— Кем ты себя возомнил? Разговаривать со мной в таком тоне?

— Я главный. Мне надоело с тобой спорить.

— Ты грубый, резкий человек, — Иветта хмуро смотрит на Джеймса, но он смотрит в окно, игнорируя её.

Я нервничаю. Я была в вертолёте пару раз, и это не моё представление о веселье. Я поделюсь с Нико моими мыслями на счёт того, что он не сообщил мне об этой части своего плана.

Мы все, даже Иветта, забираемся на борт птицы, и уже совсем скоро лопасти начинают жужжать. С рывком и креном мы взмываем в небо.

Белые костяшки пальцев Иветты вызывают у меня злобный укол удовлетворения. На протяжении всего полёта она сжимает сидение, будто цепляется за жизнь. Уже совсем скоро мы приземлимся на окраине Эдинбурга, и нас пересадят в другой автомобиль, чтобы вечером доставить в отель.

Когда мы прибываем, я пробираюсь сквозь толпу, пока ищу Сиенну, а Джеймс дышит мне в затылок. Комната полна известными лицами и красивыми людьми, а также некоторыми людьми, одетыми в сумасшедшие наряды и безумные украшения. Я предполагаю, что это художники, или модники.

Джеймс натыкается на меня, когда я останавливаюсь, подумав, что заметила Сиенну. Я поворачиваюсь к нему с раздражением.

— Преследуй других. Можешь раздражать их.

Я понимаю, что другой парень тоже позади меня.

— Никто не присматривает за Иветтой и её дочерями? — спрашиваю я.

— Нет, — Джеймс пожимает плечами. — Нико заботится только о твоей безопасности. Я дорожу своими яйцами, поэтому никто не тронет ни одного волоска на твоей голове.

Боже, Нико. Мой гнев нарастает.

Я понимаю, что передо мной Сиенна, когда она поворачивается в мою сторону. Наконец я дохожу до неё и вижу с ней молодую женщину с волосами цвета тёмный блонд и стройным телосложением.

— Эй, Синди! — Сиенна перекрикивает шум. — Рада снова видеть тебя.

Она притягивает меня к себе и обнимает. Позади неё стоят двое массивных мужчин, отличающихся от людей на вечеринке. Должно быть, она заметила, что я смотрю на них.

— Моя охрана, — она вздыхает. — От одного русского гангстера, который сейчас специализируется на защите самых богатых и знаменитых людей. Они якобы являются самой высококвалифицированной личной охраной в мире. Так говорит Николай. Эй, это — Лия, моя невестка. Она замужем за братом Николая, Сашей.

Лия улыбается мне, и она кажется застенчивой, немного неуверенной. Я заметила массивное ожерелье вокруг её шеи, с выгравированным диском. Я хмурюсь. Гравировка кажется знакомой. Затем мой взгляд перемещается на запястье Сиенны. Я заметила её браслет в ночь бала, но не стала его комментировать. Это очень похожее украшение, и, хотя оно надето на запястье, а не на шею, я заметила крошечный замочек, удерживающий его на месте.

Он массивный, и, если это настоящее золото, он должен стоить целое состояние.

— А, мой тюремный браслет, — Сиенна смеётся и поднимает запястье, слегка покачивая им. — Это герб семьи Волковых. У меня также есть его татуировка.

Мой рот открывается в шоке, и она смеётся над моим потрясением.

— Николай… собственник и параноик.

Она буквально помечена своим мужчиной, как его собственность. Носить его фамильный герб на своей коже? Я ничего не говорю, потому что не хочу задеть её чувства, но это полный пиздец.

Это заставляет меня задуматься о ней и о Лии, и о том, насколько они сейчас свободны.

Я решаю осторожно поинтересоваться позже, а пока меняю тему, чтобы не выдать себя.

— Как получилось, что вы решили прийти на это мероприятие? Я рада, что ты это сделала, и я могу встретиться с тобой снова, но разве искусство из стекла — это твой конёк?

Она наклоняется очень близко.

— Я думаю, этот парень чокнутый. Но получить эту туфельку для моей галереи было бы просто замечательно. Поэтому я попросила Лию тоже прийти. Чем больше людей подойдёт, тем лучше.

— Она не хочет оставить её себе? — спрашиваю я. — Она много стоит.

Сиенна смеётся.

— Нет. В любом случае, я бы заплатила ей. Моя галерея работает очень хорошо.

— Николай не против?

Она бросает на меня странный взгляд, будто пытается понять, что я имею ввиду.

— Он не только не против, но и очень мной гордится. Ему нравится, как хорошо у меня получается.

Этот мужчина — загадка.

— Он отпускает тебя на работу одну?

— Да. Он не ходит со мной на работу. О, ты имеешь ввиду без моей охраны? Нет, я никуда не хожу без них.

Значит, он следит за ней всё время.

Она смотрит на меня с минуту.

— Ты не одобряешь?

— Нет, дело не в этом. Только… у тебя нет никакой личной жизни.

— Однажды я расскажу тебе нашу историю. Я расскажу тебе о его семье, и что я сделала, и почему мне нужен этот браслет и защита. Но не сейчас, эта история для другого вечера.

Она сжимает мою руку, и я улыбаюсь ей, не желая её расстраивать.

— Хорошо. Не сегодня.

Я потягиваю шампанское и, в основном, отключаюсь, пока редактор отдела моды одного из самых известных в мире журналов рассказывает о знаменитом художнике.

Затем на сцену выходит сам Месье Мулен.

Он худой, но с жилистыми мускулами, как бегун на длинные дистанции. На нём тесная футболка, очки без оправы на носу, обтягивающие брюки, и блестящие фиолетовые ботинки с низким каблуком.

Он начинает говорить низким, с акцентом голосом.

— Дамы и господа, спасибо, что пришли на этот, последний аукцион. Ради открытости, я сообщу вам, что в Лондоне одной даме уже почти подошла туфля. Так что, если никому из присутствующих не подойдёт лучше, тогда она будет победительницей. Идея пришла ко мне, когда я увидел выставку грузинской атрибутики. Там были прекрасные одежды, кусочки волос, украшения, обувь — о, обувь, — он прерывается и улыбается. — Но потом появились более… личные вещи, включая фаллоимитатор, найденный в монастыре во Франции.

По толпе прокатывается шокированный вздох.

— Да, монастырь. Это заставило меня думать и думать, и, как водится, мой мозг художника начал размышлять о тех чудесных старых тапочках, о том, насколько они были элегантны, как поразительны их детали. Потом я подумал о дилдо и о том, что в то время это было опасным для женщин. Я заснул, и мне приснился безумный сон о хрустальной туфельке, которая превратилась в фаллоимитатор. Я проснулся и понял, что должен сделать такой предмет.

Раздаётся лёгкий смех и небольшая волна аплодисментов.

Далее он рассказывает о принципе работы обуви. Сняв квадратный каблук с конца, вы увидите сглаженное стеклянное острие в форме фаллоса. Я отключаюсь, пока он продолжает и продолжает. Этот человек любит говорить о своей работе.

Я выпиваю два бокала шампанского и чувствую немного пузырьков в голове, когда аукцион начинается. Женщины из аудитории выходят на сцену и примеряют обувь. Я уже решила, что не буду. Я не заинтересована владеть ей, и сомневаюсь, что она вообще подойдёт.

Шаг за шагом, всё больше и больше женщин примеряют туфлю, а затем Сиенна и Лия идут на сцену, смеются и жестами приглашают меня пойти с ними. Я качаю головой.

— У тебя не будет шанса примерить её, если не поторопишься, — шипит голос мне в ухо.

Я поворачиваюсь, чтобы увидеть Айрис, стоящую возле меня.

— Я не хочу, — отвечаю я.

— Ага, чёрта с два. Я купила тебе билет, и ты должна, — она так крепко хватает меня за руку, что я вздрагиваю. Она посылает Джеймсу улыбку. — Наша очередь, — громко говорит она.

Её пальцы впиваются в меня всё сильнее, и я пытаюсь отстраниться.

— Богом клянусь, если ты поднимешь шум, я расстрою твою свадьбу. Не думай, что я не могу.

О, я знаю, что она может. Эта женщина просто сумасшедшая, и я не стану ей перечить. Господи, да проще простого примерить эту чёртову туфлю и покончить с этим.

Мы выходим на сцену и становимся в очередь. Каждая женщина перед нами примеряет туфлю. Некоторые находят, что их нога входит, но обувь явно слишком велика. Поскольку она стеклянная, можно видеть, как именно она сидит, а служащие используют приборы, чтобы измерить ступни в обуви. Всё это довольно странно.