Он тоже, в своё время, лишь посмеялся бы над каким-нибудь юнцом, сколько угодно аргументированно доказывавшим ему, что тактика многовекторных танковых ударов, при поддержке БМП со штурмовым десантом, устареет прямо к следующей войне.

Подполковник Алексеев месяц назад уехал в Польшу, по каким-то делам, а фортификацию за него вёл полковник в отставке, Ефим Васильевич Пазин, парафиновый офицер, заставший юным подпоручиком ещё Крымскую войну.

Занятия шли своим чередом, письма приходили и отправлялись, Аркадий всерьёз занимался теоретической проработкой траншейной войны, а сегодня, 4 апреля 1912 года, произошло что-то нештатное.

«Наверное, снова обнаружили у кого-то порнуху или алкоголь», — подумал он.

Уже нашли у одного из старшекурсников бутылку вина, пронесённую непонятно как. Это привело ко всеобщему обыску во всех казармах, а также исключению бедолаги из училища. С этим тут всё строго. Хочешь выпить — жди Рождества или увольнительной, но если попадёшься офицеру или унтеру с перегаром, то пеняй на себя.

Это правило не касается офицеров училища, которые не отказывают себе в горячительных напитках. Унтер-офицеров это не касается, потому что они в армейской иерархии находятся лишь чуть выше солдат и офицерами не уважаются.

— Сидеть здесь и не выходить, — сказал поручик, после чего посмотрел на унтеров. — Проследите.

Хмурые мужики козырнули и перевели взгляды на юнкеров. Видимо, случилось что-то очень нехорошее.

Аркадий терялся в догадках, но решил, что всё, в своё время, будет объяснено.

— Шахматы? — обратился он к Ярославу Боднеку.

Таких, как Ярослав, в армии называют «косяковыми» или «потерями» — они самим складом характера не подходят к воинской службе, поэтому часто допускают ошибки и глупо попадают в неприятности. Но одного у Боднека не отнять — в шахматы он играет на уровень выше, чем Немиров.

— Давай, — решил Боднек.

Три партии, 2:1 в пользу Ярослава, но Аркадий не расстраивался. Рост навыка возможен только в игре с более сильными противниками.

Ну и Боднек с детства всерьёз увлекается шахматами, поэтому относится к той категории шахматистов, которая сильнее в теоретической части и хорошо знает множество комбинаций. Это отличный оппонент.

Прошло три часа с лишним, а затем появился поручик Каплинский.

— В расположение, — приказал он. — И строиться.

Взвод построился в казарме и стал ждать, чего же он скажет.

— Начальник училища, его превосходительство генерал-майор Антипов, приказал мне сообщить вам, юнкера, о произошедших сегодня событиях, — заговорил поручик. — На Ленских золотых приисках произошёл бунт рабочих. Был риск распространения бунта и дальше, поэтому был отдан приказ об открытии огня по бунтующим. Всё завершилось благополучно — волнения прекращены.

«Ленские золотые прииски…» — зацепился Аркадий за ускользающее воспоминание. — «Точно! Ленский расстрел. Убито под двести человек, ещё столько же получили ранения. Причиной для протеста послужило тухлое мясо, обнаруженное рабочими в столовой».

Память сразу же подкинула дополнительные сведения. Были версии, что в котле обнаружили то ли конскую ногу, то ли конский половой член, но официально считалось, что было тухлое мясо.

«Вот такое, почему-то, очень хорошо запоминается», — подумал Аркадий. — «Мне бы что-то более полезное…»

Восстание на броненосце «Потёмкин», как он знал уже из сведений отсюда, тоже произошло из-за тухлого мяса. Матросы отказались есть борщ с тухлым мясом и восстали.

Невольно он вспомнил самую свежую новость, услышанную день назад от унтеров — первого апреля пошёл на дно «Титаник». Об этом он слышал в прошлой жизни, даже видел документалку на эту тему.

В документалке говорилось, что какой-то старый режиссёр отправлялся на дно, чтобы посмотреть на обломки корабля, чтобы лучше представлять себе, как снимать фильм, который Аркадий так и не посмотрел — ему не особо нравились эти старинные фильмы…

Ещё он вспомнил, что в том же фильме говорилось, что какие-то миллионеры попробовали спуститься к «Титанику», но их батискаф порвало на куски.

Вот такую замысловатую ассоциацию вызвало у него воспоминание о броненосце «Потёмкине».

«Нельзя тяжело работающим людям отказывать в нормальной еде», — подумал Аркадий. — «А потом все удивляются, чего это рабочие и крестьяне, во время революции, стихийно вырезали помещиков и промышленников. Было за что».

Такой всенародный гнев нельзя породить подпольными газетами, нельзя выпестовать агитацией.

«Это систематические действия власть предержащих, позволяемые ими себе десятилетиям», — обдумал он мысль. — «Вечно копить обычные люди не могли, поэтому требовалось как-то выплеснуть всё это».

Гапон повёл безоружных людей, чтобы просить царя о милости, для чего нёс с собой челобитную о рабочих нуждах, а закончилось всё так, что эти события потом назвали «Кровавым воскресеньем».

На Ленских рудниках люди тоже не хотели насилия, требования их были разумными и призванными прекратить злоупотребления. Закончилось всё расстрелом безоружных рабочих.

«В 1917 уже никто не просил и не требовал», — подумал Немиров.

Два года назад, когда он только оказался здесь, в этом мире, ему было всё равно. Для него это была просто история, лишённая красок, личного, зачастую облечённая в сухость монографий, но теперь…

Изначально он хотел занять сторону большевиков только потому, что они, по истории, победили. Плевать ему было как на царский режим, так и на идеи Маркса, Энгельса и Ленина.

Но он уже увидел и услышал достаточно, чтобы это стало для него личным.

Крестьяне уже сотни лет живут в каком-то подобии ада на земле, где проблеском надежды считалось то, что ими перестали торговать, как скотом, а также запретили бить их розгами, как скот.

Рабочие истачивают здоровье в четырнадцатичасовых сменах, видят, как их дети, начавшие работать слишком рано, чахнут у них на глазах.

Аристократия пьянствует, занюхивается кокаином, колет героин и морфий, забывая в этом наркотическом угаре о собственной бесполезности. Они уже не выполняют своих изначальных функций, (1) поэтому обществу больше не нужны.

Это должно было прекратиться, так или иначе. Оно и прекратится, действиями других людей, но Аркадий считал, что в его силах облегчить им работу.

Возможно, он сможет облегчить последствия Гражданской войны, сократить потери, уменьшить масштаб разрушений. Каждый спасённый человек, каждый спасённый завод — это облегчение задачи будущей индустриализации и подготовки к грядущей войне.

Как поживший человек, интересовавшийся вопросом, он знал, что мировая война — это не желание каких-то отдельных личностей. Это стечение объективных факторов, которые вынуждают политические режимы, преследующие свои интересы, вступать в противостояние, чтобы разрешить накопившиеся противоречия. Этого просто не избежать.

— К чему это всё? — спросил Аркадия Боднек.

— Они знают, что сведения об этом событии неизбежно распространятся, — ответил Аркадий. — Чтобы мы не сильно задумывались и от этого плодили версии, нам была выдана официальная позиция, которой нам и нужно придерживаться.

— Думаешь, это неправда? — поинтересовался Ярослав.

— Я такого не говорил, — покачал головой Аркадий. — Просто не бери в голову — это вообще не твоя проблема. Твоя проблема — не вылететь из училища в этом году.

— Да… — вздохнул Боднек.

Немиров подошёл к списку, вывешенному на специальной доске, размещённой в коридоре учебных классов.

'Высочайший приказ отъ 06.08.1913 года

Въ подпоручики:

1. Боднекъ Ярсл. Мстсл.

2. Сулимовъ Влад. Алдр.

Въ подпоручики, со старшинствомъ съ 6-го Августа 1912 года:

1. Алексеевъ Кир. Франц.

2. Андерсонъ Никл. Гав.

3. Ассамов Евг. Исмл.

…

78. Немировъ Арк. Петр.

… '

Получил он своё старшинство, потратил кучу времени на повторное изучение уже известного, а также на немалую долю бесполезного, после чего сдал экзамены с отличием. Довольство его вызывало лишь то, что он выполнил фазу плана и получил достаточно времени, чтобы дополнительно обдумать и уточнить детали следующих фаз.