— А-а-а, так это к моей тетке тебе надо, в деревню! — рассмеялась Галка. — Там как раз, как ты хочешь — тишина до боли в ушах и покой, потому что ее дом на отшибе стоит. Даже дачники не добираются. Вон, смотри, — и Галя, покопавшись в телефоне, развернула к Тасе экран.

Открылись чудесные пейзажи, как будто списанные с картин Левитана и Шишкина — деревянные домики, почти как у бабушки в детстве, озеро, заросшее камышами, лес, окутывающий ароматом, даже по фото.

— Туда, правда, можно? — шевельнула ровными бровями Тася, внимательно вглядываясь в экран.

— Да, — ответила с недоумением Галка, — только там это… Без удобств, всё по-простецки. Но тетя Нюта будет при счастье. Она любит таких, как ты. У нее редко, но живут близнецовые души.

— Близнецовые? — с удивлением переспросила Тася. — Это как?

— А вот она тебе и объяснит, если соберешься, — рассмеялась Галя. — Я могу ей позвонить. Только постараться надо, у них там связь не берет. Когда теть Нюта к автолавке выходит в центр поселка, вот тогда можно дозвониться. Глухомань, одним словом!

— Позвони, пожалуйста, Галя, — попросила Тася, всё еще не выпуская ее телефон из рук.

Она смотрела и смотрела на фотографии и понимала, что ей очень хочется оказаться именно там.

И Галка дозвонилась. И Тася через два дня рано утром села в поезд, который за пять часов должен был доставить ее в детство — к деревянному дому, как у бабушки. Сначала предстояло добраться до некрупной станции Березки, где поезд задерживается лишь на минуту, а оттуда ждать попутку или надеяться на автобус, который чаще всего ходит, как хочет, а не как надо.

Тася любила вокзал, поезда и тот особенный запах дыма, который сохранился в составах, предназначенных для неторопливого путешествия на недалекие расстояния.

Всю весну и в начале лета можно было увидеть битком набитые вагоны — ехали дачники: везли с собой ящики и коробки, тюки и сумки, детей и даже домашних животных. В конце августа поезда уходили полупустыми, и хмурая, равнодушная проводница радовалась отдыху от навязчивых вечно требовательных пассажиров. Можно было, наконец, спокойно закрыться в купе, вытянуть полные, с вздувшимися венами ноги, и смотреть в окно на ставшие уже скучными, знакомые до мелочей пейзажи.

К обеду поезд остановился у перрона с неровным, местами вздыбившимся асфальтом, прямо напротив одноэтажного каменного здания вокзала. Тася быстро выскочила наружу, и поезд недовольно пыхтя, лениво пополз дальше, объезжая еще десятки таких же маленьких станций и полустанков, где когда-то кипела жизнь. Теперь деревни и села постепенно умирали, наводя ностальгию и тоску на тех, кто помнил совершенно другие времена.

Рядом с чистеньким бело-голубым зданием вокзала была видна автобусная остановка. Видавшая виды коробка с проржавевшими стойками и облупившейся деревянной скамейкой. Некоторые ее части были сломаны, а урна в виде железного ведра вся в мусоре.

Тася подняла голову в надежде прочитать расписание автобуса, которое сиротливо болталось на тонком металлическом шесте. Черные буквы и цифры давно поблекли, и разобрать их было совершенно невозможно. Она беспомощно оглянулась.

Тощая собака привычно перебежала железнодорожные пути и, виляя хвостом, припустила к девушке, в надежде получить сухарики или сосиску или даже кусочек банана — тем, чем ее летом обычно угощали путники.

Тася закинула на плечо рюкзак, с собой она почти ничего не взяла, для чего и для кого здесь наряжаться? Уже в поезде вспомнила, что забыла шампунь и сейчас огляделась в поисках магазинчика, который обязательно должен быть при вокзале. Взгляд натолкнулся на ларек, в витрине которого были выставлены товары на любой вкус, начиная от ластиков и карандашей и заканчивая бельевой веревкой и одноразовым станком для бритья. Окошко ларька было закрыто наглухо.

В воздухе раздавался только звук метронома, доносившийся из большого черного громкоговорителя на столбе. Стало неуютно и тревожно — зачем она потащилась в такую глушь? Тася вздохнула и решила узнать в здании вокзала, ездит ли здесь хоть какой-нибудь транспорт. Собака посмотрела ей вслед прищуренным осуждающим взглядом — ее так ничем и не угостили. Она облизнулась, со вкусом зевнула и побежала по своим неотложным, собачим делам.

Выяснилось, что автобус, если и приедет, то ближе к вечеру, но лучше его вообще не ждать, а поехать с Толиком — водителем почтового фургончика. Тетя Нюта должна будет встретить ее на развилке, а оттуда уже проводит к своему дому.

Тася попробовала узнать у Галки, какая она, ее тетка? Но Галка лишь загадочно ухмылялась и говорила таинственное: увидишь. Теперь уже Тася сомневалась, что вообще хочет две недели находиться в богом забытом месте. Вот они покой и тишина. Только отдает безмолвием и мертвостью.

От Толика разило таким перегаром, что Тася запаниковала — как куда-то ехать с этим хмурым, небритым дядькой? Через поля, леса, по грунтовке, поднимающей белую пыль таким облаком, что не видно автомобилей. Почему-то вспомнились рассказы классиков о земских докторах и учителях, приехавших в тьму-таракань лечить и учить. Не хватало только лошади с телегой, застланной соломой.

— Ты к Матвеевне, что ли? — спросил похмельный Толик, глядя на нее колючими глазами.

— Не знаю. Я к тете Нюте, — потерянно ответила Тася, понимая, что не спросила Галку, каким было полное имя-отчество ее родственницы.

Толик кивнул, как будто этот скупой диалог прояснил ему все вопросы. Здраво рассудив, что неприятного водителя здесь все знают, Тася устроилась-таки рядом в почтовой машине.

Дальше поездка напомнила ей аттракцион в парке отдыха, на который однажды ее сдуру затащила Светка. Тогда Тасе показалось, что она попала в миксер, который крутит и вертит ее под разными углами, в надежде перемешать руки, ноги и внутренности в один коктейль.

Вот и здесь Толик не церемонился — он мчался по ухабам так, будто участвовал в заезде на внедорожниках. Все ямы и кочки слились в одну бесконечную тряску, похожую на выбивание пыли из ковра. Иногда они с бабушкой брались за концы дорожки и трясли ее и всхлопывали прямо на лужайке рядом с домом.

Позеленевшая Тася вздохнула с облегчением, когда Толик резко затормозил и остановился. В образовавшемся пыльном облаке было невозможно различить, где в итоге она оказалась. Толик нисколько не смутившись, тут же вылез из кабины и скрылся в белом тумане. Через секунду открылась дверь и с ее стороны, и Тася, задержав дыхание, вышла наружу.

— Толька! Леший! Опять пыль столбом, — раздался недовольный молодой голос.

— Гостью вам привез, — почтительно ответил Толик.

Постепенно пыль начала оседать, и Тася увидела развилку двух дорог, почти как в сказке. Грунтовка, по которой она приехала, уходила направо, а вот налево, через поля, вела дорога с укатанной, заросшей травой колеей. Толик вскочил в машину и сорвался с места, словно торопился покинуть это место.

Тихо-тихо к Тасе подошла невысокая худощавая женщина в платке. На первый взгляд казалось, что на вид ей было лет сорок пять не больше, но приглядевшись Тася поняла, что ошибается. Точный возраст угадать было сложно, но она не подходила ни под одно из определений — ни пожилой, ни зрелой, ни уж тем более бабкой назвать ее было невозможно.

Лицо вытянутое, суровое, как у монашки. Да и смотрела настороженно, надвинув на лоб, цветастый платок. Она была босиком, и Тася увидела, что ее ноги утопают в мягкой пыли.

— Пойдем, — просто сказала она и, не оборачиваясь, поплыла по утоптанной сухой земле.

Тася огляделась, больше здесь никого не было. Может быть, тетя Нюта прислала эту странную незнакомку за ней?

— Извините, пожалуйста, а где тетя Нюта? — решилась спросить Тася, глядя в спину, затянутую ситцевой кофтой с мелким рябым рисунком.

— Я и есть, — недовольно отозвалась женщина.

Тася озадаченно нахмурилась. Совсем не такой представляла она себе родственницу Галки. Ей казалось, ее встретит веселая бабулька, от которой будет пахнуть парным молоком и совсем чуточку навозом. Они пойдут по лугу с рядами желтой нарядной пижмы и голубыми огоньками цикория, и Тася будет любоваться стогами сена и коровами, пасущимися рядом. Деревянный мостик, речка, ребятишки с самодельными удочками, важные гогочущие гуси — милая сельская пастораль рисовалась в воображении девушки, пока она ехала в поезде. Но никаких деревенских идиллий не наблюдалось. Да и сама хозяйка этих мест, похоже, не очень гостеприимна. Снова стало не по себе. Зачем приехала?