После чего он зачерпнул горсть снега и снова поспешил ко мне.

— Голубцы и кулебяка, угощайся! Путешествия между мирами небось выматывают, а этот, — Эй покосился на ласку, — даже передохнуть не предложит, ирод!

Я глядел на старика, на протянутый мне снег, на Гермигота. Тот слегка пожал плечами. И понимай этот жест как хочешь…

— Но это же просто снег…

— Этот мир такой, что по твоей воле снег здесь может стать чем угодно, — с готовностью отозвался Эй. — Ненадолго, правда, но народ тут таких делов, бывало, воротил: города, дворцы, сады — чего я только не повидал!

— Народ… — скептически ухмыльнулся Гермигот, однако Эй это проигнорировал.

— Ты разве не хочешь, чтобы этот сугроб был самоваром? — спросил дед, словно обвиняя меня в чём-то.

— Да как-то нет, — честно ответил я. Нет, ну правда! Вот у вас было такое: идёте вы зимой по улице, смотрите на сугроб и думаете: «Хоть бы это был самовар»? Ну, вот и у меня тоже не было.

— Да ты что! — Эй выпучил глаза, словно я сказал что-то, перевернувшее его представление о вселенной. — Здешний мир — это же кладбище несбывшихся надежд, последнее пристанище чаяний и мечтаний! Тут можно воссоздать всё, что ты только пожелаешь! Правда, здесь оно под слоем снега и останется. Вот, смотри!

Эй махнул рукой, и небольшой снежный холмик неподалёку моментально начал сдувать ветер. Не прошло и минуты, как из-под него показался автомобиль. Не думалось, что такой вообще был на Земле, но выглядел он, словно стоил как все квартиры в моей хрущевке вместе взятые. Огромный сверкающий чёрный внедорожник, несмотря на выполненные из золота элементы корпуса, выглядел очень презентабельно… и как-то по-брутальному. А старичок Эй, видя, как я впечатлён, взмахнул перед собой уже двумя руками и развёл их в стороны.

И тотчас начала бушевать вьюга, унося вдаль целые комья снега. Минута — и перед нами уже зиял огромный провал, заглянув в который я увидел целый город: стеклянные многоэтажки, какие-то пирамиды и дворец, фасад которого был покрыт золотом и драгоценными камнями. Выглядело это завораживающе, хоть и нелепо, но полное отсутствие в этом городе жизни и движения делало его пейзаж несколько апокалиптичным. Повернув голову в сторону внедорожника, я увидел, что ветра уже начали постепенно укрывать его снегом. Пройдёт минут пять, и роскошное средство передвижения снова станет снежным холмиком. Сколько же ещё таких чудес погребено тут прямо под ногами?

— Давай, сынок, не стой как истукан! О чём ты мечтаешь? Сконцентрируйся на своём желании, представь себе что-нибудь, и оно возникнет в моём мире! Чего бы ты хотел?

Хороший вопрос, кстати. Чего я хочу? Нормально встретить Новый год без разрывающихся аппендиксов? Пожалуй, неплохо, но, честно говоря… пережив смерть, мне совсем расхотелось жить той жизнью. Хотелось что-то совершить, сделать мир лучше, стать кем-то значимым.

— С желаниями поаккуратнее, — внезапно дал совет уже заскучавший Гермигот. — То, чего ты пожелаешь, останется здесь навсегда, а само желание уже никогда не исполнится вне этого мира.

Помня предупреждение Гермигота, я подумал ещё немного и остановился на более приземлённом и… банальном.

— Так, ладно, я попробую, — для такого эпичного момента нужна какая-то пафосная фраза. — Да поразит возмездие мерзкую гадину!

Вот так всегда, кажется, что придумал что-то удачное, пока не произнесёшь это вслух…

Увы, придумать более удачный клич я не успел: прямо передо мной возникло именно то, о чём я подумал: огромная гора золотых монет и не менее золотой утвари, на которой лежал огромный дракон. Из его лба торчала рукоять меча, воткнутого по самую гарду. Меч, правда, должен был втыкать я, но здешний мир эту часть моего желания проигнорировал.

Если честно, результат меня впечатлил. Подойдя к своему творению, которое уже начало припорашивать снежком, я обнаружил, что дракон механический. Вблизи это стало заметно: я увидел сочленения деталей и заклёпки на них.

— Да ладно, меха-дракон? — услышал я за спиной голос Гермигота. — Хорошо, что на Суре такого нет. И почему меч, Саш? Ты же меч только на картинках и видел. И даже по полям с бутафорскими мечами в компании ролевиков-затейников не бегал. Хотя о чём я, ты ведь даже «Монти Пайтон» не смотрел… Ты мечом если куда и попадёшь, то только в свою ногу. И то с пятой попытки.

— Ну, так я думал, мне на твоей Суре придётся мечом овладеть. А дракона я представил вполне живого, а не механического.

— Это особенность моего мира, — пояснил старичок Эй. — Только неживая материя. Сюда отправляют в изгнание тех, кого очень проблематично уничтожить. Если они стали опасны для своего мира, разумеется. И они обречены жить в этом снежном плену в полном одиночестве. Даже я не могу с ними общаться. Отсюда уже не уйти. Рано или поздно, но изгнанники не выдерживают. Я сделал так, что мир воссоздаёт то, о чём мечтают попавшие сюда, чтобы хоть как-то облегчить их участь…

— Эй, это первый раз за последние веков пять, когда ты сказал что-то по делу, — ехидно проговорил Гергот. — Я смотрю, общество Саши на тебя хорошо влияет, но, увы, оставить тебе его не могу. Созданная мной оболочка для его души долго не протянет, так что нам пора отправляться.

Затем Гермигот обратился ко мне:

— Ограничения, о которых сказал старик, на меня не распространяются. Мне хватит сил и самому свалить, и тебя отсюда забрать. Так что слушай внимательно…

— Жаль, я не могу покинуть этот мир, — прервал ласку своим ворчанием Эй. — Быть его хранителем — то ещё наказание. Только представь, снежинки тут….

— В память о нашей дружбе, Эй, не мешай мне сейчас, пожалуйста, — с нажимом произнёс мой покровитель. В этот момент тьма позади него дрогнула, и мне на миг показалось, что одно его ухо стало чёрным.

— Что ж, в добрый путь. Возьми хоть пряников в дорогу, что ты как не родной? — с этими словами Эй впихнул мне в руки горсть снега и, поклонившись, исчез, словно и не было его здесь.

— Вот теперь, Саша, поговорим о твоей награде.

Этот внезапный приступ щедрости застал меня врасплох.

Награда это хорошо. Когда ты знаешь, за что её получишь. Бесплатный сыр, как известно, бывает только в мышеловке.

— А разве моя награда не в том, что я начну новую жизнь на этой твоей Суре? И, кстати, как именно я её начну? И когда я должен идти искать твой храм и реликвию какого-то жреца в нём? Мне же нужно будет время, чтобы освоиться. Ну и чтобы не казнили, как только появлюсь.

— Вот об этом я и хочу поговорить, — сказал Гермигот и сложил лапки под подбородком. Серьёзности ему это не прибавило. — Но учти, это будет очень серьёзный разговор. Сделай мне стол, пожалуйста, как у начальника твоего отдела. Его стол, его кресло и себе что-нибудь. Ты ведь уже понял, как тут всё работает. Разговор серьёзный, а мы стоим тут посреди снегов как два дурака.

Именно дураком я себя почему-то и почувствовал: захотеть, чтобы передо мной появилась мебель из кабинета босса, у меня вышло не сразу. Было очень неискренне, но тем не менее сработало.

— Сам бы и создал. Я бы предпочёл пообщаться в более приятной обстановке, — проворчал я. Хождение вокруг да около начало утомлять.

— Ну, во-первых, не засунь ты свои амбиции по самый аппендикс, было бы это кресло твоим, — сверкнул Гермигот глазами, словно подтверждая уверенность в своих словах. — И стол бы ты себе выписал такой, который тебе нравится, а не это мебельное исчадье. А во-вторых, это чтобы ты понимал всю серьёзность разговора. Скажи спасибо, что я не принимаю облик капитана Жеглова.

— Спасибо.

Очень подмывало спросить, откуда он знает столько о культуре моей страны и эпохи, но момент был неподходящий. Нужно было сделать серьёзное лицо, а то и вправду ещё примет облик моего начальника, в довершение-то картины…

— Мои просьбы могут оказаться очень странными, — сказал Гермигот, а затем запрыгнул в кресло и, скрестив по-турецки задние лапы, повис в воздухе, не прикасаясь к сидению. — Порой противоречивыми. Иногда неприятными для тебя. Но всё это будет делаться во благо. Саша, скажи, какова твоя цель?