Следующая попытка оказалась удачной. Она подтянулась и вылезла из воды на каменную ребристую поверхность. Проползла метр, дальше скала поднималась чуть круче, что потребовало от дрожащей скалолазки фантастических усилий. Она упрямо карабкалась по склону и совсем не удивлялась тому, что прекрасно видит в темноте. Чем выше, тем больше подробностей: полочка наклонная и короткая, сюда не следует ползти, а вот здесь, напротив, природная ступенька, удобная для ноги, молоденькая сосна чудом уцепилась корнями за расщелину, ромашка…голубенькая. Призрачный синий свет окутывал скалу, но не хватало сил и времени задуматься над источником странного свечения. Где-то близко ходит вражеская Тень.

Шаг, шажок в сторону, подтянуться, переставить ногу, перехватить руку, вжаться в скалу…

— …держись. Крепче держись!

Она поняла, что говорит вслух. Командует собой. Ох, боже ты мой, смахивает на горячечный бред. Может, она сегодня вечером умерла и попала в чистилище с таким убийственно-мертвенным светом, и все воинство адово…

— Подтянись! — скомандовала ослабевшему телу. — Возьмись за камень. Держись.

Согласно отданному приказу, она с такой силой схватилась за каменный выступ, что вывернула его. Земля, острые камешки и что-то мелкое хлестнуло ей по лицу, с шорохом и звоном осыпавшись вниз. Алиса едва успела закрыть глаза.

— Господи, помоги! — прошептала и, проехавшись животом по склону, судорожно зацепилась рукой за ту ненадежную наклонную полочку.

Правой рукой она по-прежнему прикрывала голову, защищая от падающих предметов. Что-то прохладное, длинное и гладкое опутало пальцы, скользнуло вдоль локтя и повисло на плече. Ей было не до ощущений: она висела на скале, кроссовки чиркали по граниту, разыскивая опору. Сначала одна нога зацепилась за травяную кочку, потом носок второй кроссовки втиснулся в расщелину. Алиса выдохнула, прижавшись щекой к шершавому камню. Выдохнула и медленно поползла вверх. На губах вертелись прежние монотонные команды. Она едва сдерживалась, чтобы не произносить их вслух. Последнее казалось сумасшествием.

Поднять ногу, переставить. Вытянуть руку, схватиться. Передвинуть другую ногу… Я — большой, мокрый робот. Не надо плакать. Как ярко светит луна! За это не надо браться. Да, лучше за траву. В этом месте она вывернула камень. Какое яркое голубое свечение!

Алису уже ничего не удивляло. Упрямство и желание выжить вытеснили страх и усталость. Она подтянулась выше, крепче ухватилась левой рукой и заглянула в яму, испускающую неземной свет.

Она их нашла, будь они неладны! Сияющие червонным золотом монеты, переливающиеся цветными каменьями перстни, серьги, пояса, ожерелья. Алиса потерлась лбом о грязное запястье и горько улыбнулась. Вожделенный клад для кого-то, но только не для Алисы Шуйской. Все её страдания из-за чужого золота.

И замерла, прислушиваясь. Сверху послышались осторожные шаги, прошуршала одежда. По выщербленной скале, на которой висела Алиса, заметалось белое пятно света.

Она даже не успела испугаться, как свет фонаря ослепил глаза, заставив инстинктивно зажмуриться. Наверху насмешливо хмыкнули, и у неё бешено заколотилось сердце. Она узнала хозяина голоса и попыталась спрятать лицо от безжалостного луча.

Человек присел на корточки, неторопливо обвел лучом распластавшуюся на склоне Алису и спросил насмешливым голосом Филимонова:

— Всё-таки нашла? Умница. Извини, что пришлось подтолкнуть.

Алиса подумала, что лучше ей снова свалиться в воду. С топором этот любитель сокровищ или без топора — не имеет значение. Плавать в Чёртовом озере не так страшно, как карабкаться по скале или воевать с человеком, одержимым золотой лихорадкой.

А одержимый меж тем повёл фонарем в сторону светящейся ямы.

— Что там? — буднично спросил он.

Алиса промолчала, не в силах примириться с обстоятельствами. Замена басисто похохатывающего, грубоватого соседа на вора-грабителя…она отказывалась верить в происходящее.

— Трясешься? — продолжал ерничать Филимонов. — Не бойся. Я тебе рюкзак спущу, а ты сгребешь туда все ценное. Жить останешься.

Она прижалась щекой к скале, стараясь не выпускать оборотня из поля зрения. Торопиться ей некуда: вверх категорически нельзя, а вниз — успеется. Рядом с Филимоновым возникла Тень с капюшоном на голове. Тень заглянула вниз и голосом Кристины выдала убийственную реплику:

— Чего с ней разговаривать? Камнем по башке и скинуть.

— Ты права. Золото достанем сами.

Это уж слишком! Замещение грабителя на хладнокровного убийцу вызвало активный протест потенциальной жертвы. Страх скукожился, забившись в угол, холод сменился жаром, а наружу вылезли упрямство и саботаж.

— Так и знала, что твоя психованная подружка где-то недалеко, — заявила Алиса в духе Громовой.

— Смелая какая, — удивился Филимонов.

Он ожидал от измученной Шуйской слёз и повиновения, а она, загнанная в ловушку, огрызалась. Кристина не стала размениваться на реплики с ненавистной бледной поганкой. С булыжником в руках она шагнула на край скалы, претворяя в действие преступный план:

— Убью тварь.

И Алиса приняла решение. Она запустила правую руку в яму, погрузившись по локоть в монеты, кольца, украшения, и стала лихорадочно выгребать чужое богатство. Синий свет ринулся ей навстречу, отозвался мелодичным звоном, заструился вместе с золотом по скале.

— Сказка, — пробормотала она, выбрасывая пригоршнями синее сияние.

— Что ты делаешь, сука? — завизжала Кристина, поднимая булыжник над головой. — не тупи, Филимон?!

Преступный напарник отбросил фонарь и попробовал спуститься, летучей мышью распластавшись на скале. «Если достать её ногами, ударить по голове и скинуть в воду, то…»

— Отдаю чёрту его золото, — объяснила запыхавшаяся Шуйская, уклоняясь от ног убийцы-грабителя.

Она не видела, как золотые монеты и украшения с тихим шелестом исчезали в воде. Синие огни становились голубыми и гасли, теряясь в бездонной глубине. Клад утекал вниз, и волшебное сияние становилось все слабее.

Кристина орала, топала и бесновалась, наблюдая, как угасает золотой ручей. Она размахнулась и…отлетела в сторону.

— Совсем озверела, — прорычал Данила, оттягивая фурию от скалистого края.

— Ведьма! — пожаловалась Шуйская и втянула голову в плечи, пытаясь избежать вражеского пинка.

Вслед за Данилой на скале объявились Громовы. Дашуня явилась первая, потрясая на ходу сучковатой корягой. Позади сестры карабкался Эдик, щедро освещая путь фонарём-прожектором.

Кристина не сдавалась. С глазами полными ненависти, она цеплялась за булыжник скрюченными руками, мотаясь за ним словно приклеенная.

— Да, отдохни, ты! — отпустил-толкнул камень Данила, и Кристина плюхнулась наземь, звучно клацнув зубами.

Он склонился над безумной воительницей и с некоторым усилием отобрал оружие предков.

Белый луч фонарика чиркнул по Даниле, отшвыривающему камень, замер на оскалившейся Кристине, выглядевшей исчадием ада, и поспешно перебежал на отвесный край, где решалась судьба клада.

— Свети! — приказала сестрица.

Луч прожектора метнулся вниз, выхватив из тёмных глубин двух персонажей.

— Тебе не страшно висеть, любимый? — Даша присела на корточки и нежно провела корягой по руке Филимонова. — Бедненький.

Бедненький невнятно выругался — вероятно, не вынес пытку светом — и размечтался вслепую забраться назад. Громова превратилась из квохчущей курицы в ополоумевшего дятла. Она с удовольствием опустила палку на беззащитные пальцы любимого, после чего негодник вспомнил…

— Твою мать!

…и проехался животом по скале, чудом задержавшись в полуметре от воды. Громова склонилась, разглядывая уныло матерящийся объект.

— Я, между прочим, порядочная барышня! — припечатала она. — А ты, Филимонов, — мутный чел с криминальным душком и подлый соблазнитель к тому же.

Соблазнитель протестующе замычал.

— У нас дед — ирландец, — информировал младший Громов, выписывая лучом восьмерки, — и у него есть ирландское ружье. Что касается ирландской чести, щепетилен до ужаса. Пристрелит и за меньшее.