Пока инженер был занят проектированием и сборкой первых образцов трёхосных платформ, мы занялись патентованием, точнее — составлением патентных заявок, на уровне концепций. И начали не с концепции «мобильного дома» или «дома на колёсах», хотя и на неё составили заявку, правда, тут были сомнения что новизну не опротестуют с опорой на фургоны колонистов. Начали, с подачи секретаря, мне бы и в голову не пришло, с идеи герметизированной кабины в частности и герметичных объёмов в целом. Потом была концепция принудительной вентиляции с подачей подготовленного воздуха (не вдаваясь в детали этой подготовки). Запатентовали идею кондиционирования — отопления или охлаждения кабины потоком воздуха заданной температуры — в целом и создания отдельных «климатических зон» в помещении (не обязательно в автомобиле).

То есть, учёный замахнулся намного шире, чем я мог подумать и представить, закрывая патентами чуть ли не целые отрасли, влезая ими, например, в строительство и эксплуатацию зданий как минимум. Подали заявку на кондиционер, как таковой, на уровне опять же идеи, с оговоркой об использовании патентов Пырейникова на конкретные технические решения (то есть, созданные им специализированные макры). Потом подали заявку на концепцию кабины, как рабочего пространства шофёра — то есть, принцип построения, когда органы управления и отображения информации располагаются вокруг человека, с учётом его удобства и возможностей, а не наоборот: поставили руль и скамейку, а ты крутись, как хочешь. Разумеется, выражено всё было не такими словами, но те формулировки я даже не воспроизведу, не говоря уж о том, чтобы самому придумать.

Клеофас Спиридонович сразу предупредил, что проходят в среднем около трети заявок, особенно концептуальных, однако отвергнутые можно будет переформулировать в более узком смысле. Например, патент на саму идею регулирования положения кресла водителя, скорее всего, не пройдёт, но обозначить попытку надо — хотя бы для того, чтоб этого не сделал потом кто-то другой, в таком случае наша заявка, пусть и отклонённая, станет доказательством приоритета. А вот патенты на конкретные конструкции регулировок пройдут практически наверняка. С колёсами же высок шанс на патентование и принципа «многоточечного крепления колеса» и конструкции конкретной ступицы.

Подали заявку на КУНГ — и на название, и на саму идею привязки габаритов грузовика к параметрам железнодорожной инфраструктуры. А также оформили заявки на сменные кузова со стандартным посадочным местом и на принцип модульности как таковой, причём два варианта, один из которых вообще не был привязан к автомобилям, и если он пройдёт — Чагин обещал, что с роялти смогут жить и мои дети, причём откладывая на жизнь внукам.

Неделя прошла вроде как и в трудах, но при этом выступал в роли руководителя работ, а не исполнителя, пусть и главного. Требовалось показать и объяснить, а потом лишь контролировать, и то, не качество (люди работали на себя), а правильность понимания и воплощения идеи. За это время собрали четыре платформы с проводкой, агрегатами и колёсами, а также одну кабину полностью, получив заготовку под грузовик, на котором геологи собрались устроить проверку проходимости, прогнав его по маршруту Буйничи — Чечевичи и обратно. Пришлось пригасить энтузиазм, указав, что, во-первых, для релевантности нужно установить кузов и поместить в него груз, равный по весу штатному, а во-вторых на случай поломки иметь второй грузовик. Повздыхав, энтузиасты авторалли признали обоснованность требований и отложили испытания.

За следующую неделю, с учётом того, что она начнётся не с вечера вторника, почти не будет затрат времени на разборку и организовано поточной изготовление запчастей «на стороне» — планировали поставить на колёса до десяти платформ и минимум две снабдить кабинами. Решили сначала закончить с основами, а после уже бросить все силы на сборку кузовов, чтобы потом подгонять платформу, ставить на неё КУНГ и получать готовый автомобиль. Мне же в следующие выходные придётся ехать в Смолевичи за наборами для сборки кондиционеров, потому что запас к тому времени будет исчерпан — благо что заказать их удалось по мобилету через Архипа Сергеевича.

Обсуждение с Лопухиным и ещё двумя геологами графика работ было прервано громкими криками, раздавшимися после очередного звука падения чего-то тяжёлого на что-то твёрдое. Оказалось — плохо закреплённый каркас, когда к нему начали крепить с разных сторон сразу два разных узла, упал и сломал ногу одному из работников. Перелом оказался плохим — множественный, оскольчатый и открытый, как определил его дед. Лопухин, как универсал, владел основами школы Жизни, поэтому смог остановить кровотечение и обезболить ногу, точнее, полностью отключить чувствительность в ней, но в дальнейшем требовалась квалифицированная помощь. С моей подачи обратились в медицинскую службу академии — там было гораздо больше одарённых Жизни, не говоря уж о Природе, чем в Буйничской клинике, а, может быть, и в Могилёвской. Да, это получалось дороже, чем просто отправить человека в больницу, но данное обстоятельство, похоже, никого не волновало. Отдав довезённого на фургоне до въезда на академическую изнанку потерпевшего врачам, вернулись обратно и Лопухин собрал общее собрание. Посвящённое технике безопасности, разумеется. И на этот раз инструктаж, надо сказать, не воспринимался как ненужная и скучная нудятина, то, что правила написаны кровью только что было подтверждено более чем просто наглядно.

— Вот, кстати, Кирилл Анатольевич, что мы забыли — санитарный автомобиль, с кабинетом для приёма и для оперативных вмешательств — хотя бы уровня «сложить сломанную кость». Как, кстати, у вас обычно такие проблемы решаются?

— Обычно у нас есть одарённый Жизни четвёртого уровня. Сейчас он уехал отдыхать на юг, к тёплому морю. Сказал, что в железяках ничего всё равно не понимает и понимать не хочет — ему желёз хватает. Внёс свою долю в общую кассу и попросил беспокоить только после того, как кто-нибудь серьёзно покалечится.

— Не «если», а «после»?

— Вот-вот.

— Ну, справедливости ради, Кирилл Анатольевич, к этому всё и шло. Энтузиазма море, практического опыта работы именно на производстве — ноль, отношение к требованиям безопасности — формальное…

Лопухин поморщился.

— Я это и сам всё видел, но повлиять никак не мог. Я им сейчас, строго говоря, не начальник даже, не между экспедициями, тем более, что в этом году я не ездил. А санитарный автомобиль — да, нужен, даже при наличии своего «жизнюка», хоть и небольшой.

— А ещё такая же «больничка», но для техники — передвижная авторемонтная мастерская, она же ПАРМ. Внутри как минимум токарный и сверлильный станки, пара верстаков, мощная лебёдка со съёмной стрелой. Даже два мага металла не смогут сделать любой ремонт на коленке в чистом поле. Ну, или таковой пройдёт в разы быстрее.

После примерно получаса споров и обсуждений, решили делать амбулаторию на основе фургона, ещё за полчаса составили эскиз. От кабины до задней части двери — кабинет для приёма больных, в который удалось втиснуть убирающуюся кушетку, тракционный стол, он же операционный, письменный стол, стул и небольшой картотечный шкаф. Оставшийся объём объединили с грузовым отсеком и оборудовали под жильё доктора, вынеся внутрь рукомойник и установив внутри плитку для кипячения инструментов, которую поместили в вытяжной шкаф, который врачу и фармацевту в одном лице всяко пригодится. Насчёт ПАРМа же обещали «подумать». Ну, их дело — им в случае чего и мучиться.

За минувшее время только один раз смог вырваться на очную встречу с Муркой, остальное время вынужденно ограничиваясь разговорами по мобилету. Соскучился очень сильно, поэтому после обсуждения проекта автомобиля-амбулатории, вспомнив, что по календарю вообще-то воскресенье заявил, что еду в Могилёв. Честно признавшись, что отправляюсь на встречу с невестой. Возражать никто не стал, но зато мне «упал на хвост» Клеофас Спиридонович, сообщив, что ему нужно отвезти подготовленные заявки в Минск, да и кроме этого есть дела в городе. В дороге Чагин, с удобством устроившийся в салоне, задремал, так что, доставив пассажира по указанному им адресу в двух кварталах от квартиры Мурлыкиных, его пришлось ещё и будить. По дороге привычно уже заехал в кондитерскую лавку, и, подумав, купил гостинец нам с Василием Васильевичем — кусок окорока горячего копчения и сыровяленой колбаски, и то, и другое пахло просто одуряюще.