— И что вы будете делать? — прицепилась ко мне стоящая рядом женщина, — слишком спокойный у вас вид.

— Так, а чего мне волноваться? Будет, как будет, — равнодушно пожала плечами я, и, понизив голос до шепота, сказала ей, — если я точно знаю, что моя Анжелика поступит.

— Да как вы можете знать? — тоже понизила голос до шепота женщина.

— Ну раз я так говорю, значит знаю! — многозначительно сказала я и улыбнулась. А женщина икнула.

Не отвлекаясь больше на разговоры, я заглянула в приёмную. Взмыленная девушка-секретарь сидела, печатая что-то на машинке и вокруг неё высились горы папок.

— Здравствуйте, — сказала я.

— Вы что не видите! Приём документов с 20 июня! — возмутилась она.

— Вижу, — ответила я и миролюбивым тоном добавила, — спросить хочу.

— Все хотят спросить! Весь день туда-сюда! А ведь на дверях всё написано! Приходите пятнадцатого!

— Подождите! — строго сказала ей я, — всего один вопрос, и я уйду.

— Спрашивайте, — сдалась девушка и умоляюще посмотрела на меня.

— У меня будет поступать девочка на английский.

— Ну пусть поступает. Примерно семь человек на место будет, — пожала плечами секретарша и уже хотела было приступить к печатанью, как я сказала:

— Я не закончила. Так вот, она — сирота. Скажите, сироты у вас будут поступать по квоте? Без экзаменов? Или как?

— Вы мать-одиночка? — уточнила девушка, доставая толстый гроссбух.

— Нет, я опекун, — сказала я.

— Тогда вам нужно принести вот какие документы, — она протянула мне список, — если всё будет нормально, она пойдёт вне конкурса. По собеседованию.

— Поняла, спасибо.

— Постарайтесь принести документы пораньше! — велела девушка, — нам нужно составить предварительные списки льготников.

Поблагодарив секретаря, я вышла из кабинета.

— Ну что там⁈

— Что говорят? — возбуждённая толпа родителей рванула ко мне, напоминая студентов-первокурсников перед экзаменами.

Я лишь загадочно улыбнулась и торжественно произнесла:

— Всё будет хорошо.

И вышла из здания.

Но не успела я сойти со ступеней, как меня окликнули:

— Женщина! Женщина! Ну подождите!

Я оглянулась — меня догоняла женщина, которая стояла рядом со мной.

— Да, слушаю вас? — удивилась я.

— Извините меня, пожалуйста, — чуть не плача, пробормотала женщина, — я так поняла, вы за свою дочь договорились?

Я неопределенно пожала плечами.

— Слушайте, а вы бы могли нам тоже помочь? — прошептала она, чуть не плача. — Понимаете, моя Олечка не очень хорошо учится, поэтому мы про институт даже не мечтаем, но вот английский, пусть хоть и училище…

— Чем я могу вам помочь? — удивилась я, — я не настолько хорошо знаю английский, чтобы быть репетитором.

— Да нет, я не об этом, — всплеснула руками женщина, — но я же вижу, что вы поговорили, с кем надо, и теперь не переживаете.

Я промолчала.

— Поговорите и за нас тоже! Ну, пожалуйста!

Моё лицо вытянулось от удивления, причём довольно сильно, так как женщина заторопилась, захлёбываясь словами:

— Мы заплатим сколько надо, вы не подумайте! И вам, за посредничество тоже заплатим!

— Сколько? — спросила я.

— Ну, говорят, такса на поступление пятьсот долларов, — неуверенно сказала женщина. — и вам мы сто заплатим. Хорошо?

— Сто пятьдесят, — сказала я, и, видя удивлённое лицо женщины, уточнила, — сто — мне, как посреднику и пятьдесят — юристу.

— Какому юристу?

— Который составит расписку, — сказала я, — если ваш ребёнок не поступит, ну мало ли что может произойти, вы же понимаете, так я верну вам пятьсот долларов взамен расписки. Или же только сто мне, без юриста. Тогда и расписки не будет. А ведь это ваши гарантии.

— Хорошо! — обрадовалась женщина.

Мы договорились, что встретимся в кафе «Ветерок» послезавтра, женщина принесёт мне деньги, а я к этому времени подготовлю документы. Я взяла у неё паспортные данные и счастливая женщина радостно упорхнула.

А я пошла к Олегу.

После прошлых наших испытаний, я уже знала, где он живёт.

Дверь открыл сам Олег, взлохмаченный и небритый.

— Здравствуйте, — удивился он, — что-то с домом отца случилось?

— Нет, нет, там всё в порядке, спасибо вам, — успокоила я его, — у меня небольшой вопрос, — скажите, Олег, вы подзаработать хотите?

Несколько мгновений он стоял, что-то соображая, закусив губу. Я уже было подумала, что он меня сейчас пошлёт лесом, раз я пришла напрямик, без Игоря. Но нет. Приняв для себя какое-то решение, он тряхнул лохматой головой:

— Проходите, — и отступил вглубь.

Ну ладно, я зашла, невольно поморщившись от диких ароматов вчерашней пьянки.

— Только у меня тут немножко не убрано, — смущённо пробормотал Олег, провожая меня на кухню и став так, чтобы я не видела, что там творится в единственной комнате.

Да мне как-то и без разницы: я прошла на кухню и примостилась на свободном стуле. На батарею из бутылок под столом я вежливо старалась не смотреть.

— Чай будете? — со вздохом предложил Олег, явно надеясь, что не буду.

— Нет, спасибо, я буквально на минутку, — успокоила юриста я.

— Так что там про заработок? — просветлел лицом хозяин квартиры.

Ну я вкратце рассказала, мол, нужно составить образец расписки, потому что я «зуб даю», что история с поступлением только одной этой девочки Оли не закончится.

— Погодите! — схватился за голову Олег, — а как вы можете гарантировать, что эти абитуриенты точно поступят? У вас есть такие знакомые там? Насколько они могут влиять на их поступление?

— Нет, — спокойно сказала я, — более того, я вообще никого там не знаю. Сегодня, правда, познакомилась с девушкой-секретарём. Хотя даже имени её не спросила…

— И вы думаете, что какая-то там секретарша вам поможет? — изумлённо вытащился на меня Олег.

Мне аж захотелось схватить его за плечи, встряхнуть и сказать: «деточка, не тупи». Но я сдержалась. Вместо этого начала очень популярно объяснять. Примерно так я объясняла Ричарду математику, если он долго не мог решить задачу.

— Не имеет значения, поступит данный абитуриент или нет.

— Это как? А деньги?

— Если поступит, то деньги остаются нам. Делим пополам. Если не поступит — я честно возвращаю пятьсот долларов. И нам остается — мне сто долларов, тебе — пятьдесят. Согласись, основная работа ложится на меня.

— Но как…

— А никак! — улыбнулась я, — дети, которые стараются учиться и сами поступают — за них не бегают и не пытаются нечестным путём устроить в колледж в обход остальных. Эти мамочки сами за мной бегают и предлагают деньги за своих оболтусов. Глупо отказываться.

— Всё равно не пойму. А расписка зачем?

— Так получается более респектабельно. Как в лучших банках Швейцарии. Иллюзия гарантии. Теперь понятно?

— Понятно, — прыснул Олег, но чуть помрачнел и добавил, — хотя почему-то чувствую себя аферистом.

— Аферистами мы были бы, если бы уговорили их отдать свои кровные за мыльный пузырь, — хмыкнула я, — а кто их заставляет бегать за мной и насильно отдавать деньги?

Олег кивнул, сбегал в комнату и через минуту притащил блокнот и ручку. Раздвинул грязную посуду на столе и начал что-то быстро писать, периодически поднимая глаза к потолку. Я тихо сидела и старалась не мешать процессу творчества.

Наконец, минут через пятнадцать, Олег перечитал полученный текст и удовлетворённо кивнул:

— Нормально.

Он вырвал листок из блокнота и протянул его мне:

— Почерк разберёте?

— Разберу, — я пробежалась по округлым буквам первых строчек.

Вот и отлично.

На следующий день я решила, что будет правильно проведать раненого зятя. Заодно, может, удастся выяснить, что же имела в виду Тамарка, когда говорила о «своём» ребенке Любаши. Куда он делся?

Нет, я не очень рассчитывала, что Владимир мне прям всё расскажет, да и палиться перед ним не хотелось, что я ничего не помню. Но с чего-то же надо было начинать. А заодно попытаюсь выяснить, на какие такие цели ему нужны были деньги, что они даже старика не пожалели.