— Капитан, прошу разрешения воспользоваться вашей ванной, — заявила она, едва Генар принял звонок.

— Делай, что хочешь, главное, к вечеру будь на ногах. Нам многое нужно обсудить, — холодно ответил Ричард.

— Как пожелаешь. Ожидаю, — ответила девушка и вошла.

Помещение за последние две недели почти не изменилось. Разве что метроном Ричард куда-то убрал. Жаль, его стук всегда успокаивал ее. Минибар был заполнен напитками, дорогие безделушки Гермеса все так же покоились на полках шкафа, а широкая кровать была застелена свежим бельем. Казалось, еще немного, двери откроются, а внутрь ввалится уставший после управления кораблем капитан и попросит массаж плеча, которое всегда болело из-за ношения протеза. Лина встряхнула головой, прогоняя наваждение. Прошлое следовало оставить в прошлом.

Она отправилась к ванной, скидывая по пути на пол фрагменты костяной черной брони, за ними последовал и силовой костюм. Совершенно обнаженной девушка ступила на гладкий, холодный кафельный пол. Внезапная вспышка апатии, вызванная усталостью и воспоминаниями, окончательно ее доконала. Включив воду, Лина легла и чувствуя, как ее окутывает теплый поток, прикрыла глаза, позволяя себе расслабиться. Но в голову продолжали лезть непрошенные мысли. О судьбе. Людях. О себе.

Кто она сейчас? Всего два с небольшим месяца назад, она была просто куклой «Отца». Считала его своим богом. А мир был невероятно прост и мал. Теперь все изменилось, она знала слишком много, для того чтобы спокойно спать по ночам. И слишком мало, чтобы доверять людям, что ее окружали. Ричард заключил контракт, у нее в голове сидит гостья из следующего, черт знает какого по счету цикла, итерации их погибшего мира. В Соларде скрыта львиная доля другого Спящего — Логоса. Найт и Зара напрямую связаны с третьим — Гайей.

А ей предназначен черный клинок, пришедший из пустоты за границами этого мира. Не слишком ли много свалилось на хрупкие плечи за эти два месяца? Возможно ли обмануть судьбу? Лина была не слишком склонна к рефлексии, она человек действий и знала это. Но сейчас перед глазами мелькали лица погибших врагов и друзей. Она действительно слишком устала. Под журчание воды накатила легкая дрема.

Капитанская ванна была для девушки чересчур широка, а вода успела остыть. Когда рядом с ней погрузилось крепкое, горячее тело, Лина приоткрыла глаза, чувствуя, как ее кожа пошла мурашками от холода. Сильные руки притянули ее к широкой груди и обняли, делясь теплом. Непривычные выцветшие глаза на молодом лице парня смотрели с заботой. Ричард прижался к ее голове лбом, она чувствовала его частые удары сердца. Лина забросила ногу на него и потерлась щекой, ощущая небольшую щетину на его подбородке, а затем жалобно спросила:

— Ричи, можно я немного побуду испуганной, слабой девочкой?

— Да, — односложно ответил капитан и прижал ее к себе еще крепче.

— Я все равно тебе буду нужна? Ты меня не оттолкнешь? — голос дрогнул, и из глаз брызнули непрошенные слезы.

— Нет, — все так же уверенно произнес солнцеволосый.

— Что «нет»? Не буду нужна? Или не оттолкнешь? — тревожно спросила Лина, вглядываясь в его лицо.

— Угомонись. Ты меня поняла, — опустив широкую ладонь на затылок дурашки, капитан нежно поцеловал возлюбленную, прогоняя прочь ее печаль и усталость.

Искательница прижалась к нему всем телом, замедленный во сне метаболизм сейчас быстро набирал обороты, с каждым ударом сердца ее тело становилось все горячее. Отстранившись, Ричард опустил руку с ее затылка вниз, на гладкую спину, провел вниз до талии, после чего закинул девушку на себя, подняв брызги воды. Лина фыркнула и мелодично засмеялась, потянувшись вновь к нему устами для поцелуя. Но солнцеволосый ее остановил, прижав палец к губам и строго напомнив:

— Сначала дела, а потом можешь считать нас обоих в увольнительной.

— Десяток секунд назад, ты меня поцеловал первый. Свои же правила нарушаешь? — вскинув бровь весело спросила девушка.

— Правила существуют для того, чтобы ограничивать тех, кто их не устанавливал. Удобно, не правда ли? — Генар ехидно усмехнулся, затем поморщился и пояснил, — Я на самом деле не хотел сближаться с тобой. Но устав и даже затаенные обиды не могут изменить того, что между нами. Я не хочу, чтобы ты была просто оружием. Стань частью меня. Моей правой рукой. — предложил Рич и вгляделся в ярко-синие глаза напротив.

— Вот как? Значит, то, чем мы собираемся заняться, можно считать онанизмом? — Лина чуточку покраснела и нежно провела ладонями по его мускулистым плечам.

— Только если ты согласна. Проживи эту жизнь рядом со мной. И я не предам тебя, как и себя, даже если этого потребуют боги. — Рич расслабился, от жара их тел прохладная вода начала нагреваться, а широкая ванна оказалась очень удобной и для двоих.

— Я сдохну со скуки, Ричи. Ты запрешь меня в золотой клетке и научишь лаять по команде, сделаешь декоративной болонкой. Я так жить не смогу, в один прекрасный день сорвусь, порешу охрану и сбегу. — прижавшись к мужскому торсу обнаженной грудью, девушка заболтала ногами, вскидывая вверх веселые брызги.

Ричард легконько ее шлепнул по попке и поймав игривый взгляд, сжал упругую ягодицу. В задумчивых серых глазах, Лина видела нежность и страсть, хоть и на строгом лице оставалось надменное выражение. Раньше это ее очень бесило, но теперь блондинка лучше его понимала. За безразличием и высокомерием, Ричард всегда прятался тогда, когда не знал, что ему делать. Когда ему было страшно. Вздохнув, Лина опять опустилась щекой ему на плечо и тоскливо произнесла:

— Твой папочка уготовил тебе судьбу не просто правителя, а скорее живого бога, заключившего союз с основными концепциями этого мира. Он хочет, чтобы ты, как титан, взвалил на свои плечи ответственность за судьбу всего сущего. Мне это не нравится, Ричи. Ты сильный, я знаю, но ты неизбежно рехнешься. Не сразу, а постепенно, сам поверишь в свое небесное предназначение. Законы человечности и морали станут для тебя не больше чем рекомендациями. Я не хочу это все видеть.

— Хочу тебя расстроить, но ничего не изменится. — парень опустил вторую ладонь ей на попку и легонько сжал, от чего огонь желания прокатился по всему телу девушки, — Я и так считаю людей ниже себя. А мораль и все это прочее… Ты сама в это веришь? Гермесу приходилось идти на сделки с совестью, мне не придется. Нет совести, нет и сделок. Я…

— Тот еще лгун. Разумеется, ты бездушный мудак, собственник и тиран, но в тебе все еще есть человечность. Ты любишь и помнишь мать, хотя не несешь в себе ее гены. Сохранил вещи Гермеса, хотя мог их попросту выкинуть. Те дети могильщиков? Ты был рад, что смог сохранить им и их родителю жизнь. А еще, ты никогда по-настоящему не пытался меня подчинить, скорее наоборот постоянно злил и подстегивал к тому, чтобы я тебе противоречила. И не криви рожу, я все это давно поняла! Я не дам тебе это все потерять. Не позволю от этого отказаться. — перебив своего капитана, Искательница с каждым словом распалялась все больше, как от похоти, что жгла изнутри ее тело, так и от других, непривычных ей чувств, идущих из глубины ее сути.

— Замолчи и послушай. Пожалуйста. — убрав руки ей на талию, серьезно и собранно попросил Генар, Лина вскинула голову, оперлась о его грудь и кивнула, — Когда мне было двенадцать, отец навестил нас с матерью и подарил мне собаку. Это был пес карликовой породы, мало ел, мало гадил, экономная роскошь для жителя среднего города. Мы тогда скрывались в Вангелосе. Два года спустя, когда я успел к нему привязаться, Генар Старший мне сообщил, что у собаки неизлечимое генетическое заболевание и посоветовал его усыпить. Разумеется, я его не послушал и пошел по ветеринарам, но они все лишь разводили руками. А Боб, так я назвал своего пса, начал слабеть на глазах. Отказывался есть. Стал проявлять признаки агрессии. А затем и вовсе покусал маму.