Думал, лечить меня химера после такого напоминания откажется наотрез. Как бы добавки не выписала. Ведь по всему получается, что я наколдовал что-то мерзкое. Еще и воспользовался тем же чертежом. Но одно дело — обращаться, а тут вот сама предлагает… В моем положении — грех не согласиться.

Я доковылял обратно к монстру, и волшебный свет разом стер обжигающую боль — вместе с переломами. Полегчало тут же. Спасибо твари, конечно, иначе жизнь минимум на месяц стала бы сущим мучением. Ну, сама сломала — сама и починила. Все справедливо.

Затем зеленый луч медленно прошелся по лицу. В голове прояснилось, разбитые губы перестали саднить. Я аккуратно потрогал переносицу — вроде ровная. Или обошлось без смещения, или вообще не ломалась. В любом случае заросло — и ладно. Красавцем и до этого не был — с моим-то черным частоколом во рту.

Благодарно улыбнулся огромному хищнику, еще раз кивнул — и повел дрожащую ведьму к невидимой границе, за которой стихал смертоносный для нее крик. Опять навалилось уныние, но я ему не поддался. Все равно уже мы вынуждены коротать ночь рядом с пляжным погостом. Бодрость духа тут нужно сохранять — хоть какую-то.

Химеру оставил там, где она разлеглась. Похоже, что мнимый звук не сильно-то ей вредил, да и мне тоже. Ну и воспринимался он в том месте еле-еле. Так что пусть и дальше глядит на темное море, если хочет. Спать мне сегодня, видимо, не придется. В конце концов, оставлять чудовище совсем без присмотра не рискну. Несколько часов — уж точно.

Звитка после своего нечаянного подвига наконец-то перестала дергаться и всхлипывать. Свернулась калачиком на хламиде, которую я расстелил на песке, и задремала. У меня же сна предсказуемо не было ни в одном глазу. Потому я тоже уставился на чуть заметную серую полоску над водой — там, где она сходилась с небом.

Поразмыслить было над чем. Раньше считал, что хоть каким-нибудь чародейством тут каждый второй владеет, один я обделен этим талантом. Ну, насчет каждого второго — это я погорячился, конечно. Однако концентрация колдунов в пересчете на десяток встреченных человек сильно напрягала. Про эльфов уже не говорю. Да что там — даже изуродованные отродья умели творить такое, что волосы дыбом! Потом мне удалось вклиниться в чужие чары, использовать их против бестии-заклинательницы. Решил, что это почти случайность. А вот теперь… Не знаю, что и думать.

Поскольку в книге, которую удалось выцыганить у старой Агнески, прямо говорилось: схемы и рисунки в этом деле очень важны, но сработают только у того, кто обладает особой силой. Там было еще много спекуляций и всякой мистической чепухи на эту тему, однако основной принцип я уяснил. Воспроизводить эффект от ведьминых закорючек даже не пытался. И, видимо, зря. Надо будет поэкспериментировать при случае. Хотя так и так рассчитывать на успех особо не приходится. И все же — проверить хочется. Ведь результат своего погружения в богатый внутренний мир рака-отшельника я успел подержать в руках. Он и сейчас должен валяться на платформе, его породившей. Утром еще осмотрю его получше.

Да, и надо бы приступать к выполнению обещания, которое я дал безутешной спутнице. Прямо завтра и возьмусь. Буду держать слово, пускай затея и выглядит неподъемной. А еще безмерно опасной — если очень мягко выразиться. Но любое дело, если разбить его на мелкие задачи, уже не так пугает своей грандиозностью. Руки уже не опускаются, когда есть какой-никакой план и прикидки, с которой стороны взяться.

Первое, с чего следует начать, — выяснить, кто возвел здесь площадку с поганым чертежом. И кто разработал и провел немыслимый, запредельно жестокий ритуал. Чернейший ритуал. Со мной рядом есть выжившая жертва, и ее следует опросить. Память-то к ней возвращается. Может, и обрывочно, но это для поисков полезнее, чем ничего. Есть, правда, один нюанс… Разговаривать тварь не способна. Никак.

Теплится надежда, что этот колдун-психопат гниет на голосящем песке среди толпы прочих мертвецов. Точнее, не гниет, а сохнет, бактериям-то до него не добраться. Тогда все становится проще. Но его подельников все равно нужно найти. И ликвидировать — в перспективе.

Так, в нерадостных мыслях, я досидел почти до рассвета. Посматривал на химеру, та почти не двигалась. Когда полоска над горизонтом стала розоветь, меня все-таки разморило. Заснул в той же позе, поэтому к моменту, когда яркие солнечные лучи пробились сквозь веки, тело сурово затекло. Недовольно потянувшись, встал и побрел к морю. Старался, конечно, не пересекать при этом рубежей участка, где мозг улавливал однообразный вопль без помощи ушей.

Наскоро искупался поодаль. Вначале не хотел снимать рубаху и штаны — ну, чтобы сполоснулись заодно. Погода хорошая, высохнут. Потом передумал: соль на них останется, потом будет кожу раздражать. Во всяких укромных местах. Не надо нам такого счастья, не такая уж и грязная одежда.

В животе заурчало, и я даже без былого омерзения вспомнил про вяленую голубятину. Теперь не осталось и ее. Надо сваливать отсюда поскорее, еду здесь отыскать невозможно. А колоссальная хищница и сейчас уже оголодала сильно. Однако вначале — одно очень важное дело. И очень неприятное.

Вернулся к Звитке. Она как раз оперлась на локоть, зевала и терла лицо. Будить не пришлось.

— Следи, чтобы я… не упал. Если свалюсь, зови гимори. Сама не лезь, тебе нельзя! Помрешь! — лаконично проинструктировал я ведьму.

Не забыл при этом сделать страшные глаза — для наглядности. Звитка спросонья вяло покачала головой, потом спохватилась: заморгала часто-часто, приоткрыла рот.

— Ты куда? — зачем-то уточнила она, хотя наверняка все поняла и без объяснений.

— Туда. Так надо, — подтвердил я, указав на потенциальный источник информации — и проблем со здоровьем, что уж там.

Брови спутницы взволнованно взлетели. Она порывалась вскочить, но я ее остановил:

— Да лежи ты, отдыхай. Мне не так плохо там, как тебе. Обойдется все, да я и недолго. Но все-таки на меня смотри. Мало ли, вдруг хуже станет. Только сама не лезь!

Оставив Звитку беспокоиться и таращиться на мои блуждания, я направился к химере. Перед вылазкой надо и с ней пообщаться… Как уж получится.

Чудовище так и громоздилось у линии прибоя, изображая авангардную скульптуру. Я тронул его за руку и когтем написал на мокром песке одну фразу: «Кто это сделал?» Не по-русски, естественно, а на единственном местном языке, который хоть как-то изучил.

Поверхность для рисования как раз была подходящая: грунт увлажненный, слежался, при этом волны сюда пока не доставали. То есть сразу буквы не смоются. Выглядели они чисто, как в книге, углы и черточки я выводил прилежно. Читаются вроде отлично.

И тварь однозначно их узнала. Оторвала брюхо от земли, подалась вперед, едва не уперлась в значки янтарным глазом. Который еще и заблестел сразу. Я аж дыхание затаил. Ну давай, думай, отвечай! Опасался, что она только эльфийскую письменность учила в свое время. А у меня с каракулями длинноухих чуть слабее, чем никак.

Где-то через минуту насилу сдержал восторженный возглас: химера принялась царапать песок острием клешни! Инструмент для этого подходил так себе, символы получались размашистыми, корявыми и смазанными. Однако ясно, что это буквы!..

А спустя еще пару минут я разочарованно пробормотал неприличное слово. Да, это действительно были буквы — но ровно те же самые, которые начертал мой палец. И в том же порядке. Косатка-скорпион попросту скопировала фразу — не понимая ее смысла.

Так, попробуем зайти немного иначе… Есть же способ, который уже себя прекрасно зарекомендовал. Я повторил вопрос вслух. «Кто» — указал на первое слово, потом пожал плечами и развел ладони. «Это» — тычок в нужные буквы, затем взмах в сторону дьявольской платформы. «Сделал» — снова привлек внимание к значкам и обвел кистью многоглазую морду.

Та лишь качнулась и сощурилась. Рассеянно мигнуло веко, прикрыв яркую радужку. И сразу оживленный блеск пропал, словно его смахнуло ресницами.