Домой возвращался, когда уже темнело с мыслью о том, что подарок тестю я придумал, но начинается «сезон» — дни рождения у всей женской части семьи Мурлыкиных. Причём у Маши это «отягощено» окончанием академии и подготовкой к свадьбе, а у Иры — окончанием гимназии. Впрочем, над поздравлением Ириске я уже работал. Изначально в планах было привлечь к этому делу Машу, но она вся ушла в подготовку к защите диплома, пришлось выкручиваться при помощи директора гимназии и тех, кого он отрядил в помощь.

Подготовку к свадьбе же взяла в свои руки будущая тёща. От количества вопросов голова шла кругом, благо, от меня требовалось только выбирать из предложенных вариантов и одобрять или, изредка, не одобрять предложенное. Мне, если честно, на все эти заморочки, церемонии и символы было… Всё равно, в общем, было, главное для меня сама Машенька. Но если им, женщинам и девочкам, подобное интересно и важно, то пусть играются, мне не жалко. Зато потом в каких-нибудь на самом деле важных вещах можно будет уступку получить.

Ладно, дела семейные — ну, или почти семейные, это важно и порой даже интересно, но есть ещё дела финансовые и коммерческие, а кроме того ещё и подготовка к двухсотлетию «фирмы», но она идёт по плану. Тут все основные действия намечены и даже согласованы, которые этого требуют, остаётся опять же выбирать варианты и оплачивать счета.

Возле калитки встретил Волченка — похоже, он шёл домой с дежурства. Поздоровавшись, спросил, озвучивая одно из опасений деда:

— Столичные коллеги ещё не пытались отобрать себе новый автомобиль или добыть такой же?

— Минские, что ли⁈ Об этих в последнюю очередь переживать нужно, я бы скорее переживал о соседях.

— Почему⁈

— Да снобы они там! В жизни не поверят, что где-то в провинции может появиться что-то стоящее раньше, чем у них. Я же в отчёте указал об обновлении парка, зимой ещё, и что?

— Что?

— Был недавно в Минске по делам, случайно услышал: мол, переставили бочку с телеги на грузовик и радуются, что насос теперь с моторчиком. Понимаешь? Вот такое у них представление о нашей красавице: та же бочка, но на других колёсах. Вот из Червеня, Логойска или Борисова коллеги скорее захотят, но пока деньги не найдут, завидовать будут молча.

Пообщавшись с соседом ещё немного пошёл домой — к документам, которыми и занимался не только вечером, но и на следующий день до самого отъезда.

[1] Так называются доски, из которых бочка собирается, если кто-то не знает. Не заклёпка совсем.

[2] То, что у нас называют жасмином, или «садовым жасмином» — на самом деле чубушник из семейства гортензиевых, к настоящим жасминам из семейства масличных отношения не имеет, кроме похожего запаха.

Пока ехал в Буйничи — было время подумать обо всём, в том числе и о вроде как разрешившейся ситуации со вскрытым письмом и подозрениями в мой адрес. Сам факт вскрытия письма — неприятен, что уж тут юлить, даже очень, но люди были в своём праве. Мало ли — вдруг на самом деле настолько обнаглели руководители резидентуры, что своим агентам указания прямо по почте шлют. Как раз в расчёте на то, что никто в такую наглость не поверит. Но вот всё остальное, эта вот натужная попытка хоть в чём-то обвинить и опорочить — она просто не давала успокоиться. Потому как подобные беспочвенные подозрения, почти уже переросшие в обвинения — это на столько на грани попрания шляхетской годности, что уже почти за нею. Дойди дело до обвинений — оскорбление было бы однозначным и несомненным, а сейчас — можно трактовать и так, и эдак. И вот эта неопределённость ситуации и моих дальнейших действий давила не меньше, чем обида.

Порою даже мелькала мыслишка о том, стоит ли продолжать сотрудничество с жандармерией, или искать какую-то другую службу, но моя очевидная польза и востребованность в качестве эксперта всё же были аргументом. В конце концов, те люди, что пострадают из-за моего ухода — они передо мной ни в чём не виноваты. Да и служить где-то и как-то надо, пусть у меня сейчас, как у последнего в роду, и есть некоторые послабления.

В нашем мире, по выражению деда, «такая порнография, как „Указ о вольностях дворянских“ не публиковалась». Тот ещё документ — хотелось бы посмотреть, издалека, как кто-то принёс бы подобную бумагу на подпись Кречету. Надо же придумать: оставить себе все права и привилегии, одновременно избавившись от всех обязанностей! У нас так: если ты дворянин — то изволь служить Империи, на военной ли службе, на гражданской, или иным образом. Захочешь «пожить для себя» или полностью уйдёшь в дела рода — для начала поинтересуются, может, тебе в купеческом сословии лучше будет? Понятное дело, что лишить кого-либо родового перстня — не во власти смертных, это определяется волей бога-покровителя, но вот лишить титула, или отказать в аренде государственного имущества, включая те же деньги, или вовсе поражение в правах оформить — это всегда пожалуйста.

Правда, если род большой, то служить не обязательно всем, есть некий порог, или квота, если угодно. То есть, род служит, а каждый конкретный родич уже не обязан. Так, надо, наверное, по порядку или даже на примере. Скажем, в роду есть тридцать взрослых, не считая малолетних и престарелых. Двадцать человек служат или работают, трое — числятся на службе, время от времени отправляя некие обязанности, тогда оставшиеся семеро — могут «заниматься делами рода», никто косо не посмотрит. Правда, в основном это или няньки при детях, или бестолочи, никому не нужные или, наоборот — особо ценные специалисты, которые работают на интересы рода и их не хотят отпускать на сторону. Цифры тоже очень условные — многое зависит от того, на какой должности и в каком чине служат члены рода, от их личной силы и прочего. Грубо говоря, один капитан стоит трёх унтеров, пару которых можно и отпустить, пока он служит.

Кстати, у Беляковых тоже вопрос службы скоро возникнет. Пока они были родом потомственных слуг и находились в услужении всё было в порядке и соответствовало приличиям. Но сейчас они стали дворянами и должны это социальное положение, так сказать, отрабатывать. Конечно, род совсем новый, несколько лет им для того, чтобы начать соответствовать новому статусу дадут, но начинать уже надо.

Разумеется, и просто бездельников среди дворян хватает: кто вместо себя «заместителя» выставляет, вкупе со взяткой или взаимной услугой, кто «болеет» старательно чем-нибудь невнятным, типа воспаления печёночных миндалин, или ещё какую уловку выдумывают, но то по большей части не наследные отпрыски богатых родов, для наследника не служить или болезнь, реальную либо мнимую, выставлять на всеобщее обозрение — позор в любом случае.

Папа мой, например, после магуча закончил ещё и военное училище, выпустившись оттуда унтер-офицером, после чего служил в одном из трёх пехотных полков, которые стоят в Бобруйске и вокруг него. Дослужился до прапорщика, то бишь — вышел в офицеры, а потом был отправлен в запас, как единственный кормилец, до моего совершеннолетия. Конечно, вряд и бы его призвали дослуживать оставшиеся два года после такого перерыва, но числился он в запасе, а не в отставке.

У нас в академии с третьего курса военное дело начинается, вместо уроков фехтования, будет несколько дисциплин, по каждой — внутренние зачёты, а экзамен один, общий. И на практике начнётся изучение и освоение настоящих боевых конструктов, а не одних только мелочей наподобие стихийных «пуль» и базовых щитов. На выпуске, если сдам всё успешно, сразу получу погоны прапорщика, для подпоручика надо специальное высшее военное училище заканчивать. И вот тут мои корочки пусть внештатного, но служащего Отдельного Корпуса жандармов пригодятся — можно будет получить звание в корпусе, равное прапорщику, и засчитать отработанное время в выслугу, да ещё и с преимуществами, даруемыми Высочайшими благоволениями! Мы в лаборатории так прикинули, что через полгода после выпуска (раньше нельзя — ценз просто так не обойдёшь) смогу получить следующее звание, по выслуге, а это уже следующий классный чин.