Я сильнее впиваюсь ногтями, и его глаза закатываются от удовольствия.

— Кончай сейчас, — требует он. — Я хочу почувствовать, как твоя маленькая тугая киска сжимает меня.

Его слова сводят меня с ума, и я жестко кончаю, мой оргазм взрывается во мне, сводя пальцы ног и заставляя закрыть глаза. Я крепко сжимаю их, когда стенки моей киски превращаются в дрожащее месиво, раскалывающееся и дико бьющееся в конвульсиях.

— О, черт. Вот и все, — стонет Маркус, когда я чувствую, как его горячая сперма выстреливает глубоко внутри меня. Он не смеет перестать двигаться, позволяя мне пережить свой кайф, пока оргазм продолжает захлестывать меня.

Я обвиваю его руками и подтягиваюсь, пока мои губы не прижимаются прямо к его губам. Он глубоко целует меня, опуская наши тела обратно на матрас, когда мы вместе выходим из кайфа, и только тогда он перекатывается на бок, выходя из меня и опускаясь на простыни рядом со мной.

Маркус притягивает меня в свои объятия и прижимает к себе, моя грудь сжимается от этой странной новой потребности быть рядом с ним. Я опускаю голову ему на грудь, слушая сладостный стук его сердца, бьющегося внутри, боясь, что в тот момент, когда он встанет и выйдет за дверь, все это исчезнет.

36

У меня что-то сжимается в животе, и я распахиваю глаза, вглядываясь в темноту, которая клубится вокруг моей спальни. Было уже далеко за два часа ночи, когда Маркус заснул рядом со мной, но я провела последние несколько часов, уставившись в затемненный потолок, наблюдая, как лунный свет медленно растекается по моей спальне.

Я не могла уснуть. Может быть, это последствия наркотиков, а может быть, это странная атмосфера, которая царит между мной и Маркусом. Я этого не понимаю. Как будто кто-то щелкнул выключателем внутри него, и внезапно эта жесткая внешность исчезла, оставив меня с грубой и честной версией его самого, той, которая ничего не скрывает. Черт, вчера вечером он сказал, что они все еще могут сделать меня женой мафиози, и с тех пор эта фраза не выходит у меня из головы.

Я не жена мафиози. Меня бы пристрелили в течение первых нескольких часов. Я считаю себя скорее боссом мафии. Я не подчиняюсь ничьим приказам и не уступаю. По крайней мере, я стараюсь быть такой сильной. Но самом деле я маленькая испуганная сучка, которая убегает от всего. Но я чувствую, что это меняется. Я чувствую, что развиваюсь, и если я останусь здесь достаточно долго, ничто не сможет меня удержать, даже трое мужчин, которые ворвались в мою квартиру посреди ночи.

Я отворачиваю голову от лунного света, оглядывая свою комнату, где Маркус крепко спит рядом со мной, только когда я это делаю, темная тень преграждает мне обзор.

Я судорожно хватаю ртом воздух, мои глаза расширяются. Тень исчезает, и я сажусь, обводя взглядом комнату. Быстро моргаю, протирая глаза и ища тень, но там ничего нет.

Должно быть, мне мерещится, но я была так уверена. Это казалось таким реальным.

Мое сердце бешено колотится, а беспокойство в животе становится только сильнее, более отчетливым, говоря мне, что что-то не так. Я опускаю руку на грудь Маркуса, и когда я пальцами впиваюсь в его кожу, чтобы разбудить, тень выходит передо мной.

— На твоем месте я бы этого не делала.

Мягкий женский шепот разносится по моей спальне, когда тень выходит вперед, в лунный свет. Темный капюшон закрывает ее лицо, перетекая в длинный, до пола, плащ, но я вижу длинные пряди грязных светлых волос, выглядывающих из-под него. Ее голова остается опущенной, скрывая глаза.

— Кто ты? — Я бросаюсь к Маркусу, отступая назад, более чем готовая разнести это место в пух и прах, если это потребуется.

— Ты дура, Шейн Мариано, — говорит она мне. — Слепая дура.

— Откуда ты знаешь, кто я?

Ее рука скользит под плащ, и мои глаза расширяются от страха, когда она достает пистолет.

— Ты сбежишь, — говорит она. — Ты сбежишь и никогда сюда не вернешься. На подъездной дорожке стоит машина с деньгами и паспортом в бардачке. Дверь не заперта. Убирайся отсюда, пока они не сделали с тобой то, что сделали со мной.

— Прости? — Я выдыхаю, пытаясь заглянуть ей под капюшон. — Кто ты? Что и кто сделал? Их отец? Джованни?

— Сейчас же, — требует она. — Я больше не буду просить. Уходи, пока не стало слишком поздно. У тебя нет времени.

Я качаю головой, ни на йоту, не доверяя этой женщине.

— Нет, здесь мне безопаснее, — говорю я ей, в глубине души понимая, что единственное место, где я когда-либо обрету свободу, — это стены этого старого замка. Я бросаю взгляд на ее пистолет, ужасаясь тому, что она может с ним сделать, но я стою на своем. Это мой новый дом. Никто не сможет защитить меня от их отца так, как они.

— Парни защитят меня.

Она подходит ближе, ее пистолет направлен мне в голову.

— Но кто защитит тебя от них?

Я с трудом сглатываю, мои руки на коленях дрожат.

— Встань, — требует она так тихо, что я едва слышу.

Властность в ее тоне заставляет меня осторожно подняться на ноги, и в этот момент я мельком вижу женщину, скрытую под плащом. Ее лицо покрыто шрамами и грязью, а безжизненные голубые глаза смотрят так, будто она готова направить пистолет на себя.

— Кто ты? — Я спрашиваю снова.

— Последнее предупреждение, — выплевывает она. — Они не твои. Уходи сейчас же, или ты не оставишь мне другого выбора, кроме как заставить тебя бежать.

Они не твои.

Кто это, блядь, такая?

Я качаю головой, решимость злобно пульсирует в моих венах.

— Нет. Я никуда не уйду, — требую я. — Ты меня не пугаешь. Ты просто сучка в плаще. Ты не можешь сделать мне ничего такого, чего они уже не сделали.

— Будь, по-твоему, — говорит она, прежде чем направить пистолет на Маркуса, мирно лежащего в моей постели. — Ты не оставляешь мне выбора.

Я бросаюсь к ней.

— НЕЕЕЕЕТ! — кричу я, глаза Маркуса распахиваются и смотрят прямо на меня.

БАХ!

Пуля глубоко входит ему в грудь, когда я прижимаю девушку телом к земле и вырываю пистолет прямо из ее чертовых рук. Маркус стонет, и я обнаруживаю, что поднимаюсь с пола, переползая через кровать, чтобы добраться до него. Его глаза широко раскрыты, а из пулевого отверстия в груди льется кровь.

— МАРКУС, — кричу я, слезы наполняют мои глаза, когда я бросаю пистолет на кровать и пытаюсь надавить ему на грудь.

Его веки тяжелеют, кровь стекает по моим пальцам, когда Леви врывается в комнату.

— ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА? — рычит он, в ужасе уставившись на своего брата.

Я поднимаю взгляд, яростно качая головой.

— Нет, я… — мои глаза обводят комнату, но девушки в капюшоне нигде не видно. — Это была не я. Я этого не делал. Я…

— ШЕВЕЛИСЬ! — рычит он, врываясь в комнату и пытаясь добраться до своего брата. Он хватает меня за руку и швыряет через комнату, прежде чем сильно упереться руками в грудь своего брата. — НЕ СМЕЙ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, УМИРАТЬ У МЕНЯ НА ГЛАЗАХ, МАРК.

Меня охватывает паника, и я обнаруживаю, что крадусь обратно к двери.

Он думает, что это сделала я.

Он думает, что я ответственна за убийство его брата.

Если Маркус умрет, я, блядь, покойница. Они не остановятся, чтобы задать вопросы или оправдать меня. Я их враг номер один.

Слова женщины кружат у меня в голове, пока я продолжаю пятиться, мои глаза широко открыты, а сердце бешено колотится.

— Уходи сейчас же, или ты не оставишь мне другого выбора, кроме как заставить тебя бежать. Она точно знала, что делает.

Я прижимаюсь спиной к дверному косяку своей спальни, и когда мои глаза фокусируются на Маркусе и я вижу, как его жизнь ускользает, я понимаю, что, без сомнения, мои дни сочтены.

Мне нужно бежать.

Леви поднимает взгляд и, видя это решение в моих глазах, его охватывает ярость. Он молниеносно тянется к пистолету, и я не осмеливаюсь оглянуться. Я выбегаю из комнаты как раз в тот момент, когда еще одна пуля глубоко вонзается в дверной косяк, как раз там, где я стояла всего мгновение назад.