Я толкнула дверь и, придерживая притихшую Изабеллу, вышла на улицу.

— Люба! — из «Урала» спрыгнул Скороход и протянул руки к девочке, — давай помогу.

— Пётр? — удивилась я, — что это на тебя нашло?

— Прекращай, Люба, — нахмурился он, — я хоть и скотина, но не настолько же.

Я вздохнула.

Скороход высадил Изабеллу в кабину, подсадил меня, закинул сумку, сел на своё место и машина плавно тронулась.

— Домой? — спросил он.

— Слушай, Пётр, — у меня возникла спасительная мысль, — а ты не можешь мимо продуктового магазина проехать?

— Могу, — кивнул он, — а что тебе надо?

— Да вот, бабы специально поставили меня последней дежурить, — прорвало меня, и я начала жаловаться, — а продукты, что мы с собой привезли, все использовали. А сегодня я должна приготовить ужин. И мне совершенно не из чего. Не знаю, что делать. Нас шестеро.

— Мда, калиновские бабы не меняются, — хмыкнул Скороход и протянул Изабелле ириску «Тузик».

— Шпашиба, — торопливо сунув конфету в рот, прошамкала Белка.

— На здоровье, — сказал Скороход, стараясь не смотреть на девочку.

— Ириски вредно для зубов, — назидательно сказала я.

— Зато вкусно, — хмыкнул Скороход и вдруг сказал, — в магазине ты ничего не купишь. Особенно сейчас. Только хлеб.

— Почему особенно сейчас? — не поняла я.

— Завоз давно был, — пояснил Скороход. — Следующий аж через месяц будет.

— И что делать? — без всякой надежды спросила я, понимая, что сегодня будет эпический провал, за которым последует очередной скандал от баб.

— Что делать, что делать, — ворчливо перекривил меня Скороход, — слушаться меня и отставить панику. Сейчас немного прокатимся.

Он свернул куда-то на боковые улочки, немного поплутал и уже через минуту мы выехали к балкам и бочкам.

Неужели тут живут люди? — удивилась я. В таких условиях.

«Урал» чихнул и остановился возле неприметного балка, вросшего в землю по самые окна.

— Жди! — отрывисто сказал Скороход и спрыгнул с кабины.

— А куда дядя пошел? — спросила Белка.

— Если бы я знала, — вздохнула я. — В домик пошел

— А зачем?

— Решил сделать сюрприз, — решила я.

Скорохода не было примерно минут десять. Я уже устала ждать. Белке я рассказывала сказку о Золушке, поэтому она ждала нормально. А я прямо ёрзала, ведь ужин готовить надо, а я вместо этого сижу тут непонятно зачем.

Но через десять минут Скороход появился, и я даже забыла, что собиралась ругать его.

— Вот! — сказал Скороход довольным голосом и продемонстрировал мне две огромных рыбины. — Муксун. Так-то хорошо бы малосолку из него сделать, но к ужину не успеешь. Поэтому мой совет — просто пожарь. Сейчас заедем ещё свежего хлеба купим и всё будет хорошо.

Я расцвела.

Нужно ли говорить, что бабоньки и Ростислав сожрали всё до крошки и придраться у них к сготовленному мной ужину не получилось?

Самолёт оторвался от земли, и я поправила свою кофту, которой укрывала спящую у меня на руках Изабеллу. Конечно она тяжелая, но зато мы сидим. И тут Скороход помог с билетом. А вот бабонькам и Ростиславу сидячих мест не нашлось, и они всю дорогу, пока самолёт будет лететь — стояли.

Хотя не только они. Между рядами стояла куча людей. Все были груженныебаулами и сумками. И стояли в проходе прямо с ними. Я уже и отвыкла от того, что в девяностые в самолётах летали не только сидя, но и стоя.

Свой мини-план по Нефтеюганску я выполнила. Причем, считаю, что успешно.

Я поправила свёрнутую в виде подушечки куртку, на которой спала Изабелла и посмотрела в окно. Самолёт летел между белоснежными перистыми облаками в два слоя, земли внизу не было видно.

Скоро я буду дома.

Я удовлетворённо вздохнула. Устала. Столько всего, а я не резиновая. Устала жутко. Но даже не от необходимости воевать с тупой заведующей детдома за каждую бумажку, а от необходимости постоянно жить с этими женщинами. Вымотали они мне нервы изрядно. Но я перетерпела и преодолела.

Теперь этот большой предварительный этап закончен. Я устроилась (более-менее), я сейчас имею неплохие деньги (да, с долларами еще не всё понятно, вдруг кто-то не поступит и придётся вернуть, но какая-то часть всё равно останется. И плюс Скороход неплохо так подкинул. Хватит надолго. А завтра ещё схожу в «Хопёр-Инвест», как раз время подошло, и я не я, если не отожму у них свои деньги и плюс двойные проценты.). Детей собрала в кучку, нелюбимого супруга отшила, квартира моя, работа какая-никакая, но есть.

Теперь мне предстоит следующий шаг — активное наступление. И одновременное формирование команды.

А уже этим же вечером я входила в квартиру, прижимая Изабеллу к себе:

— Анжелика! А вот и мы! — сказала я.

Квартира отозвалась оглушительной тишиной.

Где она там? Спит, что ли? Я занесла Изабеллу и посадила на стульчик. Рядом, к стеночке, аккуратно примостила костыли. Пусть посидит две минутки. Сама скинула на пол сумку и устало прислонилась к дверному косяку. Нет, я, конечно, рада, что всё хорошо закончилось, но в моём возрасте хочется жизни поспокойнее. И если так далеко и летать, то вместо Нефтеюганска лучше куда-то на Бали.

— Мы тут будем жить? — спросила Белка, сверкая от любопытства глазёнками по сторонам.

— Ага, Белла, теперь это твой дом, — устало отдуваясь, ответила я и начала снимать с неё верхнюю одежду, — ты же свою сестричку Анжелику помнишь?

Белка неуверенно пожала плечами.

— А Ричарда? Это твой братик.

— У меня есть братик? — удивилась девочка.

— Есть, — ответила я, стаскивая обувь, — он в деревне, с дедушкой. А вот где твоя ненаглядная сестричка Анжелика, это мне и самой уже интересно.

Нет, так-то она жила у Галки, но мы договорились, что в последний день, перед нашим приездом, она вернется домой, приведёт квартиру в порядок, сварит какой-то суп. С дороги горяченького очень хорошо. Тем более со мной ребёнок.

Но что-то явно пошло не так.

Я сбросила обувь и ветровку и прошлась по квартире. На подоконниках с упрёком желтели давно не политые цветы.

Сердце моё ёкнуло — неужто случилось что?

Первым порывом было бежать к Галке. Вот только я Изабеллу одну же здесь не брошу. Для неё это чужой дом, ещё испугается.

Что же делать?

Мой взгляд заметался по сторонам.

Мелькнула спасительная мысль — можно позвать Ивановну. Пусть посидит полчаса, пока я сбегаю. Но как подумаю, что потом целый час придется отвечать на все её вопросы, так сил моих нету.

Я заглянула на кухню и взгляд зацепился за записку, которая лежала на столе, придавленная моей любимой чашкой.

Я схватила бумажку:

«Тётя Люба! Извини меня пожалуйста и не сердись. Но я встретила самого лучшего в мире человека, и я очень его люблю. И он меня тоже любит. Он художник! Мы теперь будем жить вместе. Не беспокойся за меня. Целую. Анжелика».

Я как стояла, так и села.

Хорошо, что табуретка рядом была, а то бы хлопнулась на пол.

И схватилась за голову. Съездила, твою мать!

С ума сойти! Это что же получается!

Додумать мысль мне не дали:

— Тётя Люба! — крикнула Белка, — я в туалет хочу.

Пришлось отложить размышления и заниматься ребёнком.

Примерно часа через два, когда мы с Белкой, чисто вымытые, переодетые в домашнюю одежду, сидели на кухне и ели наскоро сваренный суп из макарон и рыбной консервы, в дверь раздался звонок.

Я так была на взводе, так что аж подпрыгнула.

На пороге стояла радостная Анжелика и какой-то усатенький мужичок, лет под тридцать-тридцать пять с длинными немытыми волосами, которые свисали сосулями, и в застиранной джинсовой куртке.

— Тётя Люба! — обрадовано затрещала Анжелика, — вы приехали! И Белку привезли⁈ А это Андрейка! Я вас сейчас познакомлю, и он вам очень понравится. Вот увидите!