На моей изнанке, судя по вычисленному сдвигу сезонов, должен был начинаться февраль, но погода стояла на удивление не морозная, такое ощущение, что там зима не как у нас — три месяца по календарю и как бы не четыре по факту — а месяца два. Или, повторюсь, необычайно мягкая в этом году. Нужно больше исследований.

Черепахи ещё не проснулись, неугомонные охотники из «ближней» команды процедили один заведомо не населённый гигантской черепахой пруд. В результате — выловили пятерых мелких черепах той же породы и в полусонном состоянии. Макры нашлись в трёх животных, но представитель гильдии сказал, что в них ничего нет, ни один не отзывается характерным образом. Подозрения скупщика оправдались, кристаллы оказались пустышкою, годной разве что на накопитель для «водяных», красная цена которому три рубля. От силы — пять. Видимо, востребованное флотскими свойство появляется в кристалле в ходе взросления его носителя. Ну, так хоть появится у местных черепах шанс на выживание, а то уж начал немного переживать о полном истреблении вида, с такой-то ценой на макры.

Выйдя на улицу совершил серию звонков: сперва в Викентьевку. Озадачил там всех, кого касается, подготовкой посылки, после чего связался в Егором Фомичом, рассказал ситуацию ему, чтобы был в курсе событий. Последний звонок был в Смолевичи, главному бухгалтеру. Попросил его передать Ядвиге Карловне, чтобы готовила на всякий случай две гостевых комнаты, одну для Влада, вторую — на тот случай, если жандарм останется ночевать у нас. Распоряжения отданы, исполнители определены. Главное, чтобы ничего не случилось такого, что могло бы помешать планам.

[1] Тайна переписки законодательно начала закрепляться в конце XIX века, но только в единицах стран, причём не самых крупных и значимых. В России/СССР тайна переписки впервые декларирована в Конституции 1936 года, но наказание за её нарушение появилось только в УК 1960-го. На международном уровне впервые заявлена во всеобщей декларации прав человека в 1948, но законодательно норма закреплена лишь в кодексе 1976 года. Так что это сравнительно свежее достижение. На описываемый момент времени — никаких законодательных норм, запрещающих или ограничивающих перлюстрацию личной переписки в подавляющем большинстве стран мира нет, максимум — общественное неодобрение. Ну, так это неодобрение существует столько же, сколько спецслужбы.

[2] Посмотрите, как «выявляли» и ловили «германских шпионов» в нашем мире в 1914−15 годах. Трагикомедия во многих частях. Масса безвинно пострадавших от чужих стереотипов людей, и огромное количество настоящих шпионов, действовавших безнаказанно чуть ли не в открытую, поскольку соответствовали другим стереотипам.

Разумеется, что-то случилось и планы поменялись. Просто осознал и сложил вместе несколько фактов, после чего все нужные выводы получились сами собой. Во-первых, передача подарка что так, что эдак планировалась на субботу. Во-вторых, письмо-то адресовано было мне, пока его излишне «бдительный» (или, по версии деда, желающий без особых усилий «поймать» выдуманного агента) сотрудник жандармерии не перехватил. Неприятное, кстати, чувство, когда выясняется, что в твоей корреспонденции порыться могут. Правда, внутри Империи переписку не проверяют, за исключением особых случаев, но вот письмо извне могут и прочитать. Дед говорит, у них это уголовное дело, но всё равно постоянно ловят за руку слишком любопытных по всему миру. Вплоть до того, что переписку членов правительства вскрывают!

Ах да, выводы и изменения планов. Вывод простой — мне надо ехать. На фургоне придётся или ехать ночью, или, если выехать рано-рано утром, откладывать визит в посольство на вечер. Как-никак, двести километров от академии до Минска, по короткой дороге мимо Могилёва и никуда не заезжая, что означает шесть часов в пути, не считая остановки для отдыха. Выехав в шесть утра до посольства, с учётом всякого-разного, доберусь в лучшем случае в час дня. С поездами (точнее, с их расписанием) — тоже не всё радужно, к тому же мне надо ещё будет самому заехать и в Смолевичи, и в Дубовый Лог.

Но в таком случае нет никакого смысла гнать Влада в пятницу, от него до центра Минска через Тальку напрямую получается даже ближе, чем до Смолевич, почти ровно сто километров! В девять утра не торопясь выедет и в полдень будет на месте — точнее, в промежуточной точке, в Минской жандармерии. Хорошо хоть всё это пришло в голову утром в пятницу, стоило только выспаться и успокоиться! Правильно пословица гласит, насчёт утра и вечера. Успел даже связаться со всеми и договориться о новом плане, с кем — до занятий, с кем — на перерывах между парами. Ну, и спать лёг пораньше. Удивительное дело, но эта затея (со сном которая) даже удалась! Обычно же как? Стоит только захотеть лечь пораньше, а тем более — поспать часик днём, как тут же становишься нужен всей общаге! И знакомым, и малознакомым, и администрации. И по мобилету кто-нибудь свяжется, причём там все точно свои, просто так не пошлёшь «в глубь изнанки». В крайнем случае, если всех, кого можно, предупредишь и попросишь не беспокоить — в дверь начнёт ломиться нетрезвое тело, перепутавшее этаж (было, да). А вот сейчас — лёг в девять вечера и до пяти утра меня вообще никто е тревожил! Прямо мистика какая-то.

Выспавшись, да по хорошей, слегка прихваченной лёгким заморозком дороге ехать было легко и приятно. Нет, конечно, не без приключений — петляя на коротком пути по деревням в темноте особо не разгонишься, к тому же чуть было не заехал не туда. Какой-то большой сарай, что служил мне ориентиром, по какой-то причине исчез и я пропустил нужный поворот. Но, к счастью, быстро понял, что еду не туда и вернулся. А вот на тракте Могилёв — Минск разогнался как следует! Ну, а почему бы и нет? Накопитель в автомобиле и мой резерв полны под завязку, дорога почти пустая, фары яркие, красота! И, поскольку усталости не чувствовал, в Березино остановился совсем ненадолго, буквально залить в себя горячего чаю со свежей выпечкой и, как ехидно прокомментировал дед, слить чай предыдущий, отработанный. Решил, что ещё в Дукору сверну, если что, там от тракта до знакомой кафешки около версты всего.

В Минск в итоге приехал буквально через четверть часа после Влада, и очень вовремя — как раз чтобы успеть перехватить попытку вскрыть бочонок с акавитой для досмотра «на предмет контрабанды». К счастью, удалось доказать, что после вскрытия заделать обратно «как так и было» не получится, меня в этом поддержали и некоторые свидетели спора, с примерами. А уж после этого донести мысль, что дарить королю выпивку в початой таре — как минимум рискованное дело, было проще.

— Так уж прямо и королю!

— Вот, в письме из посольства чётко сказано, что ему самому, на день рождения. Я, правда, сомневаюсь, что он этот подарок увидит, или хотя бы узнает о нём — там таких дарителей будет не одна сотня, так что местное министерство двора (или как оно у них называется) куда-то пристроит, но официально — да, королю.

Надо сказать, что выглядело всё великолепно. Получив дополнительно вторую половину дня в пятницу, викентьевцы под общим руководством Клима занялись оформлением и украшательством. Бочонки снаружи стилизовали под обшивку драккара: на стыки клёпок[1] наклеили паклю, потом всё это дело аккуратно, чтобы не нагреть содержимое, обожгли и покрыли морилкой. Я даже тихонько спросил Влада:

— Морилка внутрь не попадёт? А то что-то мне страшновато!

— Нет, всё нормально, мы проверяли на таких же бочонках — один пустой взяли, второй с водой. Мы морилки чуть-чуть совсем взяли, мазануть немного. На полмиллиметра даже не проникает.

— Ну, смотри у меня, если что — под топор оба пойдём!

— Да нормально там всё, не сомневайтесь даже!

А самое главное — на зачернённые бока нанесли в два цвета, «серебром» и «золотом», изображение Рысюхи! Такое же, как на этикетках и похожее на гербовые знаки на дверцах автомобилей.

— Кто рисовал?