Очарованные туристы замерли на камнях-плитах, безмолвно уставившись на неправдоподобно синюю воду Чёртового озера.

— Супер! — восхищённо признала Громова, усаживаясь на светло-серый каменный выступ. — Цвет нереальный!

— Кобальтовый, — заявил Эдик, выуживая из памяти названия синего. Он целый год посещал художественную школу, о чём любил гордо вспоминать.

— Сейчас солнечно, а в пасмурную погоду вода коричнево-оранжевая. — У Графина имелась профессиональная привычка: сделать шокирующее заявление и взять паузу, наслаждаясь всеобщим замешательством.

— Почему? — одновременно спросили Алиса и Даша.

Эдик подсуетился и сфотографировал радостные лица девушек.

— Говорят, на дне много упавших деревьев.

— Так есть дно или нет? — не поняла Кристина.

Графин изобразил тихую задумчивость.

— Французы сюда приезжали. Какую-то хрень наподобие батискафа привозили.

И опять замолчал.

— Дно искали? — не выдержал Филимон.

— Никто не знает, что они искали. — Завеса таинственности сгущалась. — Существует легенда, согласно которой на глубине двух или трёх метров есть дно из ила, хвои, каких-то гниющих деревьев. Но это лишь верхний природный настил, а настоящее дно уходит вглубь на несколько километров. Так сказать, в ад, в преисподнюю.

Все опять уставились на озеро. Вода в нем была такая прозрачная, что с берега просматривалась дно. По синей глади пробежала водомерка, устроила лёгкую рябь для зрителей и скрылась под плитой.

— Скалу самую высокую видите? — Графин махнул рукой вдаль. — Сто с лишним лет назад надоели местному епископу местные россказни, и решил он изгнать чертей из озера. О том, как добирались сюда святые люди, отдельная история. Телеги застревали, лошади дохли, а на закуску, они дорогу потеряли и долго плутали по кругу. Когда проходил молебен, началась страшная буря: лес шумел, кустарник по земле стелился, вековые деревья падали. Когда закончили так называемые процедуры, стало до смерти спокойно.

— До смерти, — Алиса передернула плечами, будто ей холодно.

— После изгнания чертей и освящения установили на скале большой каменный крест. На кресте выбили запись: «Во имя Отца и Сына и Святого духа. Благодатью божию осветится озеро сие. Силой креста Господня в бегство да претворится все супротивное бесовское действие. Аминь».

Последние слова Графин произнес басистым речитативом, коим впечатлил слушателей. Эдик третьим глазом разглядел в нем батюшку, вознеся инстинктивно персты ко лбу.

— Вытурили бесов? — Громова подтолкнула брата плечом, и тот потерял желание кланяться в пояс отцу Графину.

— Куда там! Простоял крест некоторое время, а однажды ночью исчез. Одна яма осталась, узкая и глубокая. Вот такая история, дети мои! — Из Графина снова вылез поп.

Алиса сбросила с плеч рюкзак и направилась в сторону скалы, на которую указывал проводник.

— Ты куда? — недовольно протянула подруга, успевшая присесть на плиту.

— Отдыхай, — успокоила ее Алиса и обратилась к Графину. — Крест упал в воду? Можно сверху увидеть? Или его поглотило легендарное двойное дно?

Графин с какой-то странной ухмылкой встрепенулся и пошел вслед за любопытствующей:

— Увидеть, — бормотал он. — Вот сейчас и посмотрим.

— Я с вами, — неожиданно выступила Кристина. — Мне тоже интересно.

— Шуйская, ты бы не рисовалась, — заныла Громова. — Пусть Силантьич первым идет. Он проводник и лучше знает…куда полезла?

Она обернулась, ища поддержки у брата, но Эдик не прислушивался к её сетованиям. Он вглядывался в неправдоподобно-синюю водную толщу и грезил, как бездонная глубина фантастически содрогнется, изогнувшись гигантским дымчато-серым горбом. Из коричневых обломков вынырнет змеиная голова доисторического существа, смахивающего обликом на легендарную Несси, вытянет длинную толстую шею и…это будет бомба!

— …носит некоторых дурёх по скалам! — ворчала Даша, роясь в рюкзачке. — Здесь небо низкое, правда?

Мысли Эдика приняли другое направление: и деревья в этом месте шумят по-особенному, как-то тревожно. Правду сказал Графин: птиц не видно и не слышно. Впору задуматься о вечном.

— Дашка, а ты задумывалась над смыслом жизни? Ты для чего живешь?

Смысл вопроса не достиг душевных глубин сестрицы. Явился отмороженный Филимон, брызнул водой на Громовых и буднично предложил:

— Искупаемся? Дно неплохое.

— Я не хочу! — выкрикнул Эдик.

Его воображение упреждающе преподнесло рогатого динозавра со злобными, красными глазками. Убивец широко зевнул, распахнув пасть размером с хорошую пещеру, и двинулся по направлению к беспечным купальщикам.

— Я вас посторожу, — добавил он с беспечной американской улыбкой и в позе отдыхающего Будды улегся на каменную плиту.

Даша взглянула вверх на побелевшее от зноя солнце и стащила с себя футболку вместе с бейсболкой. Не выворачивая, она отбросила вещи в сторону, следом подпихнула ногой скомканные бриджи. Оставшись в купальнике — невесомая масса бахромы и верёвочек на загорелом теле — девица с удовольствием потянулась и шагнула навстречу динозавру. Эдик практически достиг нирваны, но не хватило времени. Он изменил позу на сидячего Будду и, помня, что «ваше спасение в ваших руках», завертел головой, разыскивая подходящий булыжник. Вооружившись, с преувеличенным спокойствием осмотрел акваторию, подмечая неожиданные круги, завихрения и мелкую рябь.

Филимон разоблачился за пару секунд, уронив одежду на камень. По дороге он подхватил на руки взвизгнувшую Дашуню и вместе с ней прыгнул в озеро. Парочка с головой погрузилась в воду, но через мгновенье оба фигуранта вынырнули, хохоча во всё горло. Даша ринулась к обидчику, возжаждав немедля отомстить. Чего хотел Филимон, не знал никто, но он с готовностью бросился навстречу опасности. Два визжащих и рычащих динозавра с большим знанием дела топили друг друга в легендарном озере.

— Как дети, — завидовал Эдик, отбрасывая камень за спину.

— Вода суперская! — захлебывалась сестрица, рассекая саженками взбаламученную синеву.

— Графин не советовал…

— Побывать на таком озере и не искупаться? Эдик, ты — лох!

Солнце, казалось, пододвинулось ближе к Земле. Его жаркие лучи раскалили камень, на котором сидел послушный лох. Ещё несколько минут душевных терзаний вперемешку с завистью, и Эдик не выдержал искушения. Сорвав одежду, он прямо в шортах присоединился к нарушителям спокойствия, взбившим нереально синюю воду в крутую белую пену.

Алиса отметила про себя, что скалы здесь странные. Выглядели они как нагромождение округлых серо-коричневых плит, сваленных в художественном беспорядке друг на друга. «Один матрас положили на другой матрас», — описал горную складчатость Графин. Высокие сооружения чередовались с более низкими, заставляя путников то карабкаться вверх, то спускаться вниз. Издали эти причудливые скалы выглядели по-стариковски морщинистыми. В особо глубоких морщинах и бороздах нашли прибежище молодые цепкие сосенки.

— Осторожнее. Ногу ставь сюда. Подними глаза, видишь камень? Держись за него. — Графин руководил подъёмом по природным ступенькам. — Ты перестала бояться высоты?

— Не перестала. Я под ноги гляжу. И, когда есть цель, не так страшно идти.

— С этим крестом уйма странностей, — продолжил Графин. — Кто-то его видит, а кто-то нет. Сколько прихожу, ни разу не везло. Сейчас оценим твою удачу.

— Крест в Чёртовом озере. Два взаимоисключающих понятия.

Алиса ухватилась за выступ, подтянулась, но тут левая нога скользнула вниз и заставила её распластаться и вжаться грудью в камень. Она ахнула, но тут же почувствовала, что крепкие пальцы Графина сомкнулись на запястье и потянули вверх, вытаскивая на неровную верхушку скалы.

— Вот и прибыли, — успокоил проводник, подавая руку Кристине. Однако та сама предпочла одолеть коварный участок.

Растянувшись цепочкой, они внимательно обследовали скалу, что уверенно возвышалась над остальными каменными собратьями и выглядела голой: деревья здесь не росли. Графин подошел ближе к краю, и за метр от обрыва потыкал ногой в глубокую выемку.