Замечание и вправду справедливое, вот только уже несущественное, раз уж мое имя красуется на первой полосе центральной газеты.

Клемент меж тем возобновляет свой допрос:

— Так чья идея была шантажировать Билла?

— Эми.

— Насколько же нужно быть рехнувшейся, чтобы додуматься до такой аферы? — вновь срываюсь я. — Черт побери, Роза! Из-за тебя меня убедили, будто я занимался сексом с собственной сестрой!

— Честное слово, я не знала, что Эми до такого додумалась, иначе ни за что не согласилась бы участвовать.

— Но ты знала, что она собирается шантажировать меня, так ведь? И только поэтому и начала у меня работать, верно?

Женщина молча кивает.

— Как же вы провернули твое трудоустройство?

— Эми запугала вашу предыдущую секретаршу и вынудила ее уволиться.

— Она запугала Джойс? Но как?

— Подружилась с ее внуком в «Фейсбуке». Какое-то время они просто болтали, а потом Эми уговорила его прислать… компрометирующие фотографии. После чего сказала Джойс, что отправит эти снимки в университет, если она не уволится и не порекомендует на свое место меня.

— Вот ушлая сука, — вставляет Клемент.

— Обо всем этом я узнала только потом, — поспешно добавляет Роза. — Клянусь.

Она встает и подходит ко мне.

— Это моя вина, Уильям. Я должна была проработать у вас лишь неделю-две, просто убедиться, что вы не обратитесь в полицию. Изначальный план состоял в том, чтобы продать вам шкатулку за сумму, достаточную для перевода мамы в пристойный пансионат. Но в первую неделю я узнала про аренду Хансворт-Холла и по дурости рассказала Эми. А она тут же заявила, что вы заслуживаете наказания и что нужно отнять у вас особняк.

— Заслуживаю наказания? И за что же?

— Моя сестра — не вполне здоровый человек, Уильям. Ей довелось немало хлебнуть, и в некоторых своих проблемах она винит вас.

— Меня?! И что же, черт побери, я ей такого сделал?

— Вы сделали нас бездомными.

— Что-что? О чем это ты? Да быть такого не может!

— Не напрямую, но все же. Через несколько дней после смерти вашего отца нас уведомили, что в течение недели мы обязаны покинуть флигель для прислуги в Хансворт-Холле. И эту фотографию, что вы нашли в мамином кошельке, сделали как раз за день до нашего отъезда. За день до того, как мы стали бездомными.

— Я… Я не имел к этому никакого отношения. Я даже и не знал, что вы там жили.

— А вы когда-нибудь интересовались?

— Нет. Всеми делами занимался отцовский поверенный.

— И вы ни разу не задумались, кто присматривал за вашим отцом во время болезни? — вдруг взрывается моя секретарша. Вины в ее голосе как не бывало. — Кто ему готовил, укладывал в постель, давал ему лекарства, мыл его, когда он обделывался?

Роза поворачивается и указывает на свою мать.

— Она все это и делала, а вы в прямом смысле слова выбросили нас на улицу, даже не поблагодарив!

В какой-то момент нашего разговора мы неуловимо поменялись друг с другом гневом и стыдом.

— Почему же вы просто не попросили меня о помощи? Теперь-то ты хорошо меня знаешь и понимаешь, что я обязательно что-нибудь придумал бы для вас!

Она разом успокаивается и сникает.

— Теперь я и прошу.

Наверное, мы все утро могли бы вот так перекидываться обвинениями. Тем не менее я уже настолько эмоционально измотан, что корить себя и дальше просто был не в состоянии. Как мне представляется, настало время подключить полицию, чтобы загнать джинна обратно в бутылку.

Не обращая внимания на Розу, я прохожу через палату и сажусь перед мисс Дуглас. Ее влажные от слез глаза и бледное лицо ясно показывают, что об авантюре дочери она ничего не знала.

— Простите, мисс Дуглас, за произошедшее много лет назад и за то, что сегодня вам пришлось выслушивать ужасные вещи. Обещаю, что вы получите такой же достойный уход, какой предоставляли моему отцу. Даю слово.

Я осторожно пожимаю ей руку.

— А теперь мы оставим вас в покое.

Встаю и говорю секретарше, что хочу поговорить с ней снаружи. Словно бы препровождаемая в камеру смертников, она кивает и плетется за мной. Шествие замыкает Клемент. Может, для матери Розы драма и закончилась, для нее же самой таковая только начинается.

В коридоре я закрываю дверь в палату.

— Роза, чтоб больше никакой лжи! Где твоя сестра?

Глаза у нее так и бегают. Мой взгляд, равно как и вопрос, ей явно не по душе.

— Роза, посмотри на меня.

Женщина нерешительно поднимает на меня взгляд.

— Несмотря на все твои мерзкие поступки, я действительно собираюсь помочь твоей матери. Но только если ты во всем признаешься, и Габби… И Эми предстанет перед судом. Так где она?

— В десять у нее встреча в редакции газеты. Она придет туда за гонораром.

Бросаю взгляд на часы. Девять тридцать пять.

— Клемент, присмотри за ней, пожалуйста. Не позволяй ей удрать. Я на пять минут.

Великан кивает, я же спешу в вестибюль, где набираю номер своего поверенного, Руперта.

— Слава богу! — раздается в трубке его вопль уже после третьего гудка. — Я тебе уже четыре сообщения отправил!

— Извини, Руперт, меня так завалили, так что я отключил звук. Как бы то ни было, статью ты, судя по всему, уже прочитал?

— Увы, Уильям.

— Хорошо.

— Хорошо?!

— В смысле, мне не придется тебе объяснять.

— Хм, да, но нам нужно обговорить наши дальнейшие действия. Полиция, несомненно, захочет тебя допросить.

— Не беспокойся, Руперт. Мне и самому не терпится с ними пообщаться. Эта женщина врет — она мне не сестра.

— И ты можешь доказать это? — недоверчиво спрашивает поверенный.

— Разумеется, могу.

— Прости, Уильям, но дело в том, что ни одна центральная газета не опубликует подобную историю без убедительных доказательств.

— Еще десять минут назад я и сам в это верил. Видишь ли, по части лжи этой женщине нет равных. Но ее настоящее имя Эми Джонс, и тебе необходимо немедленно связаться с газетой, потому что через двадцать минут она явится к ним за деньгами.

— И что я им скажу?

— Откуда мне знать, черт побери? Ты же юрист, так пригрози им судебным постановлением или чем-нибудь в этом роде.

— Ну да…

— И проследи, чтобы они не выплатили ей ни пенни. Деньги им еще понадобятся, потому что я собираюсь засудить их так, что они воем зайдутся!

— Я немедленно займусь этим. Мне выступить с заявлением от твоего имени с опровержением ее клеветы?

— Ну разумеется!

Заканчиваю разговор и присаживаюсь на минутку. На короткое время мне удается остаться наедине со своими мыслями, и на меня разом обрушивается вся грандиозность последних пятнадцати минут. Нахлынувшее чувство облегчения просто неописуемо, в то время как стыд, вина и страх постепенно угасают. Одна эмоция, впрочем, остается непоколебимой — жажда правосудия. Жаль, конечно же, что не получится оказаться в редакции, когда Эми придет туда за своими сребрениками. Однако, как бы мне ни хотелось насладиться крахом своей противницы, моего внимания требуют другие неотложные вопросы. Пора принимать решения.

Успокаиваю объяснимо раздраженную Анну, что мы вскоре уйдем, и возвращаюсь в коридор, где Клемент и Роза подпирают стенку напротив палаты мисс Дуглас.

— Так, у меня остаются кое-какие вопросы, и я хотел бы получить на них ответы.

— Я постараюсь, — тихо отзывается секретарша.

— Во-первых, почему твоя сестра решила скормить газете свою чудовищную клевету? Я-то полагал, что ее привлекает добыча покрупнее.

— До вчерашнего дня так и было.

— А что такого произошло вчера?

— Вы нашли мамину квартиру. Эми узнала, что вы там находитесь, вот и подумала, что не стоит рисковать и ждать до пятницы.

Все именно как Клемент и предполагал!

— Откуда же она узнала, что мы нашли эту квартиру?

— Э-э… Трекер, — смущенно напоминает Роза.

— Что это такое? — интересуется великан.

— Программа для слежки, — поясняю я. — Мой телефон передает мое местонахождение.