— Очень оригинально, — заключил Владимир Григорьевич. — То есть, эта пуля должна будет способна пробить хромированную сталь толщиной не менее пяти миллиметров?
— Должна, — кивнул Аркадий. — Но всё это требует проверки. И я считаю, что в стране сейчас очень мало людей, которые способны проверить нечто подобное. И я вижу двоих из них прямо перед собой.
— Хм… — Фёдоров вновь задумчиво погладил свой подбородок.
— Дополнительно, — вновь заговорил Аркадий. — Пуля должна быть стальной, закалённой, а пыж, представленный на схеме, должен отлетать через пару десятков метров полёта пули. Хвостовик, по моей задумке, должен съезжать к основанию пули, где его удержит специальное утолщение.
— Очень сложно в производстве, — произнёс Фёдоров.
— Тем не менее, проверить её стоит, — вздохнул Аркадий. — Если окажется, что она будет способна пробивать броневики, то армия точно захочет себе на вооружение такую пулю.
Сам он оценивал бронепробитие такой пули как 6–8 миллиметров гомогенной стали на дистанции до 200 метров. Если снаряжать автоматчиков хотя бы одним магазином, снаряжённым такими подкалиберными патронами, то у них всегда будет что-то, чем можно достать условный «Ганомаг» с пулемётчиком.
Культура производства нового патрона, за условные 20 лет до следующей мировой войны, должна быть отточена до блеска, поэтому Аркадий верил, что можно принять на вооружение нечто подобное.
Ну и проблему того, что затвор автомата под калиберный патрон будет слишком тяжёл для столь лёгкой пули, тоже как-то за это время решат — это технический вопрос.
А перспективы подобной пули в условиях после Второй мировой — технологии индивидуальной бронезащиты не смогут сказать ничего против неё вплоть до конца 90-х годов. И патрон, вроде бы, пистолетный, а от него не защитит ни одна каска.
— Вы записями, всё-таки, поделитесь, товарищ подполковник, — попросил Фёдоров.
— Обязательно, — кивнул Аркадий. — Копии записей уже есть и я даже собирался отправить их вам со следующим письмом, но вы уже сами приехали ко мне.
— Мне нравится идея обжатия пули 2,55-линейной пули в патроне Маузера, — произнёс генерал-майор. — А вот вторая пуля — как-то это… Но, тем не менее, я обязуюсь, что мы испытаем её в свободное от работы время.
— А под новый патрон потребуется новое оружие, — добавил Дегтярёв.
— И вот по этому поводу мне тоже есть, что сказать, — покивал Аркадий, после чего вытащил из папки следующую схему. — Предлагаю использовать принцип свободного затвора, как на бельгийском пистолете Бергман-Байард или как на германском Дрейзе 1907 года.
— Это тоже как-то слишком смело, — покачал головой Фёдоров. — Считаю, что лучше будет применить принцип отдачи ствола с коротким ходом.
Он буквально влюблён в принцип отдачи ствола, так как почти все знаковые образцы оружия работают именно на этом принципе. Кольт 1911 — отдача ствола с коротким ходом, Браунинг Авто-5 — отдача ствола с длинным ходом, пулемёт системы Максима — отдача ствола с коротким ходом, пистолет Люгера — отдача ствола с коротким ходом. Даже пулемёт М2 Браунинг, который появится только в 20-е, тоже будет иметь принцип отдачи двора с коротким ходом. И немецкий MG-42 тоже будет работать на этом же принципе.
Это рабочий принцип, который идеально работает как на пистолетах, так и на пулемётах, но вот «посередине», где находятся самозарядные винтовки, он работает не очень.
Фёдоров не мог этого знать, ведь он, по сути, пионер в разработке отечественных самозарядных винтовок, поэтому его сложно в чём-либо винить.
— Предлагаю компромисс, — произнёс Аркадий. — Я выделяю вам деньги на разработку двух моделей автомата под новый патрон, если этот патрон пройдёт испытание и удовлетворит наши запросы. Первый — под отдачу ствола с коротким ходом, а второй — под свободный ход затвора. Лучший определим на практических испытаниях.
— Кто сказал, что новый патрон вообще окажется эффективным? — задал резонный вопрос Фёдоров.
— В случае если патрон окажется не таким эффективным, как я ожидаю, — ответил Аркадий, — то разработку нового оружия будем вести под патрон 7,62×25 миллиметров. Но я думаю, что вы очень быстро разберётесь с перспективным патроном, поэтому можете начинать разработку автомата — средства я дам.
— Так ли необходим этот «автомат» войскам? — уточнил генерал-майор.
— Как я уже сказал, у нас наблюдается острая нехватка огневой мощи, — ответил на это Аркадий. — Я уже давно на войне и всё это время думаю, как нам обеспечить превосходство в огневой мощи во вражеских траншеях. Ответ только один — автомат. Вы берётесь за это?
— Василий, что думаешь? — посмотрел генерал-майор на Дегтярёва.
— Хотелось бы, конечно, заняться пулемётом… — произнёс будущий легендарный конструктор-оружейник. — Но если войска просят — можно ненадолго отложить перспективный пулемёт.
— Попробуйте, при конструировании, сделать упор на штамповку, — попросил Аркадий. — В будущем нам понадобится очень много автоматов и простота их производства должна стоять во главе угла. Простота и надёжность.
*24 августа 1917 года*
— Ох, сукин сын… — процедил генерал Алексеев. — Чуял же, что добром не кончится…
Генерал Корнилов, Верховный главнокомандующий, со вчерашнего дня занимается очень подозрительной деятельностью — кавалерийский корпус генерала Долгорукого, известного друга Корнилова, вышел из Финляндии и направился в сторону Петрограда, а 7-й оренбургский казачий полк пошёл в сторону Москвы. Помимо этих странных передвижений, замечено, что в Псковскую губернию пошли «Дикая дивизия», возглавляемая князем Гагариным, и III-й кавалерийский корпус, возглавляемый генерал-лейтенантом Крымовым.
Последний снял кавалерийский полк с позиций 1-й армии и пошёл к Пскову, без разрешения командования. Самовольное оставление боевых позиций — это однозначный расстрел. Крымов не мог этого не знать, поэтому драться будет до конца. Или сбежит — тут как получится.
Все сведения о перемещении различных подразделений были получены от агентуры большевиков, которых Аркадий просил следить за необычной активностью — мотивировал свою просьбу он якобы слышанными слухами об офицерской контрреволюции.
Заговорщики и сочувствующие есть в армиях Северного фронта, но власть генерала Алексеева слишком крепка, чтобы они могли рассчитывать на маленький внутриармейский переворот.
Служба внутренней контрразведки ест свою пайку не за просто так, поэтому уже было снято с должностей немало офицеров, которым сильно не понравились произошедшие изменения.
Вопиющим случаем на фронте считалось взятие под стражу генерал-майора Шиллинга, командовавшего 17-м армейским корпусом. Контрразведке удалось выяснить, что Шиллинг пытался организовать «офицерское сообщество противодействия», задачей которого ставилось прекращение «губительных для армии демократических реформ».
«А они ведь даже не знают, какая демократия царит на других фронтах…» — пришёл Аркадий к выводу. — «У нас тут, если сравнивать, не демократия, а авторитарная диктатура…»
Так или иначе, но оставлять такого человека командовать целым корпусом — это опасно. Вот он бы, наверное, с лёгкостью поддержал Корнилова и сейчас бы пришлось воевать ещё и против 17-го армейского корпуса.
Несомненно, кому надо, тот уже осведомлён о планах «радетелей за Россию». Генерал Крымов, например.
С Алексеевым и Немировым никто, естественно, намерениями Корнилова не делился — Лавр Георгиевич не доверяет ни одному из ныне существующих генералов Алексеевых…
— Что будем делать, товарищ генерал? — поинтересовался Немиров.
— Надо срочно реагировать, — ответил генерал. — Корнилова нужно остановить.
В Москве недавно было совещание, на котором Корнилов выступил с резкой критикой действий Керенского и Временного правительства — Алексеев там был и всё слышал. Поэтому слова Аркадия о том, что Корнилов замыслил что-то нехорошее, связанное с государственным переворотом, легли на благодатную почву.
