Когда мы уже готовились сунуться в заросли, коренастый отвел в сторонку второго пациента и перекинулся с ним парой слов. Подслушать я сумел, но смысла в этом оказалось ровно ноль: чужой язык использовали. Предусмотрительно. Я тоже придержал ведьму за локоть и шепнул:

— Если позову, со всех ног ко мне лети. И наводи на этих, кто со мной, знак… Ну, как тогда, на мужика с быком. Помнишь? Чтоб память отшибло. Если что, кричи.

Звитка часто закивала, позабыв, как моргать. Раскосые красноватые глаза лихорадочно блестели. Стресс-то для нее почище, чем для меня.

— Не бойся, я скоро. Опасного мало. Мы тут новых друзей завести пытаемся, — усмехнулся я и потрепал ее по плечу.

Моя боевая подруга опять закивала. А я, пытаясь не выдать крайнего волнения, помог сидевшему подняться, прицепил его рукой к товарищу и повлек их вместе за собой. Ну, вперед и с песней. Лишь бы все сложилось по плану, хотя бы приблизительно…

Тащились мы в лес, как слепые котята. Точнее, как тупые гусята — вразнобой, цепочкой, вытянутой наискосок. И я во главе этого выводка. Несмотря на лишнюю вентиляцию в шее, пострадавший все-таки мог идти сам — пока еще. Оставалось поддерживать его с обеих сторон. Попутчики мои собирали ногами каждую корягу, шатались, и общий настрой это не улучшало. Ну а что поделать? Видеть, кто на самом деле их будет лечить, местным людям совершенно не следует.

Разоружать их я, разумеется, не стал. И так сомнений хватало, зачем еще добавлять. Оба, конечно, много не навоюют, но шум поднимут… Короче, лучше бы обойтись без ведьминого вмешательства.

Раненые пришибленно затихли, только пыхтели, продираясь сквозь кустарник. Тот, который зажимал шею, еще и зубами скрипел. Минут через пять я посчитал, что отдалились достаточно. Чудище где-то рядом, и раз его не заметили с дороги до сих пор, то прячется оно с умом. Надеюсь, продолжит в том же духе.

Оглядевшись, негромко выдал трель, о которой мы с химерой заранее условились. Точнее, вроде как условились. По сути, до этого я всего-то насвистывал простенькую мелодию, которую спер из вступления к старой песне про ветер перемен. При этом манил тварь рукой, и она подходила.

И все-таки сработало! Аж вздрогнул: черная морда высунулась из подлеска буквально в трех шагах от меня. Ветки хрупнули, и пациенты мигом попятились, чуть не уронив своего поводыря. Ближайший ко мне, пожеванный, попробовал даже содрать с глаз повязку.

— Нельзя! — цыкнул я, приложив палец к губам.

Само собой, не для них, а для косатки-скорпиона. Та понятливо глянула на мужиков, медленно перебирая паучьими лапами и придвигаясь.

— Что это? — хором воскликнули временные слепцы, один — с адовым акцентом.

— Лес мне отвечает уже! Быстро отозвался! — дезинформировал их я. — Стойте тут!

Пациенты покорно застыли. Вихрастый было взялся за тесак, впрочем, тут же передумал. А другой перекрестился свободной рукой, зашевелил губами. Я начал обходить их по кругу, заодно сотрясая тонкие деревца и задевая кусты. С неожиданным усилием забормотал по-русски нараспев:

— Это самое, короче, великий лес. Даруй этим придуркам свою благодать и исцели их раны. Заранее спасибо. Ибо воистину, во веки веков. Исполать, иже херувимы. Мир, труд, май. Лишь коснешься ты земли — быть по-моему вели. Авада кедавра!

Остановился и показал твари, куда светить волшебным лучом. Хотя она и сама догадалась, конечно, но на всякий случай. Опять эксплуатирую хищную спутницу… Куда уж деваться, если на ней половина моих замыслов держится. Но я обязательно отплачу. Обязательно.

На моей последней фразе из кисти чудовища выплеснулось изумрудное сияние. Мазнуло по руке вихрастого, чуть задержалось на шее другого. Потом растаяло — вместе с повреждениями.

Тяжелораненый клиент, помедлив, отнял ладонь от своей артерии. Провел пальцами по месту, где только что была дыра, и выдал сбивчивый возглас. Пожеванный тип тоже не сдержался. Ощупал предплечье, обалдело произнес:

— Не болит. Не болит! Зажило…

— Прекрасно вас понимаю, — рассмеялся я.

Вот и все — процедура-то минутная, а травм как не бывало. Не устаю поражаться, хотя давно пора привыкнуть. Есть в этом что-то глубоко сакральное. И абсолютно нереальное.

Я продолжил ломать комедию: снова пошуршал одеждой об кусты, пнул хилый ствол, с веток посыпались остатки листьев. Надо же еще залегендировать и отход химеры. Недавние пациенты никак не могли прийти в себя. Один закатал рукав и трогал крошечные шрамы, второй опять сел на землю, послюнявил пальцы и стал оттирать ими кровь вокруг места прежнего прокола. На перекошенных лицах блуждали улыбки — настоящая смесь суеверного ужаса и благоговейного восторга. К оружию тянуться и не думают. И, к счастью, даже не представляют, что прямо перед ними — китовая башка с россыпью глаз и зубами-кинжалами. Обделались бы, наверное.

Тварь явно собралась отступать обратно в заросли. Ну да, пора бы. На посошок, в завершение фальшивого ритуала, я решил добавить красивый штрих. Вспомнив, что язык у них тут звучит похоже на немецкий, продекламировал:

— Ихь вайс нихьт, вас золль эс бедойтен. Гитлер капут.

Блин, дохулиганился! Этот Юнберт, или как там его, напрягся всерьез! Так и знал ведь, что он и что-то знакомое может услышать! А членистоногая косатка как раз шумно выдохнула и захрустела подлеском, удаляясь. После применения своего волшебства она всегда грациозна, как кирпич. Не знаю уж, что подумали мужики, но рожи у них вытянулись изрядно. В другой ситуации я бы психанул и экстренно вызвал ведьму голосовой командой, но сейчас затихающие звуки вписались как нельзя лучше.

— Лес сделал свое дело! — объявил я самым спокойным тоном. — Сейчас уймется все. Тогда можно будет снять… Ну, глаза открыть. Скажи ему, он не понимает.

Вихрастый быстренько перевел, и «немец» тут же стащил с лица тряпку. Не подождал ни секунды, ну да и наплевать. Химеру он заметить уже не успел. Его товарищ оказался не таким смелым. Лишь через минуту размотал повязку. Заморгал, привыкая к освещению. Даже озираться побоялся.

— Теперь не ослепну? — почему-то шепотом поинтересовался он, изучая палую листву под ногами.

— Теперь смотри, сколько хочешь, — подтвердил я. — Пойдем к вашим.

— Точно нас не заведешь куда-нибудь? — Мнительный тип снова взялся за свое. — К эльфам…

— Там моя женщина осталась, — напомнил я. — Куда я без нее пойду? Вернемся просто.

— Вам, ушастым, нет веры никакой, — процедил вихрастый себе под нос.

И тесак из ножен таки вытащил — будто невзначай. Нет, определенно, у него к высокорожденным гнидам какие-то свои счеты. Вот она, людская благодарность! Мне это, с одной стороны, даже на руку… К слову, о руках. Я бегло глянул на свои кисти — порядок, теперь обе укутаны прекрасно. Правда, пальцы слишком длинными выглядят, но это ерунда.

По понятным причинам обратный путь занял еще меньше времени. Дошли бы и поскорее, да только «немца» качало от обильной кровопотери. Помню я эти ощущения… Приставил к нему вихрастого — вдвоем заковыляли живее. Переживаю все-таки за Звитку, так что пусть пошевеливаются.

Нас встретили с распростертыми объятиями — причем не в переносном смысле. Ведьма кинулась ко мне и повисла на шее. Сразу смутилась, практически отскочила. Глаза ее подозрительно блестели.

— Ну ты чего… — От неожиданности я совершенно растерялся. — Недалеко же ходил… И защита была, ну, ты знаешь, какая…

— Да так… — Звитка и сама, видимо, не могла объяснить своего поступка. — Вдруг эти… зубастые птицы набежали бы.

— Да куда им, — улыбнулся я. — К нам бы не полезли. Вон как удирали.

Оставшиеся вояки при виде чудесно исцеленных соратников загомонили, принялись охлопывать их по плечам. Пузатый амбал, однако, держался особняком. Хотя было очевидно, что ему тоже хотелось оценить силу лесных чар. Зачем тогда выпендриваться? Не по статусу ему, что ли. Еще и рыжему пареньку что-то строго выговорил — тот сразу поостыл.

— Мать честная, что творишь! — Дядька счел нужным наконец-то обратить внимание на виновника торжества. — В такое не веришь, пока сам не увидишь. Все знают, что лес дает вам многое. Но чтобы так!