Я представляла, что когда-нибудь прочитаю произведения Агаты Кристи, Конана Дойля, Эдгара По без словаря, а может быть, сама стану сыщиком и переловлю всех мерзавцев, оставляющих младенцев на автобусных остановках, на скамейках в парке, в туалетах аэропортов.

В итоге после школы мои документы отправились на факультет международного права в Университет МВД.

Я поступила, учёба давалась относительно легко, а главное — одногруппникам было наплевать, что я детдомовская. Да хоть марсианская, лишь бы поделилась конспектами. И я поверила, что на моей улице наконец случился праздник.

Следующей большой удачей стала встреча с Пашей. Мы познакомились, когда я переходила на последний курс, а он выпускался с оперативно-розыскного, и лето, проведённое вместе, стало лучшим в моей жизни. Ни с кем ещё у меня не было такой душевной близости. Мы были похожи даже внешне. Чернявый Пашка, услышав моё школьное прозвище, рассмеялся и предложил организовать группировку, чтобы проворачивать тёмные делишки, которые можно было бы прикрывать, работая полицейскими. Мы хохотали до рези под рёбрами над изобретёнными мошенническими схемами с участием цыганского табора. И когда в конце каникул Паша сделал мне предложение, я согласилась. Мы мало знали друг друга и, наверное, слишком торопились. Но я была влюблена и счастлива, мне не хотелось зацикливаться на мелочах. К тому же наш союз мог стать началом моей собственной семьи — той ценности, о которой я всегда мечтала.

Пашина мама, воспитавшая сына в одиночку, поддержала идею с женитьбой. Она говорила, что путь от преодоления внутренних комплексов и внешних обстоятельств до звания лучшей студентки потока вызывает уважение и не оставляет сомнений в том, что я достойная пара её сыну. Знала бы моя будущая свекровь, сколько радости принесли её слова! А если бы мы знали, что спустя полгода после нашей свадьбы эта добрая женщина умрёт от несвоевременно обнаруженного рака груди, больше бы ценили время, проведённое рядом с ней.

Я поддерживала мужа, как могла. Как никто другой, я понимала, что значит быть сиротой. Казалось, мы справлялись неплохо.

Куда хуже стало, когда Павел устроился на работу в уголовный розыск. К тому времени мы продали две однокомнатные квартиры (свекрови и мою от государства) и жили в небольшой двушке в одном из спальных районов столицы. Я готовилась к выпуску из университета и подрабатывала в бюро переводов при нотариальной конторе. Там я получала деньги, языковую практику и кое-какой опыт в правовой сфере.

Однажды я ушла из офиса пораньше, чтобы успеть подготовиться к зачёту, и совсем не ожидала увидеть дома мужа. Обычно он приходил очень поздно, ужинал, затем ложился спать, но в тот день сидел за столом на кухне, закрыв лицо руками. Перед ним расположилась нехитрая закуска и початая бутылка водки.

— Паша, что случилось? Что-то на работе, да? — я осторожно опустилась перед ним на колени.

— Карина, — прошептал он, поднимая на меня мутный взгляд, — это кошмар. Как будто я сплю и вижу страшный сон, но не могу проснуться. Потому что нельзя проснуться из реальности, нельзя! Мы находим изуродованные тела, и я не понимаю, как… как земля носит чудовищ, что творят такое! А знаешь, в чём секрет, любимая? — он наклонился к моему уху: — Они никакие не монстры. Да-да. Самые обыкновенные люди. Ходят себе в толпе, в уверенности, что убить из похоти, ревности или мести — норма. Даже от скуки… почему бы нет…

— Ты прав, конечно, это ужасно. Но ты, — я обхватила его лицо ладонями, — ты помогаешь их ловить, изолировать. А я буду больше помогать тебе.

— Изолировать?! Да этих сволочей мочить надо, чтоб раз и навсегда! Разве ты не слышала, что я говорил? — Паша стукнул по столу кулаком, и маринованные корнишоны подпрыгнули на блюдце.

— Я всё понимаю, и ты пойми. Если мы по своему желанию будем избавляться от людей, пусть те и совершили плохие поступки, то тоже станем убийцами и будем не лучше их. Знаешь… я слышала, в ведомственной поликлинике специалисты могут помочь справиться со стрессом. Может, обратиться к ним?

— Я рассказываю тебе, что нелюди творят на улицах нашего города, а ты намекаешь, что псих здесь я?! — взревел Паша. — Ни хрена ты не понимаешь, Карина! Помоги лучше встать.

Когда муж уснул, я долго лежала без сна, разглядывая чёрные тени на белом потолке, и обдумывала его слова. На самом деле, в них не было ничего экстраординарного. Наверное, каждый, кто видел то же, что ежедневно наблюдал мой супруг, был с ним согласен. Внезапный уход из жизни родного человека и тяжёлая работа способны травмировать. Но это же мой Пашка! Он сильный, и вместе мы обязательно справимся! Рассуждая так, я провалилась в темноту, а утром нашла на кухне свежесваренный кофе, яичницу с беконом и записку с извинениями.

Больше подобных эпизодов не повторялось. Наоборот, муж повеселел, притёрся к работе, завёл дружбу с коллегами и часто приводил их домой. От меня требовалось, чтобы на плите была еда, в холодильнике спиртное, и не влезать в мужской разговор, а лучше вообще не показываться на глаза. Иногда они вместе уходили посреди ночи. Как на следующий день объяснял Паша, по срочному вызову.

Я больше не узнавала человека, за которого вышла замуж. Со временем он стал придираться к мелочам и нудить, что, если не успеваю вести дом, следует бросить работу и заняться женскими делами.

Посторонние считают, что дурное отношение легко пресечь, а раз не можешь, то сама виновата. Правда заключается в том, что люди не меняются по щелчку пальцев. Границы прощупываются осторожно и нарушаются постепенно. Бывает, доходишь до точки кипения, норовя сорваться с крючка, и тогда тиран сменяется душкой. Неделя ада — неделя рая, и так до бесконечности, до тех пор, пока не утратишь контроль над собственной жизнью. Убитая самооценка, финансовая зависимость — лучшие предохранители от расставания. Меня же от того, чтобы послать мужа к чёрту, удерживала сама идея семьи. Как известно, недостижимые мечты — самые желанные. Однако одно происшествие разметало все мои иллюзии, словно порыв ветра — мёртвые листья.

Как-то Паша освободился пораньше и решил встретить меня после пар. Вечер, который мы должны были провести вместе, обещал стать идеальной возможностью для беседы и попытки навести мосты. Разбитую вещь можно склеить, а трещинки… они есть во всём. Так тогда думала я.

На выходе из учебного корпуса меня перехватил одногруппник. Мы неплохо ладили и вечно друг друга подкалывали. Единственный сын именитого адвоката и владелицы клуба частенько пропускал лекции и просил конспекты, а взамен уточнял для меня у отца некоторые аспекты его деятельности. Наше партнёрство было проверенным временем, взаимовыгодным и лёгким. Общаться с неглупым, симпатичным человеком приятно всем.

— Вот, возвращаю, — он протянул мне тетрадь. — Спасибо тебе большое, выручила! Эх, Каринка, хорошая ты девчонка, с тобой хоть в разведку, хоть на завтрашний семинар! Кстати, придёшь? Дело, вроде, интригующее…

— Дело интересное, и препод обещал автомат тем, кто отличится на разборе, так что да, — тряхнула волосами, — приду.

— Сядем вместе? — Лёша смешно сложил брови домиком.

— Как всегда, — улыбнулась я и, помахав другу тетрадкой на прощание, поспешила навстречу Паше, чтобы не заставлять того ждать.

Он стоял у машины. Ноги расставлены, руки в карманах, взгляд отведён. На моё приветствие не ответил, только резко распахнул дверь к пассажирскому сиденью. Всю дорогу до дома мы молчали, и я отчего-то боялась нарушить тишину. Так же молча мы заходили в подъезд, поднимались на лифте, разувались в прихожей, переодевались в спальне, но едва я достала пакет сока из холодильника, муж выдал то, что, по-видимому, копил весь вечер.

— Ты с ним спишь? — глухим голосом спросил он.

— Что?! С кем? С Лёшей? Ты смеёшься надо мной, да?

Предположение было настолько нелепым, что я позволила себе усмехнуться. Увы, Павел не смеялся. Его дыхание было частым, лицо раскраснелось от злости, судорожно сжимались кулаки.