Так что, когда он выразил желание пройти пару оздоровительных процедур на Ахааме "по случаю", у Чачи даже сомнений не возникло, что навигатора может интересовать на планете что-то ещё.

Ни на какие оздоровительные процедуры Гриман, разумеется, не пошёл, а потратил время на поиск связи и передачу данных. Однако облегчения эта вылазка не принесла, на борт он вернулся ещё более разбитым и недоумевающим.

Федералам зачем-то потребовались сведения о капитанском мальчишке. Дескать, нерадивый папаша должен был раз в полгода отчитываться перед социальными службами о судьбе и здоровье отпрыска, но ожидаемо этого не сделал, и теперь чиновники из соцзащиты путаются под ногами и мешают следствию. В чиновников Гриман не поверил. Скорее всего, федералы просто копали под Синего и искали его слабые места, но именно это Гримана и покоробило. Ну Синий, допустим, уголовник, совершает преступление, да и папаша из него, как искин из полена, но ребёнок-то здесь причём?

Гриман отправил федералам пару самых нейтральных видеозаписей с мальчишкой, сделанных на борту – мол, все нормально, отъебитесь, но все равно ощущение, что вступил ногой в дерьмо – осталось.

За обедом, вяло ковыряясь вилкой в тарелке, Гриман исподтишка наблюдал за Джеком. Раньше он особо и внимания на него не обращал, а тут вдруг задумался.

Пацан крутился возле стола наёмников, нетерпеливо дожидаясь пока те покончат с едой. Перекидывался шуточками с Коза-Нострой, но смотрел только на Росси. Точь-в-точь влюблённый щенок, который вовсю молотит хвостом, преданно заглядывает хозяину в глаза и ждёт не дождётся, когда же его выведут на прогулку. Вот сел на место бортврача. Вот снова вскочил. Вот, дурачась, подкрался к Росси сзади, напрыгнул на плечи. Ангел без особых усилий стряхнул его на пол. Выражение лица у него при этом было равнодушно-кирпичное. Пацана это не остановило. Разыгрался, сунулся к Росси в тарелку, тут же огрёб по рукам. Крепко огрёб, стоит трясёт пятерней, дует на растопыренные пальцы. Что, допрыгался?

– Малой, подойди, – Гриман окликнул мальчишку. Пацан удивлённо обернулся, но подошёл без вопросов.

Гриман указал ему вилкой на место напротив себя.

– Сядь, посиди.

Мальчишка послушно сел, все ещё недоумевая, зачем он понадобился навигатору. Нетерпеливо обернулся в сторону Росси. На лице пацана читалось искренне беспокойство: вот Ангел сейчас встанет и уйдёт в каюту, а потом попробуй его оттуда дозовись!

Но именно на это Гриман и рассчитывал. К нему внезапно вернулся аппетит. Он неторопливо доел блюдо, только сейчас обратив внимание, что это какие-то овощи с маринованным лососем. И приготовленные весьма недурно.

"Близнецы" ушли, не позвав с собой мальчишку. Вандай убрал со стола посуду. Погасший пацан уныло теребил на колене вылезшую нитку, дожидаясь, когда же навигатор скажет, что ему от него нужно.

– Малой, – Гриман наконец отставил тарелку в сторону. – Капитан платит Росси за то, чтобы он охранял тебя за пределами борта. Я не знаю, возможно, Ангел делает это хорошо. Возможно, он ведёт себя дружелюбно и тебе даже с ним весело. Но он тебе – не друг, не ровесник, не напарник и уж тем более – не собака, которую можно беспрепятственно трепать за уши. Единственный человек, которому он подчиняется – это капитан, потому что капитан ему платит. Перестанет платить – и ваша "дружба" закончится. Это не тот человек, за которым стоит бегать… так настойчиво.

Пацан хмуро продолжал теребить на колене нитку. Движения стали сосредоточенными и резкими.

Что ещё добавить, Гриман не знал.

– Возвращайся к работе.

Мальчишка, не глядя на навигатора, молча собрал тарелки и ушёл на камбуз, а Гриман ещё с полчаса рассеяно катал по столу обломок зубочистки: "Ну, кто-то же должен был ему это сказать?"

***

За иллюминатором шлюзового отсека простирался космос. "Чектуран" дрейфовал, готовясь к очередному прыжку. Амега сидел, прислонившись стене, выдыхая в полумрак шлюза табачный дымок.

Компанию ему составляла Оксана: подсвеченная объёмная проекция в человеческий рост. "Девушка" расположилась напротив капитана, скрестив ног по-турецки, и с задумчивым любопытством перекатывала в ладонях значок "Симбиоза".

– Это запрещённая программа, – предупредила она. – У тебя будут сложности с законом.

– Буду иметь в виду. – Капитан подавил усмешку. – Что еще?

– Ты уверен, что мне это нужно?

– Тебе что-то не нравится?

– Я не могу установить владельца. И эта программа меня изменит. Возможно, эта штука причинит мне вред. Я не смогу избавиться от нее самостоятельно.

– Я уже использовал ее однажды и уверен, что она относительно безопасна. Скажи, те дроны, которые мы иногда теряем в портах… Ты можешь найти их и вернуть обратно?

– С близкого расстояния – вполне. Если только они не прошли перепрошивку и не присоединены к другой системе.

– Что в них остаётся от тебя после перепрошивки?

– Обычно базовые программы остаются без изменений. Меняется статус владельца. Настройки сбрасываются к заводским.

– Если "Симбиоз" станет частью тебя, его смогут удалить с помощью перепрошивки?

– При стандартной процедуре – вряд ли. Только при форматировании с полным удалением базовых программ.

– Установи, но никому об этом не сообщай. Закрой доступ к файлам для всех кроме меня.

Значок "Симбиоза" в руках девушки пропал.

***

Встречи с Керчем стали своего рода повинностью Синего при каждом заходе на верфь. Приговорённый верхушкой семейного клана к вечному прозябанию на дрейфующей космической станции, Керч оттачивал власть и клыки на подчинённых. Рожа капитана ролкера была, пожалуй, единственной, от которой его тянуло блевать меньше, чем от всех остальных. Просто потому, что он её реже видел.

– Дерьмовая у тебя работа, да, Синий? – В этот раз эделгиец возлежал на мягком диване с бокалом вина в руке. Чёрная блестящая рубашка распахнута на груди. Взгляд мутный, желтый и хищный. Керч был пьян или пытался казаться таким.

Сидящая у ног шлюха методично и буднично массировала его ступни. В ее движениях сквозило что-то откровенно тупое и животное. Одета она была с ног до головы только в украшения, но так плотно, что, если не приглядываться, можно было принять их за одежду.

Амега отметил, что Керч последнее время поскучнел и опустился. Уровень самопрезентации неумолимо сползал с "таинственного и всемогущего главы синдиката" до разжиревшего сутенера.

– И знаешь, в чем самое дерьмо?

Синий в ответ выпустил струйку табачного дыма, изображая внимание. Калеченый тоже любил, чтоб его слушали, но в отличие от Керча, никогда не молотил языком попусту. Не говоря о том, что при нем Синий ни позволил бы себе ни одной затяжки.

– Мы оба приговоренные. – Эделгиец отхлебнул из бокала. – Оба заживо гнием в железных банках, как протухшие головоногие. Только вот мне досталось вип-местечко, а ты сдохнешь и даже не заметишь разницы между своим существованием и переходом в дерьмо.

Он умолк и впал в мрачную задумчивость.

Старинные вина, свежие деликатесы, тяжелые драгоценные покрывала, благовонные масла и дорогие украшения – все богатства Эшеты доставлялись на завод в темных бездонных трюмах "Чектурана". В целом Керч мог себе позволить любую роскошь, кроме связи с внешним миром и свободы передвижения.

– Мне вот интересно, а чем ты занят, Синий, когда не торчишь здесь, изображая передо мной мебель? – Эделгиец глянул на Амега почти с ненавистью. – Че ты делаешь в своей каюте? Жрешь? Спишь? Трахаешься? У тебя хоть бабы на борту есть или тебе без разницы?

Он ухмыльнулся.

– Говорят, целыми с Дейсы возвращаются только особо…

Керч встретился взглядом с Синим, осклабился и примирительно поднял вверх ладони:

– Авторитетные. Я хотел сказать, авторитетные.

Он обулся и отпихнул шлюху ногой.