Погруженный в раздумья, я даже не замечаю, как пролетает заключительный этап поездки. Внезапно за окном возникает платформа вокзала Ватерлоо, и мои попутчики устремляются к дверям. Я сижу, желая оттянуть неизбежное еще хотя бы на несколько минут. Ах, если бы можно было сидеть вот так весь день и притворяться, будто моя жизнь такая же прозаичная, как и ровно неделю назад, когда я точно так же прибыл на вокзал!

Если бы.

Когда в вагоне остаются одни лишь злостные копуши, я поднимаюсь и бросаю взгляд на часы: четверть девятого. В кои-то веки поезд прибыл вовремя, и уже меньше чем через пятнадцать минут я окажусь в одной комнате с Розой.

Покидаю вагон, напоминая себе, что удача сопутствует храбрости. Чтобы не лишиться первого, мне нужно набраться второго.

Спустя минуту я вливаюсь в бурлящий людской поток, столь типичный для вокзала Ватерлоо в часы пик. Здесь не место кротким. О хороших манерах и терпении здесь вообще лучше позабыть. Направляюсь ко входу подземки, где меня мгновенно поглощает спрессованная толпа пассажиров.

После изнурительного шарканья к платформе и короткой поездки вагон наконец-то извергает меня на станции «Вестминстер».

У прохода к Вестминстерскому дворцу нервы у меня уже на пределе. Я столь сосредоточен на предстоящей роли, что совершенно забываю привычно кивнуть скучающему полицейскому. Впрочем, сомневаюсь, что он сильно расстроился.

К своему невероятному облегчению, в офис я прибываю раньше Розы. По крайней мере, успеваю устроиться за столом и изобразить занятость, как в обычное понедельничное утро. Когда Роза приготовит чай и мы займемся разбором предстоящих на день дел, как раз и наступит момент приведения клементовского плана в действие. И именно в этот момент я и могу все запороть, если не сумею взять себя в руки.

Раскрываю первую попавшуюся папку и таращусь на страницу отчета. По отдельности слова как будто понятны, однако сложить их вместе никак не получается. Тем не менее продолжаю созерцать текст. Летят секунды, и меня мутит все сильнее.

— Доброе утро, Уильям.

— Доброе утро, — хрипло отзываюсь я. Во рту совсем пересохло.

Роза с улыбкой снимает пальто.

— Похоже, кое-кому не помешает чашка чая.

Не дожидаясь ответа, она направляется на кухню. Смотрю ей вслед, на ее плавно покачивающиеся бедра. Соблазнительную фигуру подчеркивает облегающий дамский костюм. Ах, моя прекрасная лгунья.

А потом просто смотрю в пустоту и в который раз убеждаю себя, что план Клемента — единственный способ выбраться из заварухи. Раскрытие наших козырей сейчас неизбежно подтолкнет Габби к наихудшей развязке, когда описание моих выходок перекочует с восьмой страницы газеты на передовицу. Я едва ли не физически ощущаю его присутствие в кабинете: он уговаривает меня успокоиться и неукоснительно следовать плану. Помимо прочего, мне очень и очень не хотелось бы сообщить ему, что операция мною провалена. Сомневаюсь, что он умеет хорошо воспринимать плохие вести.

— Как, готовы к обсуждению распорядка? — осведомляется Роза и ставит передо мной чашку чая.

«Уильям, это просто обычное утро понедельника!»

— Да, конечно, — отзываюсь я. — И спасибо за чай.

Женщина отходит к своему рабочему месту и возвращается с блокнотом. По обыкновению усаживается на стул перед моим столом и закидывает ногу на ногу.

Вот оно.

— Роза, возможно, сегодня нам придется кое-что поменять местами.

— Как скажете.

— В девять у меня встреча с Фионой Хьюитт.

Секретарша просматривает органайзер на своем смартфоне и вскидывает брови:

— У меня этого не отмечено.

— Потому что она позвонила мне на выходных. Ей необходимо кое-что обсудить со мной. По-видимому, хочет закрыть дело о… том неприятном эпизоде на прошлой неделе.

— Поняла.

— И пока я буду у Фионы, попрошу вас заняться парой неотложных вещей для меня.

— Конечно.

— Во-первых, свяжитесь с моим агентом по недвижимости в Гэмпшире и узнайте, готовы ли мои съемщики продлить договор об аренде Хансворт-Холла на прежних условиях.

«Роза, пожалуйста, просто прими задание без всяких споров!»

Женщина, однако, озабоченно нахмуривается.

— Но мы же договорились, что я улажу вопрос аренды?

Ее несговорчивость подтверждает мои страхи.

— Все верно, однако обстоятельства изменились.

— И как же они изменились?

— При всем уважении, Роза, это касается лишь меня одного.

Она заливается румянцем, во взгляде вспыхивает негодование.

— Вы считаете, что я не справлюсь?

— Нет. Просто хочу знать, желают ли жильцы продлевать аренду, — твердо отвечаю я. — Оставляю за собой возможность выбора.

— Но, Уильям…

— Роза, это не обсуждается.

Беру чашку и принимаюсь потягивать чай в надежде, что секретарша уловит намек. Наши взгляды случайно встречаются. Выражение ее лица, равно как и поза, свидетельствуют о внутренней напряженности, однако не до той степени, чтобы можно было говорить о гневе. Роза определенно нервничает, но точно не злится.

Ставлю чашку на стол.

— А когда покончите с этим, свяжитесь с каким-нибудь риелтором в Блэкфрайарсе и договоритесь об оценке моей квартиры.

Не высматривай я изобличающие признаки, быть может, даже и не заметил бы, как Роза самую малость прищурилась.

— Неужто переезжаете? — интересуется секретарша, гораздо спокойнее, чем я ожидал.

— Возможно.

— Но зачем? У вашей квартиры такое удобное расположение, для работы просто идеальное.

— Знаю, но я вовсе не собираюсь заседать в парламенте до конца своих дней. Кроме того, глупо вкладывать все деньги в недвижимость, когда им можно найти достойное применение.

— Достойное применение? — Теперь Роза явно озадачена.

— Подумываю вложиться в благотворительное предприятие. А пока квартиру можно и снимать.

Она молчит, поскольку не может воспротивиться моей затее, не выдав себя. Покончив с ложью, я озабоченно смотрю на часы.

— Займитесь, пожалуйста, этими вопросами, а с остальными мы разберемся, когда я вернусь от Фионы.

Прежде чем Роза успевает спросит что-либо еще, встаю и поспешно допиваю чай.

— Буду через полчаса.

И с этим покидаю офис. Наживка заброшена, и мне остается только ждать.

По пути в кабинет парламентского уполномоченного по этике меня переполняют облегчение и разочарование. Меня радует, что первая часть нашего с Клементом плана прошла, по-видимому, без сучка и задоринки, но вот реакция Розы окончательно развеяла какие-либо сомнения в ее причастности. Задумываюсь о мотивах, и произвожу несложный подсчет: примерно семь миллионов фунтов стерлингов. Крайне сомнительно, что Габби пообещала ей половину, но даже и без подобной щедрости достаточно, чтобы сделать Розу миллионершей. Навряд ли ее интерес кроется в чем-то другом, кроме денег.

В офисе Фионы секретарша немедленно пропускает меня в ее кабинет.

— Доброе утро, Уильям. Присаживайся, пожалуйста.

В последний раз я представал перед Фионой, чтобы посмотреть порнографическое видео с главной мужской ролью в собственном исполнении. Несколько утешает, что сегодняшняя встреча хуже предыдущей уж точно быть не может.

Женщина просит подождать, поскольку ей необходимо закончить важное электронное письмо. Я киваю и наблюдаю, как ее пальцы яростно стучат по клавиатуре. Что бы она там ни печатала, от эмоций на ее и без того морщинистом лбу собираются глубокие складки. Фиона старше меня от силы лет на шесть, однако ответственная должность преждевременно состарила ее на все десять. И у меня внезапно появляется тревожное чувство, что, возможно, смотрю я на Духа будущих Святок из «Рождественской песни» Диккенса.

— Еще раз извини, Уильям.

— Нет мира нечестивым? — цитирую я Исайю.

— Вроде того, — отзывается она с вымученной улыбкой. — И я, похоже, худшая из нечестивых.

Вид у нее совершенно разбитый, какой наверняка был у меня в субботу утром.

— Фиона, ты в порядке? Я могу заглянуть и попозже, если сейчас неподходящее время.