Ещё первая половина дня, они выехали на рассвете, поэтому есть много времени до заката, чтобы походить по городу и по рынку.

Денег-то у них, по городским меркам, почти нет, а нужна городская одежда, чтобы чуть меньше выделяться, ну и кое-что, чтобы начать реализацию одного из способов сравнительно честного отъёма денег у городского населения…

— Сиди здесь, — сказал Аркадий Марфе, когда они сложили свои очень скромные вещи в комнате. — Вернусь с едой и одеждой.

Он направился в Большие Исады, крупнейший рынок Астрахани, чтобы выбрать готовую одежду себе и Марфе, пусть даже поношенную или вообще с покойников — главное, чтобы выглядело прилично.

На рынке воняло рыбой, икрой, хлебом, дублёной кожей и человеческим потом. Нос Аркадия впал от этого амбре в прострацию и отказывался регистрировать что-либо ещё, но спустя пару минут притерпелся.

Людей тут прилично, Немиров даже ненадолго предался ностальгии по былым временам. Он уже давно не видел столько людей в одном месте. Примечательно, что наибольшее оживление царило в районе рыбы.

Продовольственные ряды его не интересовали, ведь еду он купит в ночлежке, поэтому он пропустил их и добрался до рядов чего-то вроде барахольщиков.

— Почём штаны? — спросил он у продавца, торгующего одеждой не первой свежести.

Некоторые вещи были заляпаны, какие-то изобиловали заплатками, но попадались сравнительно целые и чистые.

— Рубль двадцать копеек, — ответил торговец, судя по внешности, татарин.

— За рубль возьму, — сказал Немиров.

— Бери, — пожал плечами татарин.

— Рубаха за сколько? — указал Аркадий на заинтересовавший товар.

Залатанная в трёх местах застиранная белая рубаха лежала среди кипы других рубах, которые выглядели гораздо хуже.

— Рубль, — ответил торговец.

— Восемьдесят копеек.

— Ярый.

«Ярый», как знал Немиров из личного опыта, с татарского переводится как «ладно» или «пойдёт».

— Буген сауда ничек бара? — поинтересовался Аркадий.

Татарским он не владел, но знал пару обиходных фраз. Учиться в Казани и не овладеть некоторыми фразами на татарском — это надо специально уклоняться…

Торговец кивнул ему, как бы говоря, что сегодня торговля идёт неплохо.

— Обувь надо? — спросил он. — Три рубля — такая обувь.

Он вытащил потрёпанные сапоги, которые выглядели так себе, но с перспективой ремонта.

— Два с половиной? — предположил Аркадий.

— Два семьдесят, — произнёс татарин.

— Беру, — кивнул мальчик.

Сапоги ему великоваты, но нет таких проблем с обувью, которые нельзя решить с помощью достаточного количества портянок…

Татарин свернул купленную одежду и перевязал её бечёвкой, после чего принял серебряные монеты и дал на сдачу пятьдесят копеек.

Немиров опасался, что потратит гораздо больше, но вышло всего четыре с половиной рубля.

— На женщину есть что-то? — спросил он. — Платье, портки и обувь.

— Туда иди, — указал татарин на ларёк, стоящий в десяти метрах вправо.

Марфе он купил приличного вида ситцевое платье за пять рублей, поддевку за сорок копеек, а также женские сапоги за четыре рубля. Всё ношенное, не первой свежести, но зато выглядящее на порядки лучше того, что они носят сейчас.

Суммарно он потратил тринадцать рублей и девяносто копеек, поэтому у него сейчас есть только десять рублей и десять копеек — очень мало.

Он прогулялся по барахолке и нашёл, что искал.

Торговец-армянин торговал подержанными предметами обихода, среди которых были и ножи.

Аркадия интересовал обычный кухонный нож, пусть даже из крестьянской кузни, а также точильный камень.

За двадцать копеек он купил паршивого состояния нож, а точильный камень пришлось поискать по рядам. В итоге он купил чуть надломленный камень за четыре копейки.

Один из этапов плана был выполнен.

По пути в ночлежку он запоминал город и мысленно отмечал интересные места.

Кабаков встречалось много, причём в «приличной» части города они выглядели презентабельно, даже с претензией на какой-то уровень, а вот в Армянской слободе их качество и количество резко сокращались.

Нужен стартовый капитал для его очень маленького бизнеса. План, как его получить, у него был, но он сопряжён с определённым риском.

Он не мог сказать, что в прошлой жизни начинать бизнес было гораздо легче.

Тогда у него были только небольшие сбережения, а также жена, которая продолжала работать в оборонке.

Разбирая старые батареи, он добывал из них кобальт, сдавал его приёмщикам и копил деньги на оборудование.

Привычно для себя, он предварительно разработал очень детализированный план, в котором было учтено почти всё, кроме того, что у него постепенно испортится здоровье — первоначальный способ извлечения кобальта из батарей не отличался безопасностью.

Стоило только накопить достаточно денег для реализации второй фазы плана, как всё заработало, словно часы. Началось увеличение объёмов, расширение локаций добычи батарей, выкуп мусорок, а также наращивание штата копателей и переработчиков.

У него завелись деньги, но он почти всё своё время тратил на бизнес, а это не совсем жизнь.

Здесь чуть сложнее, потому что никто не захочет иметь серьёзных дел с подростком, а ещё, он знает далеко не всё.

Но его очень маленький бизнес будет тем и замечателен, что не надо будет иметь ни с кем никаких дел, а просто делать сравнительно честный бизнес.

Это почти так же, как с допотопными литий-ионными батареями, извлекаемыми из захороненных тачек 20-х и 30-х годов — официально таким заниматься запрещено, нарушение условий утилизации отходов и прочие законодательные преграды, но всем было плевать, потому что всем нужны были кобальт и никель. Пусть выхлоп был, в масштабах государства, чисто символическим, но Немиров построил на этом выхлопе свой бизнес.

И здесь тоже можно сделать краткосрочный бизнес, который позволит заработать нужную для реализации его планов сумму.

Но надо как-то заработать на начало этого бизнеса. И времени нет. Кончатся десять рублей — ему крышка.

Ныне покойный муж Марфы жил в ночлежке качеством сильно похуже, в общем зале, поэтому платил за место всего три копейки, а им в общий зал никак нельзя.

У них есть деньги, поэтому спать нужно будет вполглаза, а это сильно снизит продуктивность Аркадия, что никак нельзя допускать.

Кончатся оставшиеся деньги, выделенные на операцию, придётся возвращаться в Фёдоровку и куковать там до самой революции, после чего всеми правдами и неправдами рваться в Петроград — это очень плохой сценарий развития событий. Или же придётся предпринимать более рискованные шаги, чтобы заработать деньги.

Аркадий неподвижно стоял в тени переулка и пристально смотрел на улицу.

Ночь выдалась безлунная, поэтому они точно выйдут сегодня. Лунный свет вредит разбойничьему промыслу, поэтому в такие ночи грабители стараются отсиживаться на своей «малине».

Трое суток ненавязчивой слежки и Немиров знает, где обитают эти ребята, практически не скрывающиеся от правосудия. Полицию не волнует Селение, район, где обитают работяги с местных предприятий, портовые рабочие, проститутки, преступники и бездомные.

В Белый город преступники предусмотрительно не суются, поэтому полицмейстер считает, что «благочиние, добронравие и порядок» соблюдаются неукоснительно. Благодаря этому основные его приказы, вычитанные Аркадием из несвежих «Астраханских ведомостей», касаются благоустройства дворов, соблюдения правил дорожного движения, запрета купания в Волге лошадей, а также выгона на городские улицы свиней и коз.

Немирову было интересно узнать, кто и зачем решил показать своим свиньям и козам городские пейзажи.

Тем не менее, ситуация с местной полицией понятна. Если не совершаются убийства и не задеваются «приличные» люди, то в Селение полиция и приставы не заходят.

Плохо только то, что из-за убийств в городе некоторое время будет шумно…