Однако заметила она не только удивительную любовь Джека к чистоте.

– Что у тебя с руками, Джек?

– Ничего. – Мальчишка насторожился и натянул рукава до кончиков пальцев. Чуть нахмурился, глядя на Кейси снизу вверх, и на какое-то мгновение его лицо показалось ей настолько знакомым, словно она и раньше его хорошо-хорошо знала, но почему забыла. И если поднапрячь память…

Мгновение прошло. Кейси устало потёрла виски. Когда много работаешь, мозг начинает проделывать странные штуки...

А мальчишке сказала без тени улыбки:

– Я врач. Я вижу все признаки развивающейся гангрены. Знаешь, что такое гангрена? Это путь к потере руки. Я так понимаю, эти руки тебе уже не нужны и у тебя есть парочка запасных?

Подействовало. Пацан задумался.

– Покажи мне руки. Или ты меня боишься?

Мальчишка хмыкнул и закатал рукава: смотрите, если хотите…

Конечно, никакой гангреной здесь и не пахло. Просто расчесал руки до образования корочек, некоторые царапины воспалились.

Но вот чёткие багровые следы на руках ни с чем другим спутать было невозможно. Кейси начинала свой волонтёрский путь с Центра по оказанию помощи жертвам домашнего насилия. Чем можно оставить такой ровный синяк, да так чтобы на коже остались ссадины? Скрученной верёвкой, металлической линейкой – причём если бить с оттяжкой… Синякам неделя, а может, больше… Если Джека здесь били, то били жестоко. За невероятной тягой к чистоте проступали вполне объективные причины.

Однако же мальчишка не выглядел запуганным или замкнутым. Такое Кейси тоже чувствовала сразу. Спокойно даёт Кейси обработать царапины. В глазах больше любопытства, чем насторожённости.

– Джек, а ты здесь один или с родителями? – Кейси обработала ранки обеззараживающим спреем. Сразу густо запахло ментолом и мятой.

– С отцом.

Пазл сошёлся.

– Угу… А чего он тебя так? Ты что, так плохо себя ведёшь? Или не слушаешься?

– Да так…– Мальчишка неопределённо повёл плечом.

Последний раз он отхватил за то, что бабахнул в трюме из сигнальной ракетницы. Получилось всё совершенно случайно. Он просто нашёл ракетницу и стал рассматривать. А потом просто прицелился в воображаемого врага и нажал на спусковой крючок. Кто же знал, что ракетница окажется заряженной? Зато эффект был – о-го-го… Джек потом дня три не мог проморгаться, всё время мельтешили перед глазами белые точки, а в трюме сгорели какие-то светочувствительные панели… Чадро потом мнооого чего сказал по этому поводу. А вот Амега ничего говорить не стал. Правда, Джек, наверное, с неделю после этого спал только на животе…

– И спину давай тоже обработаем, – спокойно потребовала Кейси как само собой разумеющееся. И, к сожалению, не ошиблась.

Та же картина маслом.

Кейси подавила в себе внутренний голос, требовавший немедленно хватать всех в охапку и спасать. За много лет ей пришлось научиться договариваться с этим голосом. Тогда действительно появлялся шанс спасти хоть кого-нибудь. Сейчас на повестке дня – раненые. И все же…

– А мама у тебя есть?

– Нет. – Мальчишка разом сник и нахмурился. – Она умерла от генетического заболевания. Давно. Я ещё маленький был…

Главной неприятной чертой Ларри Чачи была способность появляться не вовремя. Или вовремя. С какой стороны посмотреть.

Вот и сейчас он появился в медотсеке совершенно неожиданно. Глянул на полураздетого мальчишку, на Кейси, и девушка на какой-то миг увидела его таким, каким он был на самом деле. Лицо потемнело, а взгляд превратился в миллион ледяных иголочек.

– Джек, – ровным голосом сообщил он, – тебя ждут на камбузе.

Дождался, пока мальчишка вышел, и вежливо – с теми же льдинками в глазах, улыбнулся:

– Благодарю вас, мисс Кейси, за оказанные заботу и внимание. Извините, что побеспокоили. Дальше мы справимся самостоятельно.

– Ой, да не за что! – Кейси захлопала ресницами и разулыбалась, включая дуру. – Мне это только в радость! Вы нас так выручили! Мы вам так многим обязаны!

Улыбка Ларри сникла и стала кривоватой.

Кейси с выражением бесконечного восторга на лице быстро прошмыгнула мимо старпома и скрылась у себя в каюте.

После разговора с Джеком у неё осталось беспокойное чувство, что он сообщил ей что-то важное, а она это упустила.

***

«Ребятишечки» сошли первыми, благо далеко их возить не пришлось. Местом высадки они указали перевалочный узел-станцию – подходящее местечко для тех, у кого нет своего судна, но до зарезу надо в другую галактику. Чего они там забыли и почему не воспользовались услугами ролкера – чектуранцы не узнавали. Тут со своими бы проблемами разобраться, на хрен ещё чужие… Высадили незнакомцев из катера на облюбованной ими площадке, покидали вслед нетронутые вещи, задраили шлюзы и улетели. Даже имени не спросили.

Джекканти с Вандаем пришли убирать отсек после отбывших гостей, и мальчишка только тогда и узнал, что «Чектуран» подрабатывает ещё и частным извозом.

– А кто здесь был?

– Я не спрашивать, – благодушно посоветовал Вандай. – И ты не спрашивать. Капитан доволен.

А вот мальчишка доволен совсем не был. Почему все самое важное всегда происходит без него? Он тоже – часть экипажа! Разве он хоть полсловечка рассказал из того, что видел и слышал в каюте Амега? Разве он не работает вместе со всеми? Разве они – не одна команда?

Джекканти потянул с матраса брошенное комом одеяло. Под ним блеснула какая-то проволочка и что-то тихо зажужжало.

– Вандай, смотри, а что это? – Он наклонился посмотреть, но Вандай неожиданно схватил его за руку и потащил вон из отсека, вереща по комму как вспугнутый заяц:

– Беда, беда! В трюме – растяжка!

Через три минуты у трюма были Чача, Росси и Гриман. Чача – как главный, Росси и Гриман – как бывшие военные.

Старпом был темнее тучи.

– Вы же должны были их полностью разоружить!

– В том-то и дело... – Росси выглядел озадаченным. Если бы «ребятишечек» обыскивал кто-то другой, он бы ещё усомнился, но когда сам… – Не было у них ничего!

– А растяжка тогда откуда?

– А хрен его знает.

Запущенный в отсек дрон картинки не давал.

– Вандай, может тебе показалось?

Но Вандай был категоричен: не показалось! И вот маленький капитан тоже все видел!

– А что ты видел, Малой?

Мальчишка честно описал все, что успел заметить. Было негусто.

– Иди, проверь. – Гриман кивнул на двери.

– Что, как жареным запахло, так сразу – иди проверь? ­– огрызнулся Росси.

– Росси, а там что – мина? – Мальчишка поёжился. – А ты её обезвредишь?

– А я похож на сапёра?

– Иди, – холодно приказал Чача, вкладывая в это «иди» все прошлое, настоящее, а заодно – ближайшее будущее наёмника, если он вдруг откажется.

Росси задумчиво посмотрел на двери отсека, а потом решительно шагнул внутрь.

Ничего опасного «ребятишечки» пронести с собой не могли, в этом Ангел был абсолютно уверен, значит… значит, использовали подручные средства. Росси осмотрел распотрошённую упаковку рациона, подошёл и без опаски откинул ногой одеяло. Ну вот проволочка, да – из матраса, скорее всего. А здесь…

Возле матраса щёлкнул, раскручиваясь, серебристый волчок. Тело инстинктивно дёрнулось в «упасть ничком, ногами к гранате», но он уже понял, что ничего взрывоопасного здесь нет.

Волчок с минуту покружил на месте, а потом замедлил вращение, завалился на бок и неуклюже покатился по полу. Обыкновенная игрушка, способная оказать психологическую атаку только на человека с определённым опытом. Малой бы точно не испугался. Но её делали не для Малого, а именно для него, Ангела. Наверное, представляли, как увидев её, он с матами сигает в сторону, и заранее ржали.

Прикольно. Шутку он оценил. А «ребятишечки»-то ничего, с юмором. Мастера-умельцы. Маялись от скуки и вон какую штуку накрутили – всего-то из картона, кусочков пластика, пары скобок и двух проволочек. Глаз алмаз. Вон, волчок баланс сколько держит. С такими лучше в одном окопе сидеть, а не в противоположных. Жаль, не познакомились.