Я забыла, как дышать. Что творит этот старик? Неужели он не понимает, что Кольдт, особо не напрягаясь, превратит его в кебаб? Может, он просто не в курсе, на что способен фламийский архимаг, и не представляет, какой опасности себя подвергает?

Константин, однако, славился не только своей силой. Он мастерски владел собой, что и доказал, проговорив вполне добродушно:

— Ты не учёл партнёрства, мой друг! У нас с этой суради есть общее дело, и она будет вольна как птица только после его выполнения.

Исдар перевёл взгляд на меня. Я истово закивала. Уголки губ мальдезерца поползли вниз.

— Тогда прошу меня извинить, — он сложил ладони перед собой и согнулся, а когда выпрямился, пристально посмотрел вглубь капюшона и добавил:

— Когда освободитесь от обязательств или передумаете, дайте знать. Мы будем рады такой красивой сестре.

— Никхан, благодарю! — я тоже поклонилась.

Мальдезерцы выделили нам одного верблюда. Меня Константин усадил вперед, сам устроился сзади, и я, памятуя о ночёвке в скале, славила весь божественный пантеон за то, что на этот раз нас разделял горб.

На подъезде к гарнизону я чуть отклонилась назад и повернула голову, чтобы мой спутник мог расслышать вопрос:

— Ты говорил, что тебе плевать на пустынников, почему же ты с ними столь терпелив?

— Исдар — хитрая …лочь! — несмотря на то, что Кольдт почти орал, некоторые слова растворялись в завывании ветра, шелесте песка. — Не зря упомянул объединение… Ещё раз намекнул, что сотрудничество перспективно…

— А не боишься заиметь под боком ещё одно сильное государство? — прокричала я.

— Напротив, дикие племена невозможно контролировать, а единому правительству, в которое, я уверен, войдёт наш ушлый приятель, будет что терять… Легче договориться… Потенциальный союзник… Им нужны… Ты же видела, там ничего нет.

Я сделала знак, что поняла, и больше не разговаривали. Злая пустыня отнимала слишком много сил. Глупо было расходовать их на слова.

В гарнизоне мы проторчали до самого вечера. Смотритель крепости попросил Константина пройти в кабинет, чтобы обсудить ряд вопросов, и пока тот отсутствовал, я отдыхала в башне.

В «каморке» ничего не изменилось. Покрывало на кровати было смято моим телом, на подушке лежало открытое «Ораторское искусство» обложкой вверх. Замученный дежурствами Норман принёс булочки и чай. Мантию я сняла, как только переступила порог комнаты, так что, увидев меня, парень буквально потерял дар речи. Поставил дрожащий поднос на письменной стол и убежал. Я фыркнула. Наказание всё-таки научило кое-кого держать рот на замке.

В Рощу мы попали ближе к ночи. В зале перемещений на низеньком табурете у стены дремал Мануэль. При нашем появлении он вскочил на ноги. Лицо его припухло со сна, волосы торчали в разные стороны, набрякшие веки часто-часто моргали.

— Вы задержались, — в словах управляющего мне послышался укор, хотя его взгляд ничего такого не выражал.

— Непредвиденные обстоятельства, — бросил Константин. — Как она?

Мэнни замялся.

— Ну-у, — протянул он, — расстроилась, что пришлось лечь спать, не дождавшись. Плакала немного… Но в целом держалась достойно. Как обычно.

Верный слуга провёл рукой по глазам, пригладил волосы.

— А вы, — спросил он, переводя взгляд с хозяина поместья на меня, — удачно съездили? Всё получилось?

— Да, — сказал Константин и коснулся амфоры через одежду.

Я не сдержала широкого зевка. Оба мужчины уставились на меня.

— Слона бы съела! За ванну и перину убила бы.

Мои слова подействовали на управляющего странным образом. Он хлопнул себя по лбу и проговорил с каким-то отчаяньем:

— Ох, господин, совсем вылетело из головы! В доме барон Камейо с дочерью. Прибыли вечером. Проезжали мимо и решили полюбоваться кленовой аллеей. Барон хотел посоветоваться с вами насчёт собственности в приграничье, мол, насколько ей угрожает Фригон. Я сообщил, что вы надолго с проверкой в гарнизоне, предложил передать записку, а они ни в какую. Сказали, будут ждать.

Я вспомнила голые ветви клёнов, облетевшие листья на дорожке, и не поняла, на что именно собрался глазеть этот барон. Взглянула на Константина и чуть не подпрыгнула. Губы его сжались в холодную линию, очи метали молнии, руки скрестились на груди. Он походил на скульптуру античного бога в гневе. Видимо, незваные гости нарушили какой-то протокол.

Несчастный Мэнни старался объяснить:

— Думаю, барон не посмел бы, но в силу возраста поддался…

— А ты не думай, — ледяным тоном возразил Константин, — в следующий раз выстави нахалов вон!

Мануэль склонился, но я успела заметить, как побелели его щёки.

— Как прикажете, господин. А сейчас?..

— Сейчас… Распорядись подать вино и лёгкие закуски в гостиную. Я скоро буду. И накройте для Кары в столовой, — он окинул меня взглядом и хотел сказать что-то ещё, да передумал.

Мы поднялись по лестнице на третий этаж и разошлись каждый в свою сторону. Он — к хозяйским спальням, я — в гостевое крыло. Не передать словами, какую радость после путешествия по пустыни может доставить горячая ванна и чистая одежда! Я плескалась около получаса, и мне не было стыдно. Не мудрствуя лукаво, облачилась в любимые брюки и рубашку, спустилась вниз.

В столовой ко мне присоединилась Ханна, и под горячее рагу я слушала рассказ о хлопотах в имении за прошедшие два дня. Я догадалась, что хотел сказать Константин, перед тем как отправился приводить себя в порядок. Наверняка собирался попросить не отсвечивать. Ведь, даже подобрав легенду, внешность и манеры не скроешь. В доме работали преданные люди, иначе секрет Сэм не являлся бы таковым. Но представители высшего общества были совсем другим делом. Им повод для сплетен лучше не давать.

Я и не планировала. Честно говоря, меня настолько вымотала дорога, условия и в первую очередь диалог с чужестранным интриганом, что я бы не смогла изворачиваться ни секунды более, а посему стремилась очутиться в своих покоях как можно скорее, но из-за переутомления и сытного ужина едва переставляла ноги по треклятым ступеням.

В пролёте второго этажа меня заставили замереть доносившиеся из кабинета звуки. Комната, в которой Константин и Бальтазар допрашивали нас с Ником, была ближайшей к лестнице. Дверь в рабочее помещение, как я поняла, не закрывалась никогда. Я услышала строгий голос Кольдта:

— Почему вы не дождались меня в гостиной, леди Камейо?

— Вас не было так долго, альтеор, — произнёс низкий, грудной голос. — Отец уснул в кресле. Служанка сказала, что вы здесь. Неужто вы имели намерение работать в такой час?

— Смотритель гарнизона передал документы. Я занёс их в кабинет лично.

— Конечно, конечно. Ещё раз простите, что вторглись в ваши владения. Мы бы никогда так не поступили, но в дороге барону стало нехорошо, и я решилась потревожить ваших домочадцев. Затем отец вспомнил, что собирался проконсультироваться с вами насчёт угодий возле Юнайского леса, и мы остались. Надеюсь, вы не сердитесь?

О, конечно, он злился, но умел прикрывать истинные чувства тонким слоем учтивости и благодушия.

— Разумеется, нет, леди. Очень рад, что барону сделалось лучше. Для меня нет ценности выше, чем благополучие подданных нашего Дома. Вернитесь к отцу, дорогая, я спущусь через минуту.

— Прошу вас, альтеор… Константин… — женский голос стал ещё более низким, в нём появилась лёгкая хрипотца. — Называйте меня Клементиной, как в старые добрые времена. Вы помните?..

— Кхе-кхе! — раздалось сзади, и я подскочила на месте.

На лестнице стоял господин Скотт с дымящейся чашкой на подносе.

— Мэнни, как вы напугали меня! — я пыталась говорить беззаботно, но дышала как марафонец после забега.

— Не желаете ли кофе? — как ни в чём не бывало спросил управляющий.

— О нет, спасибо, нет! — быстро ответила я и посторонилась, пропуская его на этаж.

— Если передумаете, вы знаете, где меня найти. Доброй ночи, госпожа!

— Доброй ночи… — сказала я в пустоту, ведь Мануэль уже скрылся в кабинете.