «12-ти стульев» и «Золотого теленка»… А загадочные эпизоды из жизни великих писателей? Где целых 11 дней в декабре 1926 года пропадала Агата Кристи? Погиб ли Грибоедов в Тегеране? Кто на самом деле стрелял в Пушкина? Своей ли смертью умер Максим Горький? Кому и зачем потребовалось похищать череп Гоголя? Ведь всё это чертовски интересно, господа присяжные заседатели! Чертовски интересно!.. Если вы обратили внимание, я даже наименование для своего агентства литературное подыскал — «Порфирий Петрович». Ведь именно так звали одного из самых известных сыщиков русской классической литературы. Порфирий Петрович — пристав следственных дел из романа Достоевского «Преступление и наказание». Он ведь Раскольникова без единой улики, на одних только косвенных уликах на чистую воду вывел.

— Возможно, — не заряжаясь энергией хозяина, спокойно сказал Робер. — Но видите ли, я не очень силен в русской литературе… Да и в литературе вообще. Я в некотором роде из мира кино, каскадёр.

— Дайте только срок, — то ли всерьёз, то ли в шутку погрозил кулаком кому-то незримому Пушкиндт, — я и до кино доберусь! Там тоже хватает загадок.

Боб задумался:

«А не зря ли я приехал в Санкт-Петербург? Не ошибся ли Дед, направляя меня к этому явно сбрендившему старикану в смешной бандане? Чем владелец литературоведческого агентства, явно помешанный на разного рода конспирологических теориях, сможет помочь мне в поисках сокровищ Буссенара и дедовых убийц?»

— Но всё, довольно! — ударил себя ладонью по губам говорливый наследник Троцкого и Пушкина. — А то мы так и к утру не доберёмся до разбора дел, приведших вас в моё скромное жилище. Начнем, пожалуй, с прекрасной дамы, коль наш французский друг не будет против.

Боб, естественно не был против (Дед — сам галантный кавалер — привил куртуазные манеры и внуку). Тем паче Робер рассчитывал, что получив ответ на так волнующий её вопрос, мадмуазель Богданова-Летюрк покинет агентство, и он сможет спокойно — и главное наедине — поговорить с Пушкиндтом о своей проблеме. Поэтому он спокойно уселся в кожаное кресло, достал из рюкзака простреленную книгу Буссенара, погрузился в чтение.

А Пушкиндт с Анной расположились на диване, за изящным журнальным столиком. Продолжили беседу по-французски. То ли по инерции, то ли соревнуясь в галантности с парижанином (всё-таки не вполне прилично при госте переходить на незнакомый ему язык; он может подумать, что от него что-то скрывают).

Детекив-литературовед потёр ладони, обратился к клиентке:

— Итак, милочка, готовясь к нашей сегодняшней встрече, я успел провести кое-какие изыскания. И знаете, даже успел продвинуться в деле выяснения личности вашего прапрапрадеда.

Аннет от волнения закусила нижнюю губу, что не добавило ей привлекательности. А ещё этот дурацкий пучок на темени — ну прям трёхлапая жаба на голове Го Сяна. Да и уши — такие же лопухи как на посмертной маске древнего даоса, знакомого всем россиянам по логотипу телекомпании «ВИД».

Пушкин скалился, что крокодил. Но не над Аннет, а от самодовольства. Ведь он (как он сам, по крайней мере, считал) раскусил «неуловимого Летюрка»!

— Поначалу я наткнулся на поистине непреодолимую стену забвения! Ни единой зацепки, ни одного маломальского упоминания! Что делать?! Как быть?! Но, как говорилось в одном хорошем киножурнале времён моей молодости: «Мы не привыкли отступать!». Я решил плясать от печки — оттолкнуться от имени сочинителя. Анри Летюрк. Если имечко Анри весьма распространено во Франции… — Пушкиндт бравурно пропел первую строчку из знаменитой кинокомедии: — «Zhil-byl Anri Chetviortyi…»… То ведь фамилия Летюрк, увы, не столь популярна. И я подумал: а не псевдоним ли это? Логическая цепочка проста: Летюрк — Le turc — турок. А не намекал ли нам тем самым романист о своем малоазиатском происхождении?

— Мой прапрапрадедушка был турком?

— Ну, или турецкоподанным, — хитро подмигнул девушке сыщик-литературовед. Знать, роман о похождениях «знаменитого бомбейского брамина (йога), сына Крепыша, любимца Рабиндраната Тагора, Иоканаана Марусидзе» входил у Пушкиндта в число любимейших.

— Турецкоподанным? Это как?

— Шучу, — махнул рукой владелец «Порфирия Петровича». — От турецкой версии пришлось отказаться. — Как показалось Бобу, Аннет облегченно вздохнула. — Зато появилась другая версия — версия с путешественником.

— С каким ещё путешественником?

— Видите ли, Летюрк — довольно-таки редкая фамилия. В её основе лежит прозвище «турок». А так во Франции называли крестоносцев, людей, совершивших путешествие за море. Соответственно, в XIX веке данный псевдоним легко мог взять любой… — Пушкиндт ввернул мудрёное словцо, — глобтроттер. А это значит, что Анри Летюрк — скорее всего, означает «Анри-путешественник».

— Ну, конечно же! — воскликнула Анна. — Наше семейное предание повествует, что прапрапрадедушка встретился с прапрапрабабушкой как раз в Южной Америке. А значит, они отнюдь не были домоседами.

— Вот именно! — подхватил литературоведствующий детектив-любитель. — Всё сходится. Об этом же самом мне рассказали и первоисточники.

— Первоисточники?! Вы отыскали рукописи прапрапрадедушки? — едва не задохнулась от восторга прапраправнучка.

— Нет, ну что вы, — несколько смутился Пушкиндт. — Я отыскал лишь первые издания книг Анри Летюрка. А впервые произведения вашего предка увидели свет на страницах французского «Журнала путешествий и приключений на суше и на море»…

Робер, краем уха слышавший беседу русских, удивился. Вот тебе раз. Один из номеров этого журнала как раз лежит сейчас у него в рюкзаке. Бывают же такие совпадения! Или не совпадения? Странно всё это.

А Пушкиндт вёл сказ далее:

— Мне даже не пришлось делать запрос в Национальную библиотеку Франции. Сегодня «Журналь де вуаяж» доступен всем и каждому!

— Как так?

— А так! Издание оцифровано и выложено на сайте онлайн-библиотеки «Галлика». О, славься, славься, научный прогресс! Труд сыщиков-литературоведов в десятки… что там в десятки? в сотни раз облегчился! Ведь раньше мне бы пришлось ехать в Париж, обкладываться ветхими подшивками журнала позапрошлого века, и листать, листать, листать. А у меня, знаете ли, аллергия на архивную пыль. А теперь! Клик — и готово! Красота!.. Но вернёмся к нашему Летюрку. Его дебютный роман… — Пушкиндт достал из кармана пухлый блокнот в кожаном переплёте, отрыл, принялся читать: — «Белый индеец» публиковался на страницах «Журналь де вуаяж» в 1894–1895 годах. Затем последовали: «Великий Змей» (1896–1897), «Беглец с каторги» (1898–1899), «Трёхмачтовик «Тирлир»» (1900), «Бандиты Кордильер» (1901–1902), «Матрос Картагю» (1903–1904), «Едоки песка» (1905–1906), «Последняя кампания Тромпетта» (1907), «Охотники за бирюзой» (1909), «Разбойники льяносов» (1911).

И это только на страницах «Журнала путешествий»! А ведь были и ещё две книги: «В стране гаучо» (издано в 1907 году Талландье) и «Расплата за преступление» (опубликовано в журнале «Ви д’Авантюр» в 1908-ом). И это только романы! А ведь Летюрк писал и рассказы.

— Ого! — воскликнула Анна, — я и не знала, что мой прапрапрадедушка был настолько плодовит. Читала в интернете о паре-тройке романов. Но чтобы столько!