Руки Леви сжимаются в кулаки, и от резкого движения мышцы на его руке вздрагивают, отчего кажется, что его татуировки почти движутся поверх кожи.

Роман вскидывает руку и прижимает к груди Леви, требуя его терпения, а Маркус просто прищуривает свой злобный взгляд, медленно наклоняя голову влево и призывая меня продолжать идти по этому опасному пути.

Он входит в столовую, и я слежу за каждым его шагом, не доверяя ни одному из них. Тишина разливается по комнате, пока все, что я могу слышать, — это стук моего бешено колотящегося сердца, когда он встает прямо за мной.

Я убираю ноги со стола, и одним быстрым движением он придвигает мой стул так, что подлокотники ударяются о деревянную поверхность и удерживают меня внутри. Я сажусь прямее, глубоко дыша через нос, поскольку мне не удается продолжать пережевывать пищу во рту.

Его рука опускается передо мной, когда он наклоняется вперед, зависая над спинкой моего стула, в то время как другая его рука лежит рядом с моей на массивном столе. Его пальцы скользят по моей ключице, пока он не хватает меня за подбородок и приподнимает его, заставляя посмотреть ему в глаза одним резким движением. Я с трудом сглатываю, запихивая наполовину прожеванную курицу в горло, когда встречаю его злобный взгляд.

— Ты хочешь сказать, что ты не… удовлетворена своим пребыванием? — спрашивает он, и этот глубокий тон режет мне сердце. — Только скажи, и я позабочусь о том, чтобы ты получила полное представление о ДеАнджелисах.

Я не отвечаю, потому что в чем, блядь, смысл? Я сказала то, что нужно было сказать, и то, как они с этим справятся, полностью зависит от них. С этого момента мяч на их площадке, и что-то подсказывает мне, что я ничего не могу с этим поделать.

Роман и Леви медленно пробираются вглубь комнаты, и мой взгляд быстро скользит по ним, а затем возвращается к Маркусу. Когда надо мной так нависал Леви, я могла доверять ему настолько, чтобы не потерять контроль и не свернуть себе шею от нескольких ехидных комментариев, но Маркус совсем другой, и хотя я готова отдаться ему, когда дело доходит до секса, это не значит, что я не должна быть осторожна рядом с ним.

— Маркус, — говорит Роман низким и властным голосом, когда они с Леви занимают свои места за столом. — Хватит. Дай девочке поесть, а завтра она заплатит за свое маленькое представление в коридоре.

В одно мгновение пальцы Маркуса разжимаются на моей подбородке, но по ходу движения он наклоняется еще ближе, его губы касаются моего уха.

— Лучше приготовься, детка, ты только что дала мне мотивацию, в которой я нуждался, чтобы совершить мое самое захватывающее убийство. Твоя сладкая маленькая киска не спасет тебя на этот раз.

Страх пробегает по моим венам, и когда он собирается отстраниться, я сжимаю нож для стейка, лежащий рядом с моей тарелкой. Его разрывает резкий смех, и, прежде чем я успеваю понять, что делаю, я поднимаю нож и опускаю его на его руку, разрезая плоть насквозь, пока не чувствую, как кончик лезвия врезается в деревянную поверхность стола под ним.

Резкий смех Маркуса обрывается, когда пронзительный крик вырывается из глубины моей груди, ужас от того, что я только что сделала, мчится по моим венам.

— О, черт, — кричу я, откидываясь на спинку стула, чтобы попытаться вырваться, но большое тело Маркуса удерживает меня в пределах моего кресла.

Леви и Роман просто наблюдают с любопытством, гадая, чем все это закончится, и, черт возьми, мне тоже чертовски любопытно, но после того, что я сказала в коридоре, мне, блядь, конец.

Словно в замедленной съемке, я наблюдаю, как Маркус обхватывает пальцами рукоятку ножа для стейка. Его глаза впиваются в мои, и когда он медленно вытаскивает зазубренный нож из своей кожи, его глаза блестят от возбуждения.

Что. Собственно. За. Хрень?

Из его руки льется кровь, и как раз в тот момент, когда я думаю, что то же лезвие вот-вот прочертит глубокую дугу поперек моего горла, он отбрасывает его в центр стола. Стук лезвия о дерево — единственный звук, который я слышу во всей комнате, когда понимаю, что он действительно получает удовольствие от боли.

Он выпрямляется, позволяя крови капать на пол, а его губы растягиваются в нездоровой усмешке.

— Увидимся. — И с этими словами Маркус ДеАнджелис широкими шагами выходит из комнаты, оставляя обоих своих братьев смотреть ему вслед.

Я в ужасе смотрю, не в силах поверить, что только что вонзила нож в руку гребаного психа, и, черт возьми, ублюдку это понравилось. Я облажалась всеми худшими способами. Он этого не забудет, и я заплачу за это. Черт, одно дело перекидываться колкостями с ними, но это? Что, черт возьми, со мной не так?

— Что это, черт возьми, было? — Глубокий голос Леви разносится по комнате, отвлекая мое внимание от пустого дверного проема, и я натыкаюсь на его растерянный взгляд, устремленный на его брата. — Почему он не убил ее? Маркус так не играет.

Губы Романа сжимаются в тонкую линию, и когда его прищуренный взгляд возвращается к моему, он откидывается на спинку своего сиденья, как будто у него есть ответы на все вопросы в мире.

— Он трахает ее.

Леви вскакивает на ноги, его кулаки опираются в деревянный стол, когда его острый взгляд проникает в мой.

— Это правда? — требует он, заставляя меня с трудом сглотнуть и откинуться на спинку стула, как будто я могла каким-то образом оказаться от него еще дальше. — Ты раздвинула ноги, надеясь, что он отнесется к тебе полегче?

— Отвали, — огрызаюсь я ему в ответ, решая, что я уже перешла все границы и хуже уже быть не может. — Как, черт возьми, по-твоему, все произошло? Он зашел, чтобы накормить меня объедками, а я встала на колени и умоляла его трахнуть меня? Пошел ты. Ты чертовски хорошо знаешь, что этот гребаный псих был единственным, кто пришел ко мне в поисках хорошего траха. Он даже принес с собой свои цепи, но я не собираюсь лгать — это было чертовски вкусно, и если он придет за добавкой, я чертовски уверена, что дам ее ему.

Рука Леви вытягивается, ударяет стакан с водой, и тот летит через всю комнату, врезается в стену и разлетается на миллион мелких осколков.

— Ты ничего подобного не сделаешь.

— О да? — Я смеюсь. — И как ты планируешь меня остановить? Признай это, в какой-то момент ты заснешь, и когда ты это сделаешь, он придет за добавкой, и я собираюсь позволить ему ее получить. Ты знаешь, что это правда, не так ли? Он не убил меня прямо сейчас, и мы оба знаем, что это потому, что он еще не закончил со мной.

Леви рычит, его гнев наполняет комнату подобно ядовитому газу, когда он направляется к двери, несомненно, чтобы поговорить со своим братом, но он останавливается в дверях и оглядывается на меня.

— Ты заставила его кончить?

Я усмехаюсь и откидываюсь на спинку сиденья.

— Ты действительно думаешь, что он стал бы требовать большего, если бы я не смогла заставить его кончить?

— ЧЕРТ, — выплевывает Леви, потирая лицо руками, прежде чем сердито посмотреть на брата. — Он знал гребаные правила.

— Разберись с ним, — говорит Роман, не заботясь о том, кто или что завладело моей киской.

Разочарование Леви берет верх, когда он поворачивается ко мне.

— Куда?

— А? — Спрашиваю я, мое лицо морщится в замешательстве, когда я наблюдаю, как разочарование охватывает Леви, татуировки, покрывающие его руки и шею, кажется, перемещаются по его коже.

Леви возвращается к столу, становится прямо напротив меня, наклоняется вперед, опирается на стол и смотрит на меня так, как будто может убить одним только своим взглядом.

— Куда. Он. Кончил? — Требует Леви, явно раздраженный тем, что у него еще нет ответа.

Я отодвигаю свой стул и встаю, медленно обхожу стол и становлюсь прямо перед ним. Протягиваю руку вперед и хватаю его за причиндалы, любуясь тем, как его глаза пылают от ярости.

— Не волнуйся, солдат. Он не кончал в мою маленькую тугую щелку, если это то, о чем ты спрашиваешь, но я не собираюсь отказываться, если бы ты захотел это сделать, — шепчу я, требование Маркуса ко мне не заигрывать с его братьями занимает все мое внимание. — Я не против поделиться, но что-то подсказывает мне, что Маркус не так настроен.