Ну что сказать, тамаркина квартира несла в себе все признаки загулявшего холостяка, которому поубираться категорически некогда. Но, кроме того, несла она и следы былого достатка и даже комфорта — дорогие обои, на полу хороший паркет, мебель тоже не из дешевых, сервант забит хрусталём.

Очевидно, что здесь давно не проветривали, мне было жарко, поэтому я расстегнула куртку и стащила платок. Спина и так вся мокрая.

Следовало действовать быстро. Никодим сказал, что Владимир сегодня до утра будет у брюнетки. Но полагаться на это было глупо. Всё может быть — вдруг поругаются и он вернется раньше. Поэтому я торопливо прошвырнулась по квартире в поисках искомой тумбочки с деньгами.

Её я, кстати, нашла в спальне.

Стоит, родименькая.

Я бросилась к ней и раскрыла — коробка из-под обуви с деньгами тут.

Я раскрыла коробку и принялась пихать пачки купюр в прихваченную издому полотняную торбу. Закончив набивать, я сунула в коробку пару книг и вернула её на место.

Вот и все.

Неожиданно это оказалось легко. Возможно из меня вышел бы хороший домушник.

Но не успела я порадоваться, как на лестнице послышались шаги и в замочной скважине начал проворачиваться ключ!

Мама!

У меня аж руки взмокли.

Почему же Галка не предупредила?

Схватив торбу, я бросилась к балкону, раскрыла его и выскочила наружу. На моё счастье балкон располагался на козырьке аптеки. Недолго думая, я сиганула туда, пробежала по козырьку и спустилась сбоку по балконной решетке нижнего этаже.

Мда, Тамарка как-то непродуманно живёт в такой квартире, которую ограбить могу даже я.

Но где же Галка? Я заглянула в подъезд — её там не было.

Ладно, будем надеяться, что она испугалась и ушла домой.

Опасаясь попасться Владимиру на глаза, я торопливо рванула домой тоже.

Дома еле-еле отдышалась. Хорошо, что мои уже давно спали.

Дрожащими руками, я принялась пересчитывать деньги. Завтра встречусь с Игорем и его другом и посмотрим, что можно решить по дому. Как-то откупить его обратно, что ли?

Я пересчитывала пачки денег, когда раздался звонок в дверь.

Так поздно? Я машинально сунула всё гамузом в духовку и пошла открывать.

На пороге стоял невзрачный и какой-то словно кособокий мужичок в бейсболке. У него были колючие глаза и щетина. В руках он держал три гвоздики и поношенную спортивную сумку.

— Ну здравствуй, Любаша, — улыбнулся он.

— Эмммм… з-здравствуй, — выдавила я из себя, ошарашенно рассматривая плюгавенького мужичонку, который был мне чуть выше, чем «по плечо».

Так вот ты какой, Любашин женишок по имени Виталик Н.

Однако Виталика моя нешаблонная реакция отнюдь не смутила. Окинув меня оценивающим взглядом, он вежливо сказал:

— А ты ничё так. Грудастенькая. Хотя, честно скажу, я тебя как-то помоложе представлял, — поморщился он, но спохватился и величественно протянул гвоздики, — а это тебе.

Причём протянул он мне их с таким видом, что даже князь Монако Ренье Третий, который подарил самое внушительное бриллиантовое обручальное кольцо за четыре миллиона долларов своей Грейс Келли, нервно закурил бы в сторонке.

— С-спасибо, — ошарашенно промямлила я и автоматически приняла пожухлые стебельки.

— Что сегодня на ужин? — деловито спросил он и попытался войти в квартиру.

Но я стояла в дверном проёме монументально, словно скульптура «Девушка с веслом».

Наткнувшись на непреодолимую преграду, Виталик удивился:

— Любаша? Ты никак мне не рада?

— Тс-с-с, — приложила я палец к губам и нахмурилась, — у меня полный дом родни, разбудишь. Из села понаехали, спят во всех комнатах.

И, не давая ему опомниться, сказала:

— А у тебя деньги есть?

— З-зачем? — теперь уже Виталик ошарашенно смотрел на меня.

— Надо! — торжественно заявила я, — ты же из северов вернулся, деньги по-любому должны быть. И много.

Пока Виталик размышлял, что мне ответить, я продолжила:

— Подожди внизу, я сейчас переоденусь, я быстро, минут десять. И пойдём в ресторан. Отмечать встречу.

— В какой ресторан? — не понял Виталик.

— Ну, как какой? — развела я руками, — у нас в Калинове несколько ресторанов. Но мы пойдём в самый дорогой. Мне там больше всего нравится. Ты пока такси вызывай.

— Такси?

— Ну да, я же каблуки надену. А в них ходить неудобно.

— Но…

— Жди, я сказала! — рявкнула я и захлопнула дверь перед носом Виталика.

А сама прислонилась вспотевшим лбом к дверному косяку с той стороны. Сердце глухо бухало где-то в районе горла. Лишь бы только звонить не начал.

Но, видимо, Виталик Н. был слишком деморализован несоответствием Любашиного образа в письмах и в реальности, так как звонить в дверь не стал.

И вот что делать? Честно говоря, я была совершенно не готова к такому развитию событий. Я же думала, что напишу письмо, мол, больная вся такая, лежачая и вдобавок при смерти, и он не приедет. Но просчиталась. Очевидно Виталику Н. было совсем некуда деваться, раз припёрся.

И вот что мне теперь делать?

Я не знала.

Хотя почему не знала? Знала. Перво-наперво нужно перепрятать деньги. А то проснётся тот же Ричард, пойдёт на кухню воды, к примеру, попить и увидит. Конечно, я сомневаюсь, что он полезет в духовку ночью, но по закону подлости всё может быть.

Я развернулась, чтобы идти на кухню и тут же грохнулась на пол — под ноги подвернулся котёнок, которого притащил Ричард. Я по этому поводу имела с ним разговор, но неожиданно за внучка вступился дед Василий, который пообещал, что заберёт его в село, если получится дом отвоевать обратно. Котёнок за бесячий и шкодливый нрав был назван Пиратом и остался жить пока у меня в квартире.

— Что случилось? — на шум из комнаты выглянул упомянутый дед Василий.

Я чуть не выругалась… мысленно, правда, но тем не менее.

— Да так. Ничего, — отмахнулась я. — Иди спать.

— Кто-то приходил, и ты расстроилась, доча?

— Никто не приходил, — попыталась успокоить старика я, — все нормально. На Пирата чуть не наступила и упала.

— Вижу, — вздохнул любашин отец и кивнул на подувядшие стебельки гвоздик, так и зажатые у меня в кулаке.

Крыть было нечем.

— Ладно. Идём, — кивнула я, подвелась на ноги и пошла на кухню.

Дед Василий пошел за мной следом. Ну, и Пират, соответственно поскакал, распушив хвост торчком, — тоже.

— Времени мало, — торопливо сказала я после того, как зашвырнула тщедушные стебельки в мусорное ведро и тщательно вымыла руки (мало ли, чем они там, в тюремных бараках болеют. Где-то я читала, что в эти времена почти все заключенные северных лагерей болели туберкулёзом. Оно мне надо? Кстати, надо не забыть сегодня же вынести мусор).

Дед Василий сел за стол и уставился на меня, а я, оттащив любопытного Пирата от ведра, зависла, судорожно думая, что же ему такое наплести, чтобы и выглядело правдоподобно, и не расстроить старика.

Пока я соображала, Василий Харитонович сказал:

— Я же вижу, что случилось нехорошее, — и печально вздохнул.

Мне стало стыдно.

— Ладно. Смотри, — я раскрыла дверку духовки и вытащила пару пачек купюр.

— Ахтыжбожежмой! — выдохнул дед Василий и нахмурился. — Откуда у тебя это, Любаша?

— В квартиру к Тамарке влезла и забрала, — торопливо сказала я, мельком взглянув на часы — время неумолимо утекало, а я совершенно не знаю пределы терпения Виталика Н.

Старик крякнул.

— Это твои деньги, за дом, — зашептала я, прислушиваясь, не проснулись ли дети, — завтра у меня встреча с юристом. Посмотрим документы. Он считает, что там всё оформлено неправильно. Поэтому есть шанс попробовать дом вернуть.

— А деньги?

— А деньги надо отдать тем людям, что купили твой дом. Иначе некрасиво и непорядочно будет, — ответила я.

— Ты у меня всегда была славной, доча, — улыбнулся старик и мелкая сеточка морщинок лучиками разбежалась от глаз, — это правильно ты говоришь. Я, старый дурак, и не подумал. Хотел Тамаре помочь. А оно вишь как вышло…