Чтобы скоротать время до встречи с Островским, я наведался в Университет. На свою кафедру, где меня уже заждались. Моё появление вызвало приятное удивление.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Марина, секретарша декана, как только я вошёл в приёмную. — Сколько тебя не было⁈

— Долго, — улыбнулся я. — Но больничный пока не закрыт. Так, наведался узнать, как дела.

— Выглядишь неплохо, — девушка окинула меня придирчивым взором. — Ты точно болен? Небось замутил с какой-нибудь девахой и решил загулять?

Она часто подкалывала меня в подобном духе после моих отлучек. Они случались не то, чтобы часто, но работа на Комитет вынуждала иногда прогуливать лекции.

— Я бы не посмел такое провернуть, — ответил я. — Ты же знаешь, у меня слабое здоровье.

— Ну, да, конечно. Твои отмазки давно меня не вводят в заблуждение. Ладно, когда ты собираешься вернуться?

— Скоро. Через пару-тройку дней. Кто меня замещал?

— Все, кому не лень. Накопились работы. Может, возьмёшь проверить? Чтобы скоротать время на больняке.

— Конечно. Они на кафедре?

— Ждут на твоём столе.

— Вот радость-то. Ладно, значит, схожу и заберу.

— Предупреди, когда выйдешь на работу. Чтобы я не ставила замещений.

— Договорились.

Зайдя в кабинет, я прихватил стопку работ, которые давали моим студентам другие преподы, и поехал домой. Позвонил Софии узнать, как у неё дела. Она попыталась расспросить, чем я занимался и когда ей можно будет вернуться, но я ушёл от прямых ответов, заверив девушку, что сидеть в замке ей осталось недолго. Хотел бы я, чтобы это оказалось правдой.

Вечер скоротал, проверяя работы. Ещё и на следующий день осталось. Наконец, пришло время ехать к Островскому.

Его дом находился на Английской набережной. Не знаю, кому принадлежал раньше, но явно предки профессора не сразу туда заселились: здания в этом районе строили ещё во время основания столицы, и о роде Островских тогда слыхом не слыхивали.

Четырёхэтажное здание нежно-зелёного цвета с белыми колоннами классической архитектуры тянулось вдоль Невы. Крыльцо стерегли большие львы, держащие передние лапы на каменных шарах. Балконы покоились на плечах грудастых кариатид с целомудренно увитыми виноградными лозами бёдрами.

Поднявшись по ступенькам, я трижды ударил бронзовым молотком в виде кольца в дубовую дверь. Спустя несколько секунд на пороге появился седой мажордом в синей ливрее с позументом.

— Чем могу помочь? — спросил он, глядя мне в глаза.

— Граф Оболонский. Я приглашён.

— О, разумеется. Прошу, — дворецкий отступил, впуская меня в дом.

Я оказался в просторном холле, облицованном жёлтым мрамором. С двух сторон висели зеркала, визуально увеличивающие пространство. Пол был выложен коричневой и белой плиткой в виде шахматной доски.

— Сюда, Ваше Сиятельство, — сказал дворецкий, направляясь к двустворчатой двери из красного дерева.

Подойдя, я понял, что это лифт.

Мажордом нажал на кнопку, механизм ожил, загудел, и через несколько мгновений дверь разъехалась, открыв пространство кабины.

Я вошёл. Дворецкий, к моему удивлению, остался на месте. Что ж, ладно.

— Какой этаж? — спросил я.

— О, это лишне, — ответил слуга. — Лифт доставит вас, куда нужно.

С этими словами он снова нажал кнопку, и дверь закрылась. Кабина слегка дёрнулась, и я почувствовал, что она поехала вниз. В подвале мне предстоит встреча, что ли?

Невольно я нащупал в кармане бильярдные шары. На спине в ножных была катана, на поясе — вакидзаси. Под мышкой — пистолет. Обоймы с различными боеприпасами были распиханы по карманам. Я был уверен, что меня обыщут, так что прихватил всё это на всякий случай, но — вот те на! — никто даже не попытался убедиться, что я не вооружён. Надо бы профессору поработать над службой безопасности так же, как и над приёмом гостей.

Лифт спускался слишком долго. Не меньше тридцати секунд. За такое время можно преодолеть несколько этажей. Какой же глубины в этом особняке подвал⁈

Наконец, кабина остановилась, раздался сигнал, похожий на звук колокольчика, и дверь сдвинулась.

В первый момент я замер в недоумении. Ибо перед моими глазами простирался затянутый думкой серого тумана лес с голыми скрюченными деревьями, на которых сидели нахохлившиеся чёрные птицы. В лицо повеяло утренней прохладой, воздух был напоён влагой.

Выйдя из лифта, я увидел над головой бледное небо. Нет, это не подземелье… Больше похоже, что лифт перенёс меня в какое-то другое место. И даже время суток. Телепортация? Скорее всего.

Дверь за моей спиной закрылась. Обернувшись, я увидел, что никакого лифта нет, а есть только каменная арка. В общем, магия.

Впереди вспыхнул жёлтый огонёк. Он замерцал, а затем устаканился. Поскольку это было единственным ориентиром в лесу, я двинулся к нему.

Влажная земля проседала под ногами, лицо обдувал свежий ветерок, он же заставлял клочья тумана двигаться, приобретая причудливые очертания.

Через пару минут стала видна башня. Огонёк горел в её крошечной бойнице на высоте примерно десяти метров. Приблизившись, я нашёл дверь, потянул за кольцо, и она беззвучно открылась. Внутри виднелись уходящие вверх ступеньки винтовой лестницы. Я пошёл по ним, пока не оказался на площадке со стрельчатой аркой. Зайдя, увидел большой зал. Размерами он явно намного превосходил диаметр башни. Опять какие-то игры с пространством.

В дальнем конце стоял человек в свободно струящейся золотой мантии. Когда я двинулся к нему, он обернулся, и стало ясно, что это Островский.

— Добрый вечер, граф, — проговорил он, улыбнувшись. — Добро пожаловать в мою тайную обитель. Как вам?

— Что у вас за Дар? — спросил я вместо ответа. — Как вы это делаете?

— О, ничего особенного, — профессор двинулся мне навстречу. Его мантия развевалась, словно в зале гулял ветер, хотя я никакого движения воздуха не ощущал. — Я обычный телепортер. Просто долго развивал свои способности, изучая Изнанку.

— Видимо, преуспели.

— Безусловно. Однако ещё недостаточно, чтобы нырнуть в самую её глубину. То, что вы видите, довольно простые фокусы. Это лишь поверхность. Вижу, вы принесли чемодан. Надеюсь, там все инструменты?

— Все, не сомневайтесь. К чему это представление? Зачем вы мне показали своё убежище? И признались, что являетесь магом?

— А чего мне бояться? — Островский указал на середину зала. — Пожалуйста, поставьте чемодан сюда. Ближе не подходите. Я хочу удостовериться, что внутри то, что нужно.

Я опустил чемодан на пол и отступил на несколько шагов. Островский приблизился, опустился на корточки и открыл его.

— Хорошо. Вроде, всё на месте. Надеюсь, вас не слишком расстроила эта потеря?

— Бывало и хуже. Теперь у нас с вами всё ровно? Конфликт исчерпан?

Профессор распрямился.

— Если вы про то, что я не стану пытаться вас убить, то да. Впрочем, это не потому что вы принесли инструменты артефактора. Видите ли, во время нашей последней встречи я понял, что вы нужны мне живым.

— Я не собираюсь на вас работать.

Островский сочувственно улыбнулся.

— Боюсь, это не вас решать, граф.

Его пальцы сложились в мудру, и тотчас вокруг меня на полу вспыхнула сложная схема, наполненная линиями, символами и геометрическими фигурами. Понадобилось всего три секунды, чтобы я понял, что уже видел её!

Именно такой чертёж вырвал меня из Джиннистана и привёл в этот мир!

Я взглянул на Островского. На его лице блуждала торжествующая улыбка.

Так вот, кто был тем чародеем, что призвал меня…

Наконец-то я встретил его — наглеца, посмевшего нарушить мои планы!

— Я призываю тебя, Абигор, первородный дух грома и молнии! Явись передо мной в смирении и покорности, дабы исполнить мою волю! — завопил профессор, вскидывая руки.

Его пальцы быстро двигались, одна мудра сменялась другой, и чертёж подо мной ослепительно вспыхнул, наполняясь энергией. Вокруг меня бушевало море волшебной силы, закручиваясь в невидимый вихрь.