Она победно глянула на меня и усмехнулась.

— Так что плати!

Почему одни люди тяжело работают, тянутся к каким-то целям, часто буквально сутками напролёт пашут в попытке жить достойно и отложить хоть какую-никакую копейку на черный день. А другие считают, что им все должны, что они вправе отбирать что-то у других. Где правда? Где справедливость⁈ Ведь эта дрянь, Райка, замахнулась отобрать рубль у сирот. Хотя какой там рубль! Там за этот «рубль» шикарный дом купить можно и машину в придачу.

Как так можно? За эти деньги она готова сломать жизнь двум детям!

В общем, я кипела внутри, но виду, конечно, не показывала.

А сама лихорадочно думала — однозначно, шантажистам платить нельзя. Один раз даже если я и заплачу, она ведь на этом не успокоится. Будет и второй раз, и третий, и двадцать третий. А потом всё равно в опеку напишет. Просто потому что может. Власть свою показать и удовольствие от чужих неприятностей получить.

С другой стороны, отказывать, и тем более делать скандал — тем более нельзя. Напишет же. И напишет так, что потом все эти комиссии замучают. А ещё может быть, что в этих комиссиях у неё кто-то свой есть, впряжется и можно потом такие неприятности получить, что устанешь доказывать, кто прав, кто виноват. Причем, насколько я помнила по той, моей жизни, в это время законы трактовались достаточно вольно.

Поэтому я сказала:

— Хорошо. Но только это не так быстро.

— Мне быстро надо!

— Так а почему ты сейчас только пришла? — нахмурилась я, — Почему раньше тихо на попе сидела? Ты же знаешь, что Пётр только что в Нефтеюганск уехал, там поезд четверо суток от Москвы только идёт, потом ещё до буровой сутки с пересадкой добираться. Так что пока я ему письмо напишу, пока оно дойдёт, пока он перевод сделает. Хотя даже не знаю, как такую сумму почтовым переводом переводить…

— Хочешь детей сохранить — плати!

— Да чем я тебе платить-то буду? — развела руками я, — он мне ничего не оставил. Даже если квартиру эту продать, то такой суммы не наберётся. Да и не могу я её без него продать, у него тут доля. Так что или подожди немного, с месяц примерно, или делай, что хочешь.

— Месяц… — нахмурилась Райка, — У меня нет столько времени.

— Почему это?

— У меня свадьба через пятнадцать дней и мне деньги нужны!

— Ну одолжи пока, я не знаю, что тебе сказать…

— Тогда сумма повышается! — злорадно заявила Райка, — за ожидание.

И она назвала ещё большую сумму. У меня аж в зобу дыханье от такой наглости спёрло. Но я спокойно сказала:

— Договорились.

— Нет, ты расписку мне напиши!

Я аж икнула от неожиданности. Продуманная стерва.

— И ты мне напиши, — ответила я.

— Я?

— Ты!

— Какую расписку? — вытаращилась на меня Райка.

— Что не будешь писать в органы опеки месяц, пока я не соберу деньги.

— Я не буду это писать!

— Ага, я тебе сейчас напишу расписку на деньги, а ты сегодня же сядешь и напишешь в опеку. Детей отберут в детдом, а ты придёшь с этой распиской через суд с меня деньги требовать. Ищи дураков!

— Я не приду, — покачала головой Райка, правда неубедительно.

— В общем давай так — или устный договор, или расписку на расписку, — упёрлась я.

— Ладно, будет тебе расписка, — разозлилась Райка.

Мы обменялись расписками. Причём текст её расписки гласил, что она не будет заявлять в органы опеки в течение месяца. Вот и чудненько.

Райка упорхнула, а я стою и меня аж колотит. И вот что делать? Да, месяц я себе выторговала. А что потом? Кроме того, я что-то сомневаюсь, что она месяц выдержит. Завтра же припрётся и будет опять деньги требовать, и расписка эта не поможет. Нигде она такую сумму не одолжит.

Так, в размышлениях, я вышла во двор.

На коронном месте, на лавочке, сидели, как обычно, Клавдия Тимофеевна и Варвара Сидоровна и люто скучали. При виде меня они немного оживились:

— Какие где новости? — первой успела задать вопрос Варвара Сидоровна и с превосходством посмотрела на Клавдию Тимофеевну, мол, учись, как надо.

— Вы что, ничего не слышали? — удивилась я и осуждающе покачала головой.

— Что?

— Где?

Старушки подобрались, как крокодилы перед прыжком на зазевавшуюся антилопу у водопоя.

— Райка из восьмой квартиры замуж выходит. Через пятнадцать дней.

— Да ты что⁈ — всполошились старушки, что такая новость и прошла мимо.

— А за кого? — всплеснула руками Варвара Сидоровна и вопрошающе воззрилась на меня.

— А ты что, не видела, ходит к ней такой блондинчик, из соседнего дома, — вернула ей издёвку Клавдия Тимофеевна и с торжествующим видом ухмыльнулась.

— Что за блондинчик? — расстроенно нахмурилась Варвара Сидоровна и в её глазах замелькали отсветы переворачиваемой картотеки из досье на всех соседей.

— Живёт вон в том доме, — махнула рукой с артритными пальцами Клавдия Тимофеевна. — «Жигули» у него, белые.

— «Жигулей» в том доме нету, — нахмурилась Варвара Сидоровна, — ты что-то путаешь, Клава. Может, «Москвич»? Были «Жигули» у Кузьмича, но там цвет «гранат», и он их в прошлом году продал, а себе купил «Ниву», зелёную, чтобы в кукурузе не видно было. Так он сказал. Его ещё жена потом долго ругала.

— Это потому, что он их с той стороны ставит, — загорячилась Клавдия Тимофеевна. — Там стоянка фирмы стройматериалов и там у них всегда сторож сидит. Машина получается под присмотром.

— Грамотно, — оценила Варвара Сидоровна. — Где ж она такого пронырливого парня подхватила? А с виду мышь серая.

— И глазёнки маленькие, и ноги кривые, — осуждающе поддакнула Клавдия Тимофеевна.

Они воодушевлённо принялись обсуждать Райку и делать прогнозы, но я дальше слушать не стала. Основную информацию я получила. Осталось уточнить детали. И я знала, кто мне поможет.

Не откладывая дело в долгий ящик, я отправилась на соседний участок, который принадлежал Виталику, дворнику из нашей коалиции, рьяному врагу подлого Михалыча.

Номер квартиры и фамилию удалось выяснить сразу. Как и другие подробности. Оказалось, парень, Игорь, жил вдвоём с матерью. Открыл свой видеосалон. Ну как видеосалон — в небольшом подвале, как раз под зданием, где была фирма стройматериалов, начинающий предприниматель поставил видеомагнитофон, штук тридцать списанных в соседнем кинотеатре деревянных стульев и показывал всем желающим американское кино за небольшую плату. Фильмы там были незамысловатые, в диапазоне от «Кошмара на улице Вязов» до «Рэмбо» и «Хищника». Были и фильмы для взрослых, но их показывали по четвергам в полночь.

Выяснив все эти подробности, я, не откладывая в долгий ящик, отправилась к матери Игоря. Столкнуться с самым Игорем я не боялась, так как в это время он приобщал зрителей к прекрасному в своём видеосалоне (расписание я не поленилась сходить посмотреть на дверях подвала).

Дверь мне открыла немолодая уже женщина в новом бархатном халате с рюшами.

— Добрый день, Татьяна Петровна, — вежливо поздоровалась я. — Меня зовут Любовь Васильевна, я из нашего ЖЭКа.

— Здравствуйте, что-то случилось? — растерялась женщина

— Нет. Поговорить нам с вами надо, — сказала я, — это займёт пару минут.

— Но я всегда плачу вовремя, — смутилась Татьяна Петровна, — за этот месяц платёжка ещё не приходила. А за прошлые могу квитанции показать.

— Я о другом, — покачала головой я.

— О другом?

— Угу. Это касается Игоря.

— Что он опять натворил? — схватилась за сердце Татьяна Петровна.

— Да как бы вам сказать…

— Вы проходите! — воровато оглянулась Татьяна Петровна.

Я прошла в квартиру. Огляделась. Неплохо обставленная, но видно, что Игорь «поднялся» на видеофильмах совсем недавно. Так как новые вещи резко диссонировали со старой совковой мебелью. Да и ремонт сделать давно уже пора бы.

В глубине квартиры слышались какие-то звуки.

— Это я кино смотрю, — улыбнулась Татьяна Петровна, видя, что я прислушиваюсь. — Игорёша подарил мне видик и кучу кассет с индийскими фильмами. Так я их по сто раз теперь смотрю. У меня почти все индийские фильмы есть.