Пока рабочие продолжали греметь, переставляя туда-сюда мебель, Светка и Тася молча наслаждались горячим шедевром. Светка держала ложку, оттопырив мизинец, и с таким аппетитом уплетала содержимое миски, что непременно хотелось добавки. У Таси постепенно теплело внутри, а встреча с бывшей свекровью начала отходить на десятый план, как будто ей всё приснилось.

— Давай по рюмашке, — подмигнула Светка, — я вижу, тебе надо, — и тут же дернула дверь холодильника, извлекая на свет божий запотевшую бутылку хорошей водки.

Она мигом наполнила две маленькие стопки до краев. Тася даже не посмела возражать. Покорно взяла стопку и, легко прикоснувшись к Светкиной, лихо опрокинула. По Светкиным глазам было заметно — она изумилась, но виду не показала, и следом за Тасей тоже выпила.

Наконец, тарелки опустели, на дне остался лежать только утративший свой легкомысленный желтый вид, лимон. Тася откинулась на спинку стула и сыто положила на живот руку. Светка умиротворенно вздыхала. Время от времени она вяло покрикивала на мужчин, но уже без прежнего энтузиазма и задора. Было видно, ей лень. Тася улыбнулась — работяги даже не знают, теперь им ничего не грозит. Сытая Светка безобидна.

— Ну, что там у тебя? — вдруг услышала Тася и испуганно посмотрела на подругу.

— Давай еще выпьем? — не то спросила, не то предложила Тася, и сама наполнила стопки.

— Ого! — снова изумилась Светка, — ну давай…

Они выпили еще по одной, не обращая внимания на завистливые взгляды пыхтящих под тяжестью горки, грузчиков. А потом Тася безо всякого предисловия стала рассказывать о вчерашнем визите Галины Ивановны. Светка слушала, не перебивая, только время от времени смотрела прямо в стол и передвигала с места на место плошку с зеленью.

— Ясно, — выдохнула она, когда Тася замолчала.

Она рассказала только первую часть, не в силах поведать подруге о собственноручно переданных сегодня утром деньгах.

— Дала? — спросила Светка, коротко взглянув на Тасю, и снова переставила блюдце.

Тася кивнула.

— Сколько?

— Четыреста.

Светка присвистнула и оставила плошку в покое. Посмотрела по сторонам, побарабанила пальцами с крупным перстнем по столу.

— Чтоб больше ни копейки, поняла? Считай, откупилась.

— От кого? — подняла глаза Тася.

— Ни от кого, а от чего. От совести своей, — припечатала Светка.

— А как же…

— Никак. Перебьются. Хочешь дальше в благотворительность? Тогда отдай вон, в детскую онкологию. А Вадичке хватит. Ну, я же просила, — неожиданно возопила Светка, — я же говорила… вон в тот угол тащите… — и, сорвавшись с места, она как язык оранжевого пламени, метнулась из кухни руководить процессом.

***

— Тася, тебя! — крикнула Галка и, бросив на стол трубку, отвернулась к стеллажам.

Тася с опаской протянула руку.

— Алло?

— Тася, привет. Это Юля. Сестра Вадима.

Тасе захотелось сразу же положить трубку, но она не решилась.

— Слушай, я чего звоню-то. Вадьку прооперировали, матушка там благодаря тебе всех деньгами одарила, а теперь у нее новый бзик. Сыночек ее ненаглядный домой захотел. Надоело ему в больничке, там невкусно кормят и заставляют гимнастику делать. А ему больно и он не хочет, — в голосе Юли сквозили злость и еле сдерживаемое раздражение.

Тася тоскливо посмотрела в окно. Знакомая рябинка приветливо махала зелеными ладошками с множеством округлых пальцев. Ее еще неспелые грозди бились в стекло.

С момента передачи денег прошло уже больше двух недель. За это время Галина Ивановна не позвонила ни разу, и Тася была тому рада. Первые дни она просто вздрагивала от телефонных звонков и, выходя с работы, боялась наткнуться на скорбный взгляд свекрови, требующей еще денег.

Но никто не приходил и не звонил. Тася успокоилась. «Наверное, этого хватило, — думала она, — сумма-то немаленькая». Получается, не хватило, раз Юля объявилась. Она уже открыла рот, чтобы перебить сестру Вадима и распрощаться, как та затараторила дальше.

— Матушка меня сначала попыталась вызвать, чтоб я брательника своего ненаглядного кашкой кормила, но я их послала, куда подальше. И так всю жизнь всё ему. Ах, Вадюша хочет твои карандаши, отдай ему! Ох, Вадимчику нужен магнитофон, обойдешься, Юля, без подарка на день рождения! Ты же старшая. Ой, Вадичка в аварию попал — брось всё и с маленьким ребенком езжай к нему в няньки, как в детстве! Достало уже! — крикнула она в трубку, как будто это Тася была виновата в ее бедах.

— Юль, я… — попыталась прервать эту тираду Тася, но Юля продолжила, словно никого не слышала, кроме себя

— Ты думаешь, ты одна им заплатила за его комфорт? Нет. Они и у меня взяли! Мать весь мозг мне вынесла, и я отдала ей деньги, которые мы на машину копили, лишь бы отстала от нас! Но нет! Ей и ее любимому Вадимчику мало! Теперь еще и сиделку бесплатную надо!

И тут Тасю охватило бешенство. Она не психотерапевт, чтобы выслушивать все эти жалобы и воспоминания. Зачем ей всё это?

— От меня-то вы все, что хотите?! — вдруг зло, почти отчаянно закричала Тася, не обращая внимания на испуганно выглянувшую из-за стеллажа Галку. — Что я еще должна сделать???

В трубке повисла тишина, слышались только легкие помехи.

— Так я это…предупредить, — наконец, пробормотала Юля. — Ты на матушкины уговоры и посулы-то не ведись. Она тебе наобещает с три короба. Ты уж извини, но ты какая-то… — она на секунду замолчала, подбирая слово, — бесхребетная! А матушке моей с ее ненаглядным такие и нужны. И сиделку из тебя быстро состряпает, и кухарку, и вообще подай-принеси, будешь с горшками шуршать…

Тася опешила от такого совета, от родственников Вадима она давно не ждала ничего хорошего, тем более от родной его сестры. Отношения у них были так себе. Точнее, никаких отношений. Встречались несколько раз на семейных застольях и единственное, что запомнила Тася — это немного насмешливый и даже уничижающий взгляд Юли. Мол, ну-ну, блеклая моль, прилипла к братцу?

Так с болезненным любопытством разглядывают муху, запутавшуюся в паутине. И помогать не собираются, и посмотреть охота, как паук выпьет из нее кровь. Сильный сожрет слабого. Закон природы, что уж теперь. Поэтому нынешняя отповедь Юли привела в ступор. Тася молчала.

— Алло? — встревожилась Юля. — Ты слышишь меня?

— Да, — тихо сказала Тася.

— Не разговаривай с ними, и вообще держись подальше! Мать на жалость будет давить, актриса она знатная. Не ведись.

Юля тоже ненадолго замолчала, как будто пыталась справиться с эмоциями.

— Ты извини, Тась, что я так… Но мне всегда тебя жалко было, и я была рада, когда ты развелась с Вадимом. Жуткая у нас семейка. Беги без оглядки и не вздумай возвращаться, — устало закончила она и положила трубку.

Тася медленно опустилась на стул и обхватила голову руками — как она устала! Через три дня отпуск, нужно уехать. Куда угодно, лишь бы побыть в одиночестве и покое.

Словно почувствовав что-то, в тот же день позвонила Галина Ивановна. Тася даже рассмеялась: они что, все сговорились? Как же плохо, что свекровь знает ее рабочий телефон, с мобильного она бы просто не ответила или заблокировала номер. И трубку не взять невозможно, звонят обычные читатели, продлевают книги, спрашивают, есть ли в наличии, режим работы библиотеки, в конце концов, узнают. По старинке, в общем.

— Да, Галина Ивановна, — весело ответила Тася. — У вас деньги кончились?

Свекровь, не ожидавшая такого вопроса в лоб, насторожилась. Она звонила совсем по другому поводу.

— Нет, — сухо ответила она, успев подумать, какая же всё-таки нечуткая у нее была невестка — нахалка, и всё тут. — Что ты всё деньгами меряешь? Я звоню по просьбе Вадима, — и немного помолчав, обронила: — Его выписали.

Последнюю фразу она произнесла так торжественно, будто под фанфары и аплодисменты объявляла Нобелевского лауреата. Ей вообще было неловко за свое прошлое унижение перед этой пигалицей. Запаниковала, Вадюша еле живой с угрозой остаться калекой на коляске, как тут не испугаешься? К черту в преисподнюю бы полезла, горы бы свернула, ради сына любимого. Теперь всё налаживается. Вадик домой приехал, отдохнет, а там и на реабилитацию в санаторий. Галина Ивановна прислушалась к тишине в трубке.