У меня не было уверенности, что уровень развития медицины в этом мире был достаточно хорошим, чтобы помочь мне поправиться после двух огнестрельных ранений в живот. Да и откуда мне было знать, насколько схожая у нас с местными аборигенами анатомия, чтобы мне могли оказать необходимую помощь. Но нигде в зоне моей видимости я не наблюдал ни своей одежды, ни пистолета, ни кейса. Шум из-за двери увеличился и явно приближался. И было непохоже, что возвращалась мелкая или её старшая сестра Катрайона. Топот ног по лестнице свидетельствовал о том, что сюда собирался ворваться чуть ли не весь город.
В своём состоянии я едва успел снова прикрыться одеялом, а уже через секунду мои догадки подтвердились. В дверь стали заходить женщины и мужчины, вторых было явно больше. Все входящие улыбались, что-то громко говорили, но я ничего не понимал. И хоть общее настроение этой толпы было приподнятое, я чувствовал себя неловко и не понимал, что происходит. Мужчины начали по очереди подходить ко мне, и хватать мою руку. Второй рукой, сжатой в кулак, они слегка стукали по моей, всё так же продолжая высказываться. Но теперь я смог разобрать несколько слов более отчётливо. Чаще других звучали два: "Ядран", с положительным, хвалебным оттенком, и то, что я уже слышал ранее "Чоллерра", его жители пренебрежительно выплёвывали, но не по отношению ко мне, а в сторону окна. Череда из мужчин закончилась, а затем начали подходить женщины. Их было здесь не так много, как мужчин, и одну из них я узнал, хоть сейчас она и не была в красивом зелёном платье. Выглядела она гораздо лучше, чем когда её выволокли из дома и протащили по улице. Она задержалась у кровати дольше остальных, грохнувшись на колени и приложившись к моей руке лбом что-то яростно шептала, из её речей я смог вычленить только слова “Эльрона” и “Хорус”.
Все остальные присутствующие в комнате смотрели с пониманием, а кто-то одобрительно кивал в так её речитатива. Я чувствовал себя крайне неловко, и отвёл взгляд от спасённой, только теперь заметив, что Катрайона тоже была в комнате, держа перед собой девочку. Заметив мой взгляд, она догадалась и начала выпроваживать людей обратно вниз. Никто не возмущался такому скорому завершению мероприятия, а при выходе каждый из уходящих оборачивался и кланялся в мою сторону.
Когда комната наконец-то опустела, а Катрайона прикрыла дверь, я откинулся на подушку. Паломничество отняло у меня так много сил, что я даже не мог жестами показать, как хочу пить. Впрочем, девушка сориентировалась сама. Вот только она не дала мне попить, а лишь промокнула лицо влажной тряпкой, особо пройдясь по губам, смачивая их. С каждым движением она приговаривала что-то на своём чудном языке, но сил не хватало даже на то, чтобы прислушиваться. Я отключился прежде, чем вспомнил о том, что так и не выяснил местонахождения своего оружия и спасательного кейса.
Последующее превратилось в кавалькаду из сменяющихся кадров. Я просыпался в разное время. В комнате было то темно, то светло. Днями обычно у моей кровати дежурила мелкая, а по ночам у кровати дремала Катрайона, но при этом довольно чутко. Стоило мне пошевелиться или застонать, как она тут же просыпалась вместе со мной и начинала ухаживать за мной. Я плохо помнил это время, жар и боль так сильно влияли на моё сознание, что внятно мыслить я не мог. И говорить складно, а в нашем случае изображать жестами - тем более. По внутренним ощущениям прошло несколько дней, прежде чем у меня хватило сил задать жизненно важный для меня вопрос:
- Кейс. Прямоугольная коробка. Моя одежда. Где они? - я старался показать простейшее, что могла понять девушка. Получилось не с первого раза, но Катрайона сориентировалась и принесла то, что я просил. Штаны, рубашку и пистолет я отложил на стоящий рядом стул. А вот контейнер положил перед собой и аккуратно открыл. Руки дрожали, и мне пришлось отдышаться, прежде чем я смог бережно взять в руки инъектор. Катрайона неотрывно наблюдала за моими действиями, но никак не вмешивалась и ничего не спрашивала, за что я был ей крайне благодарен. Я отыскал пальцами крупную вену на шее. Ток крови ощущался пальцами сквозь кожу, но он был медленный, а толчки слабыми. Собравшись с силами, я приложил прибор и сделал себе инъекцию. Крайне болезненную, но не настолько, как это было в первый раз. Дыхание выровнялось уже через несколько секунд, а в нижней части живота я ощутил разрастающийся жар. Но это был жар не разрастающейся инфекции, а пожар борьбы и регенерации. Благо, уже меньше, чем через минуту, я отключился прямо с инъектором в руках.
*****
- Майк, это крайне важно. Я не могу тебе указывать, что тебе делать, но послушай моего совета. Пройди процедуру сейчас, сегодня.
- Пап, мы уже обсуждали это! Я не хочу. Я и так выделяюсь среди сверстников, а что будет, когда я стану человеком-плюс?
- Да как же ты не поймёшь, Миша! - на старую форму моего имени отец переходил только когда сильно нервничал. Это был своеобразный красный флаг, что испытывать его терпение больше не стоит, - Твои друзья, товарищи, школьные или институтские — это всё временно. Пройдут года, прежде чем ты поймёшь, а время уже будет упущено и его не вернуть.
Сказанные отцом слова неприятно резанули мой слух, ведь я был с ним в корне не согласен. Я дружил с Кёртисом и Алом почти всю свою жизнь, да и отношения с Настей планировал довести до свадьбы, и прожить с ней до конца своих дней. Но спорить с папой, который был не менее упрям, чем я, не хотелось. Проще было согласиться, сделать так как он хотел, но всё равно немного на свой лад:
- Хорошо-хорошо. Только успокойся. Я поеду, - отец услышав это шумно выдохнул и слегка расслабился, - Но! Я поеду один, без Вашего сопровождения, не хочу, чтобы это было завтра на первых же полосах информационных ресурсов. "Сын великих Дементьевых стал человеком-плюс", - озвучил я голосом и с интонацией диктора известного новостного портала.
- Хорошо, сын. Обещаю, мы с мамой будем держать это в секрете, - отец провел пальцами по губам и сделал жест, будто закрывает их на ключ, а его выбрасывает не глядя. А затем очень по-доброму улыбнулся мне и похлопал по плечам, - Надеюсь ты ещё когда-нибудь вспомнишь этот момент с теплом. А заодно припомнишь, что твой папка часто бывал прав!
Услышав, что наш спор на повышенных тонах закончился, из соседней комнаты вышла мама. Все в семье знали, что она придерживалась нейтрального мнения, не планируя в чём-то убеждать или разубеждать меня, из-за чего они бывало ссорились с отцом. Впрочем, всегда после мирились.
- Вызвать тебе личный реплев? - поинтересовалась она, нежно обнимая и прижимая к себе. Даже в семнадцать лет я был уже на голову выше неё, а после процедуры, скорее всего, должен был вырасти и того больше.
- Нет уж. Ещё чего, обойдусь, - мне было немного неловко вот так без особой причины обниматься, и я стоял, опустив руки вдоль тела, ожидая конца мамина нежность уже закончится, - Лучше прогуляюсь пешком.
- Хорошо, дорогой. Знай, ты это заслужил! - мама отстранилась и внимательно посмотрела в мои глаза. Её же были на мокром месте, из-за чего я начал чувствовать себя ещё более неловко. Никогда не переносил вида женских слёз.
- Да уж, не преувеличивай! Это благодаря Вам. Я не самый юный парень в Обществе, кто заработал себе триста баллов социального рейтинга, но все мы знаем, что любой, кто входил в этот список, был в родстве с основателями или причастными к ним, - я отвёл глаза и постарался, слегка разведя руками освободиться от маминой хватки, заодно изображая, что невелика моя заслуга.
- Нет, Майк! Посмотри на меня, - голос мамы изменился и теперь звучал так, словно она разговаривала с кем-то из персонала одной из тех служб, на которые она являлась с проверками. В её взгляде уже не было слёз, а смотрела она на меня крайне строго, - Никогда, запомни, никогда не преуменьшай своих заслуг. Это не мы с отцом помогали отстраивать дома на летних каникулах в Южном Регионе, в Двенадцатом Округе. И не мы ухаживали за ранеными после набегов из-за границы в Седьмом Округе. Мы не брали шефство над осиротевшими ребятами, помогая им изучать науки, заниматься спортом или играть в шахматы. Это всё делал ты. Ни единого балла в социальном рейтинге ты не получал за счёт своей фамилии. Это всё результат твои действий! Понял?
