– Свадьба с Элизой должна была состояться через три месяца, – заметил Николай, глава отдела связей, и от Алекса не укрылась оговорка «была». – Однако большинство собравшихся сходятся во мнении, что Вульфрик отменит свадьбу.

Ого! А он уже успел опросить большинство собравшихся? Подготовились, однако!

– Вульфрик не сделал этого раньше, когда Марк Пробудился, – ровным тоном ответил Алекс. – И, я уверен, не сделает этого и сейчас. Суть не в личности моего сына, его силе или слабости. Суть в интересах кланов и создании родства.

– Да, – вновь заговорил Говард. – Но они могут породниться и другим образом.

Все взгляды были устремлены на говорящих. Каждый из участников собрания понимал, что это борьба, и каждый поддерживал кого-то конкретного. Кроме того, у всех были свои интересы, ради которых они могли легко сменить сторону для собственной выгоды.

– Если ты об одном из своих сыновей, Говард, – покачал головой Алекс, – то, насколько я помню, все они уже помолвлены? Разрыв помолвки любого из них будет нам неприятен.

Да, Говард несколько лет добивался того, чтобы один из трех его сыновей стал женихом Элизы, но затем, отчаявшись, помолвил их всех с невестами из других родов – разумеется, тоже знатных, но уж точно не такого уровня, как род Вульфрика. Сейчас он, должно быть, кусал локти.

– Да, конечно, – мягко и по-деловому улыбнулся Говард. – Все трое моих сыновей станут мужьями тех, с кем помолвлены. Но почему мы не обращаем внимания на другого кандидата?

Он указал рукой вперед, на выходцев из клана жены Алекса.

– Рэм? – удивился Алекс, но тут же подавил свое удивление. Нельзя, чтобы кто-то заметил его замешательство. Но все же… его брат заодно с родственниками его жены?

Указанный Рэм наклонил голову и вежливо заговорил:

– Я, конечно, не являюсь кровью от крови клана Роттов, но я тоже его член, и если решение большинства будет таково, я приму это с честью.

– Тихо, – Алекс поглядел на него суровым взглядом. – У нас тут не демократия, и такие вещи определяются не решением большинства. Сейчас я глава клана.

– Разумеется, дядя Алекс, – почтительно согласился Рэм.

Дядя. Какой он ему дядя. Племянник жены, старший сын ее братца. Алекс сразу удивился – почему этого юнца тоже притащили на совет? Хотя теперь-то все ясно.

Он не мог назвать себя образцовым отцом. Точно не мог. Если бы его жена Ленора не погибла, когда Марк был еще совсем маленьким, все могло бы сложиться иначе. Да и последующие несколько лет после ее смерти Алекс, как ему казалось, делал все возможное, чтобы сын рос счастливым ребенком. Однако нельзя сказать, что ему это всегда удавалось. Погруженный с головой в работу, Алекс иногда предпочитал не замечать маленького наследника, спихивая его на бесконечных нянек и оправдываясь тем, что он занимается делами клана, в том числе и для блага Марка в будущем.

Но что уж говорить, когда Марк пробудился с этим проклятым атрибутом «Уроборос», для него это стало потрясением. Любимый сын и единственный наследник, на которого возлагались все надежды, вокруг которого строилось столько планов, обречен быть… никем.

Теперь ему нужно было не только воспитывать его, но и оберегать от цепких лап недоброжелателей. В том числе и от родственников Леноры. Марк и раньше был для них только фигурой на политической доске, а после Пробуждения он из ферзя стал разменной пешкой. И каждый из них спал и видел, как бы выгоднее ей пожертвовать.

Не просто же так род жены славился чернокнижниками. Скользкие типы и интриганы, «гнилая кровь» в венах клана, которую Алекс сам же когда-то и впустил, не разглядев, о чем потом много раз жалел.

– Вот именно, – кивнул он. – Рэм – не кровь от крови клана, и такое родство может быть оспорено. Вы все знаете такие случаи. Лет 20–30 все будет хорошо, а потом отцы умирают, сыновья и дочери ссорятся, права и привилегии оспариваются. Никто не желает согласиться, и начинается война!

– Вопрос хорошо составленного договора, – снова учтиво заговорил Говард. – Ты не находишь, что мы в состоянии нанять себе хороших юристов?

– Хочу заметить, – заговорил Рональд, брат Леноры, с такой же вежливой улыбкой, как и у его сына, – что случившееся с Марком не просто трагедия. До сих пор он был пускай и сомнительным Пробужденным, но это еще было терпимо. Теперь он позор семьи, просто позор. Он точно не пара дочери Вульфрика. Да ему в будущем все в лицо плевать будут, покажись он среди уважаемых людей.

Алексу захотелось вскочить, но он силой воли удержал себя на месте и лишь сильнее сжал дорогую ручку.

– Выбирай выражения, Рон, – сурово отрезал он. – Ты говоришь о моем сыне и наследнике клана.

Последние два слова подчеркнул особенно. Алекс прекрасно сознавал, что в браке с Элизой его сына не ждет ничего хорошего – роль молчаливого подкаблучника, марионетки, безвольной и удобной для всех. Во всяком случае, так он будет жив. Если свадьба не состоится, если Марк не станет наследником – его тут же устранят как человека, имеющего оснований оспорить место главы клана. Кто защитит его тогда?

Партия с Элизой была бы для сына гарантией безопасности. Жаль, что сам Марк так и не понял этого, предпринял этот глупый побег из дома. Зачем? Куда?

– Наследником клана не может быть человек, не способный защитить даже себя, – Рональд поднял бровь.

– Ты забыл свое место, – Алекс слегка приподнялся над креслом. – Советую тебе не продолжать.

– Отчего же? – хмыкнул Рональд. – Я продолжу. Именно из-за таких, как ты, Алекс, мы до сих пор и является колонией Империи. Вместо сильных лидеров, вместо тех, кто мог бы нас действительно возглавить, – только марионетки. Вроде той, которую ты стремишься сделать из своего сына.

Алекс хотел оборвать наглеца, но тот продолжал говорить, не давая ему такого шанса.

– Да. Потому мы и остаемся «банановой республикой», известной только мертвыми городами, которых с каждым годом становится все больше. Почему бы это, интересно? Может, потому что это выгодно имперским псам – иметь место, куда можно отправить тренироваться своих щенков, высасывать из нашей нации последние соки, превращая ее в страну развалин? Мы все понимаем, что они появляются не из-за халатности тех, кто создавал печати, – он хлопнул по столу ладонью.

– СМИ трубят о том, как мы стремимся войти в Империю, о том, как мы близки к этому… А что на деле?

Алекс оставался спокоен, подавив в себе желание ответить в том же тоне.

– Да, может, и так, – кивнул он. – Но знаешь, Рон, почему в свое время наша страна стала колонией? Из-за таких, как ты.

Рон дернул щекой. Он явно не ожидал такой реакции. Наори на него Алекс, он бы нашел что сказать, но сейчас образовалась заминка, и он сел обратно, чтобы не выглядеть клоуном.

Алекс встал и оглядел всех собравшихся.

– Никто ничего не будет отменять, – произнес он твердым голосом. – Через два месяца мой сын выйдет из больницы и вернется сюда, а еще через месяц состоится его свадьба. И если вам нечего добавить по этой теме, то давайте перейдем к следующим вопросам.

Все молчали, хотя, разумеется, всем было что добавить. Из-за этого и состоялось собрание. Что ж, во всяком случае Алекс твердо проявил свою позицию. Конечно, теперь придется ходить с оглядкой, но служба безопасности безоговорочно верна ему. Сына охраняют лучше, чем дочь Императора, а сам глава за себя постоять сможет.

Через три месяца все будет решено – к лучшему для Марка. По крайней мере, так, как это «лучшее» представлял его отец.

Я открыл глаза в пустом поезде. Тьма затянула вид за окном, и было невозможно понять, движемся мы или нет. Я опустил закатанные рукава чистой, только постиранной толстовки и осмотрелся по сторонам. Давно не ощущал такого спокойствия: в последний раз я чувствовал себя так перед десятым днем рождения. Я глупо улыбнулся и прислонился лбом к стеклу, вглядываясь в темноту. Казалось, я так сидел уже не один час и просидел бы еще, если бы не знакомая мелодия телефонного звонка, нарушившая блаженную тишину. Я похлопал себя по карманам, но телефона нигде не было, а злополучная мелодия все никак не утихала, стучась изнутри в стенки моего черепа.