Та цокнула, тряхнула кистью. Отпал прозрачный лоскуток кожи, закружился перед лицом. Я поежился, коснулся белой шкуры под дельфиньей челюстью, снова шепнул: «Спасибо».

На душе было пасмурно. Ну зачем она так выложилась-то… Противно теперь от своей просьбы, как будто воспользовался благородством друга. Буквально ведь здоровьем жертвует, да еще и больше, чем нужно. Ладно, вернуть все равно не смогу… В конце концов, это не внутренние повреждения затягивать, сил на пробитую щеку у химеры должно уйти немного. А рану на боку целебное сияние лишь задело.

Полегчало? Не то слово. Нерв таки унялся и перестал намекать на самый мрачный эпизод моей жизни. Нынешняя ситуация куда лучше. Тогда отчаяние и безысходность давили немногим меньше, чем физические страдания. Тогда я думал, что не выберусь, — и думал об этом постоянно. Сейчас все иначе. Все наладится. Насколько это возможно для тролля-изгоя в компании с хищным монстром и вероломной ведьмой. Зато теперь я абсолютно убежден, что моя химера не заодно с этими гнусными отродьями. Пусть происхождение и общее.

Сморило меня моментально. Раны тревожили гораздо меньше, закаменевшие мышцы не так уж и ныли. Зато кожа под заскорузлой одеждой и коростами зудела просто безумно. Я чесался всю ночь напролет, даже случайно расцарапал лодыжку. На рассвете плюнул, поднялся — сам! — и похромал отмываться. Слабость, головокружение, звездочки в глазах… Почти привык уже. Не падаю — и славно. Правда, импровизированную клюку с собой прихватил. Не зря вчера отложил эту дубину, по дороге пригодилась.

Звитка немедленно увязалась следом. Догнала, осведомилась:

— Ты куда? Зачем?

— К ручью. Мыться, — хмыкнул я.

— Я с тобой! — заявила она, взволнованно хлопая ресницами.

Ну, гигиена ей точно не повредит. Я только плечами пожал и подхватил ее под локоть. Сразу двинулся бойчее. Ведьма что, считает, что я собрался ее бросить? Здесь, сейчас? Или просто до одури боится теперь темных кустов? Вон как подорвалась тут же. Идет теперь, зевает.

Спустились на десяток метров ниже по течению. Я сначала вдоволь напился прохладной, хоть и с илистым привкусом воды. Затем скинул хламиду. С кряхтеньем начал было стягивать рубаху. Скептически оглядел ее и передумал — просто разодрал на груди, швырнул негодное тряпье на землю. Ополоснусь, постираю эти жалкие обрывки — приберу. Даже ими разбрасываться не стоит. В травяной котомке была запасная рубаха, ее и надену. Правда, чувствую, что в моих увлекательных странствиях недолго она продержится.

Хотел уже снять штаны — но понял, что Звитка не намерена уходить. Она, как оказалось, сама успела обнажиться по пояс. Стоит как ни в чем не бывало, одно что отвернулась. Простые нравы…

Я покосился на смуглую спину, сероватую в утреннем сумраке, и недовольно произнес:

— Может… как там это… Изволишь свалить хоть?

— Там страшно… — насупилась ведьма. — Зачем гонишь?

— Один привык мыться, — проворчал я. — Отойди слегка. Ну вот туда… Где пень.

Спутница с неохотой удалилась, и я наконец приступил к водным процедурам. Застирал кусок тряпки, недавно служившей мне одеждой. Взялся очищать ей кожу вокруг ран — вот и пригодилась как раз. Осторожно, чтобы не залезть ненароком когтями в поврежденные ткани. Главное — не торопиться и не налегать, а то края могут разойтись. Будет неприятно. Медленно, бережно…

Кровяная корка соскабливаться не желала. Воевал я с ней долго, даже ноги замерзли. Хотя поначалу вода показалась довольно комфортной. Ну, Звитка, должно быть, другого мнения. Слышно, как она с присвистом втягивает воздух, когда плещет на себя.

Оглянулся на нее и вдруг почему-то обомлел. Да кого я обманываю — почему-то, ага. Причина же ясна как день. Голая женщина нагибается и обтирает себя руками. Молодая, можно назвать стройной, хотя плечи широковаты. Ничего особенно эротичного в этой сцене, естественно, не было. Люди в норме вообще ничуть не соблазнительно моются. Не совсем люди — тоже. Просто я слишком долго не видел женского тела, да и все.

Украдкой поглазел еще немного, устыдился и пошел на берег за хламидой. Ее тоже нужно сполоснуть. Потом окунуться — и хватит, и так колени дрожат уже. Не от холода — от переутомления. Сделав шаг, с недоумением отметил у себя характерную физиологическую реакцию. Нет, оно и естественно, вот только гормональные терзания в этом теле раньше меня особо не преследовали, а сейчас момент для них и вовсе неподобающий. Вообще крайне странно, что организм нечаянно захотел размножаться. Когда насилу жив остался, вполне себе так изранен, мышцы деревянные, слабость дичайшая, да еще и отравлен слегка… Не иначе, побочка от магического стимулятора вылезла. Или инстинкты решили, что риск помереть совсем уж неиллюзорный, а значит, надо хоть успеть потомство оставить. Только почему-то с представительницей иного биологического вида. В любом случае — к черту. Не до того сейчас. Да и к подкатам обстановка решительно не располагает. Мне б одеться кто помог, но подзывать неудобно… Тоже мне, герой с оружием наперевес.

Либидо неуместно как-то активизировалось. Где раньше было? Полное ощущение, что переключился невидимый тумблер. Это что-то от длинноухих? Интересная особенность.

В задумчивости я ступил на влажную почву. Рассуждения помогли отвлечься, но не полностью. А еще я чересчур в них потерялся. Поскольку не сразу понял, что Звитка уже закончила с купанием. И поглядывает на меня через плечо — застенчиво, но увлеченно.

— Ты все ж не гимори… Тролль, стало быть, — поделилась она впечатлением.

Самая подходящая фраза для такого неловкого момента.

Море, море, мир бездонный… Бескрайняя глянцевитая гладь расстилалась перед широченной полосой песка. Необъятная синь, если смотреть вперед. С боков ее ограничивали берега небольшого залива. Полный штиль — потому и вода почти не морщинится.

Давненько я не видел моря… Со школы, поездка после десятого класса. Конец лета, даже начало осени… Как раз к бархатному сезону сюда подоспел. Хотя нет, не начало, а скорее уж середина. Если подсчитать получше, ведь как минимум месяц мы провели у памятного ручья. И листья на деревьях — всех оттенков желтого, рыжего и багряного. Надо же, а ведь тепло — мне так вообще жарко. Климат здесь на удивление мягкий, резко контрастирует с теми местами, где я появился. Точнее, вселился в чужое тело. Это ж сколько мы прошли в общей сложности?..

Только вот расслабиться здесь, позагорать, снять стресс не получится. Никак. Увы мне.

Косатка-скорпион ковыляла по берегу вполне даже бодро, хотя увечья до конца и не зажили. Одну лапу так и подгибала при ходьбе. Ну да у химеры их избыток, на скорости почти не сказывалось. Чего не скажешь о нас. Вытаскивать ноги из рыхлого песка надоело уже минут через десять, а еще через полчаса я мысленно проклял этот чертов пляж. Продираться через подлесок и то было проще! Чудище, что характерно, сворачивать никуда не собиралось. А ведь можно было обойти по краю хотя бы…

С истощенных боков химеры свисали складки черной кожи. Ей бы не спешить никуда, отъедаться понемногу… Да и нам бы это точно не повредило. Нет, никакого покоя. Так и несется к точке, известной только ей. Иногда притормаживает, словно в нерешительности. Но продолжает свой бег — неуклюжий, колченогий. А мы — за ней…

В последние пару ночей, как повеяло морской свежестью и лес совсем поредел, даже спать мы почти перестали. Максимум три-четыре часа — и снова в путь. Тварь так и рвалась туда — пусть и моргал тревожно ее эльфийский глаз, когда этим утром она всматривалась в рассветную мглу. Она тоже боится того, что может там найти. Даже вздрагивает, когда задумывается. Вначале показалось, что это от боли. Может, конечно, и так, но я теперь выпускал меч из руки, только когда ел или отворачивался в кусты на минутку. И Звитке велел кинжал всегда рядом держать.

Нет, все-таки я пока не восстановился полностью. Слишком тяжело далась схватка с немыслимым врагом. Запутавшись в собственных ногах в двадцатый раз, я хлопнул ладонью по хвосту химеры и объявил: