Амега поднял рюкзак, под ногой что-то хрустнуло. Он наклонился и увидел обломки микрошприца. Посветил вокруг фонариком – пол был чистый, на излюбленное пристанище "нариков" не похоже.

Судя по всему, похитители придерживались той же логики, что и Равель. Зачем искать судно по всему космосу? Достаточно определить самые частые стоянки да отправить туда по команде ловцов. А если вспомнить, сколько у Скунса бабла, там не то, что ловцов – половину копов припрячь можно…

Синий с досады наподдал ботинком обломки шприца.

Постарел. Потерял хватку. Расслабился. Чутье ни к черту. Нашел кому верить – легавому! Чтоб федералы хотели слить инфу да не слили?

Хотя… А что, если Скунс здесь не причем, и ловушка была приготовлена вовсе не для малого? Если эта ловушка – для него, Синего? Чтоб запаниковал да сам прибежал с повинной? Этот зубастый хрен, Ингибаро, он же открытым текстом заявил, что федералы собираются ловить Скунса на живца, так почему бы им также не поймать на живца самого Амега?

Взять ту же Лэш. Она явно имела доступ к закрытым полицейским архивам. И она была единственная, кто точно знал, где и когда пришвартуется "Чектуран". Не потому ли она так легко согласилась на предложение Амега? Действовала по протекции Ингибаро? Может, потому и "задержалась"?

А может, черт побери, это вообще цепь тупых никчемных совпадений? И пацан сейчас под дозой в притоне у каких-нибудь отбитых нариков?

Амега знал только одного человека на Марсе, который мог ответить на его вопросы – Джокера. Его маленький город-государство крышевало Министерство обороны Гелиопеи, а потому он класть хотел и на федералов, и на пиратов, и на Скунса. Раньше пересекаться Синему с ним не приходилось. У Джокера были свои принципы, он терпеть не мог блатных. Слыл суровым, но справедливым, и с ним можно было попробовать договориться.

Амега вынул видеофон, набрал номер и глухо сказал в трубку:

– Равель, возникла одна проблема. Сможешь вывести меня на Джокера?

***

Бывший полковник Николас Удо, известный всем на Марсе как Джокер, во всем уважал дисциплину и организованность, и сам стремился быть образчиком для своих подчиненных. Полноценный сон, разминка, беговая дорожка, питательный завтрак, просмотр отчетов, деловые встречи, прогулки – его сутки были расписаны по минутам, но главным секретом свой работоспособности Джокер считал умение последовательно переключаться с одной задачи на другую и не смешивать работу и отдых.

Сейчас его чувства и мысли полностью занимала беговая дорожка. Джокер наказал искину блокировать всю входящую информацию, кроме экстренных вызовов. Голограмма транслировала пустое шоссе среди бескрайних лавандовых полей в рассветной дымке. Ароматические добавки Джокер отключил, оставил только шелест трав и легкий бриз, которые дополнялись лишь мерным щелканьем подошв по дорожному покрытию.

Передовые технологии Джокер всегда уважал. Благодаря двум десяткам нейроимплантатов даже чувствовал себя не совсем человеком – скорее частью города, который растил и лелеял, как иная улитка растит собственную раковину. Сотни тысяч дронов, камер наблюдения, чипов и чужих имплантатов, объединенных в одну сеть. Плюс его искин, которого сам Джокер ощущал почти как часть собственный личности. Все это позволяло ему в одну секунду заглянуть в любой уголок города, связаться с любым из своих соратников или подопечных, получить информацию на любое пришвартованное судно. Конечно, человеческий мозг не способен к безошибочному анализу такого объема информации, так для это у него был Джо, его цифровой любимец и почти друг (насколько другом можно называть искусственный разум).

Недавно Джокер перешагнул возрастную отметку в пятьдесят пять, но с удовлетворением отмечал, что и выглядит и чувствует себя намного моложе. Пожалуй, ему было чем гордиться. Родился и вырос он на Земле, в районе, который не примыкал, но довольно близко соседствовал с социальным отстойником под названием Параисо. Туда правительство регулярно сливало человеческий мусор в виде ворья, наркоманов и бродяг. Джокер, хотя и не сталкивался с отверженными лично, но с детства наслушался историй про жизнь в социальном гетто и мечтал стереть Параисо с лица земли. Конечно, романтические мечты развеялись с возрастом, но когда появилась возможность взять под контроль купольный город на Марсе, Джокер дал себе слово, что второго Параисо на Марсе он не допустит. Поэтому под его началом ходили только бывшие военные, связанные общим делом и братством, и, несмотря на полное отсутствие полиции, порядок в городе был железный.

Разумеется, ни к миссионерам, ни к ангелам Джокер и его люди себя не причисляли. На Марсе допускалось очень многое: тотализатор, проституция, черный рекрутинг, продажа оружия, легализация наркотиков – земной рай бывшим воякам был ближе и понятнее. Но все же в его мире были границы, которые Джокер не позволял переступать ни себе, ни своим людям.

От стаи голографических птиц в небе внезапно отделилась одна и ястребом упала на подставленную руку.

– Ник. – Джо смотрел на хозяина желтыми ястребиными глазами. – Это Равель. Говорит, дело срочное.

***

Тело скручивало от неистового желания. Малыш оказался слишком сладким, слишком желанным. От его близости, аромата его тела и абсолютной беззащитности Скунс просто сходил с ума, но знал, если поддастся желанию – остановиться уже не сможет.

Тупой Саша. Мог бы догадаться, что ему для разрядки понадобится ещё кто-нибудь.

Пришлось сбрасывать напряжение вручную – не помогло. Разбил себе костяшки в кровь. Полосовал руку ножом, пока не отпустило.

Хотелось быть нежным. Хотелось быть щедрым.

Джекканти очнулся на кровати в странной комнате, похожей на высокий стакан из тёмного полупрозрачного стекла. Мальчишка сел и потёр глаза. Благодаря полупрозрачным стенкам в комнате разливался мягкий полумрак. Кровать была огромная, застеленная пушистым чёрно-белым меховым покрывалом. Мех длинный, мягкий и шелковистый на ощупь. В изголовье много маленьких бархатных подушечек чёрного и белого цвета. В качестве прикроватного столика – парит круглый полупрозрачный диск.

Джекканти опустил ноги на пол, и ступни утонули в мягком меховом коврике, той же расцветки, что и покрывало. Ботинки стояли рядом. Кто-то заботливо разул Джека, пока он… спал? Был без сознания?

Последнее, что помнил Джекканти – кто-то внезапно зажал ему рот, и ещё – резкую боль в шее от иглы, после которой наступила темнота. Мальчишка, поморщившись, потёр шею – место укола всё еще болело.

Что случилось? Где он? Сколько прошло времени?

Выход из "стакана" был – овальное отверстие в рост человека закрывало силовое поле, отличавшееся от цвета стенки более светлым оттенком. Джекканти робко потрогал его рукой, и пальцы прошли сквозь поле без всяких препятствий. Просто иллюзия. Мальчишка осторожно выглянул наружу. Спальня-стакан, где он находился, висела под потолком в центре просторного полукруглого ярко освещенного зала с огромными – во всю стену – иллюминаторами. За иллюминаторами простирался ночной марсианский пейзаж.

Вниз в зал вела винтовая лестница из того же тёмного полупрозрачного материала, что и стенки "стакана". Сам зал представлял собой жилую зону с минимумом мебели. Полукруглый диван-лежанка из белой кожи, несколько массивных кресел – между ними парит круглая столешница из чёрного стекла. На полу разложены ковры и шкуры с чёрно-белым рисунком. Барная стойка – чёрный трехгранный брусок, поставленный на ребро. Вместо высоких стульев в воздухе висят круглые мягкие сидушки с подставками для ног.

У стойки, спиной к Джеку, хозяйничал незнакомый мужик – без рубашки, в чёрных армейских штанах и тяжёлых ботинках. Телосложением он напоминал Росси. Короткие волосы окрашены полосами в иссиня-чёрный и серебристо-белый цвета. На правой руке от плеча до запястья – роскошная татуировка: пантера с алыми глазами. Ладони затянуты в перчатки-митенки.