Суммарно ударные подразделения уволокли за всё это время 306 пулемётов и 79 миномётов, а также около 200 тысяч винтовочных патронов и около 3 тысяч мин. Уничтожено что-то около 2500 вражеских солдат, но потери составили 813 ударников.

Преимущество ударных подразделений — они могут выбрать произвольный опорник. Немцы не могут быть сильны везде, поэтому им приходится выбирать наиболее вероятные цели. Только вот экстрасенсорных способностей у них не замечено, поэтому угадывают они далеко не всегда.

Но это преимущество есть и у немецких штурмовых групп.

В ходе рейдов на русские опорники, немцы смогли уволочь 290 пулемётов и 34 миномёта. Боеприпасы они тоже утащили в солидных количествах — что-то около 100 тысяч патронов и не менее 1500 мин.

Но делали они это на юге и севере фронта, причём два раза случались бессмысленные встречные бои на «ничьей земле». Но один раз был осмысленный бой — немцы успешно экспроприировали экспроприированное у них ценное имущество…

Тем не менее, инициатива остаётся за генералом Алексеевым, так как немцы сейчас пытаются понять, что делать с новой вражеской тактикой многочисленных штурмов опорников.

Взаимный грабёж продолжается, но скоро четвёртая фаза, которая продемонстрирует противнику, что это никакие не шутки.

— Нужно дать статистику, — произнёс Аркадий задумчиво. — Бюрократы любят цифры. Нужно слегка преувеличить потери противника — процентов на пятьдесят…

— Это ты называешь «слегка»? — хохотнул генерал.

— По сравнению с тем, чего добились Корнилов и Деникин в ходе наступления, это всё равно будет мелочью, — улыбнулся Аркадий. — Но вот если в поданных цифрах показать соотношение потерь…

— О-о-о, а вот это хорошая идея! — оценил Алексеев. — Мы же потеряли примерно восемьсот ударников, а если подать, что немцы потеряли около четырёх тысяч солдат, но не только их, а ещё и пулемёты с миномётами…

— Этого всё равно недостаточно, — покачал головой Аркадий. — Но это нужно, чтобы выиграть время для четвёртой фазы. Керенский не видит, что тут творится и не понимает сути происходящего. И рассказывать ему об этом не надо. Нагляднее будет, если он увидит результат.

— Хорошо, я буду тянуть время, — решил генерал. — Но не торопись с началом фазы. Нам нужен успех, и только он.

— Всё будет происходить согласно утверждённому расписанию, — заверил его Аркадий.

*30 июня 1917 года*

— Тихо подползайте и закладывайте… — приказал капитан Удальский.

Четвёртая фаза операции «Акрополь» началась сутки назад, в точном соответствии с планом подполковника Немирова.

Самым слабым сектором был сочтён «Машикули». На самом деле, в худшем состоянии сейчас пребывал «Бастион», но немцы решили эту проблему размещением в траншеях подразделений ландвера.

Полные солдат траншеи атаковать ударными подразделениями было бы глупо, поэтому целью четвёртой фазы избран сектор «Машикули», который немцы уже успели основательно укрепить.

Размещать солдат в траншеях, в нынешние времена, большая роскошь, которую могут позволить себе далеко не все. Они ведь будут погибать от регулярного артиллерийского обстрела, а потери — это плохо. Генералы всех воюющих сторон уже начали понимать, что люди отнюдь не бесконечны и если кончатся, то ждать естественного восполнения слишком долго.

Сапёры поползли в сторону бетонной долговременной оборонительной точки.

Тут немцы не пожалели средств и соорудили целую железобетонную конструкцию, оборудованную восемью пулемётами. Но её уже потрепало артиллерией, поэтому выглядела она теперь не очень надёжно.

Остальные солдаты уже распределились по направлениям штурма и приготовили оружие к бою. Часовых с этой стороны уже зарезали, поэтому никто сапёрам не помешает.

Удальский ждал развития событий.

Раздалось шипение запалов, кто-то из немцев всполошился, а затем раздался оглушительный взрыв. Пламя на доли секунды осветило окружающий мир, а затем началась боевая суета.

Яростные вопли людей, грохот и вспышки ружейных выстрелов, хлопки гранат, а затем и звон металла холодного оружия.

Удальский пронзил выскочившего из блиндажа немца шашкой, после чего выдернул предохранительную чеку и бросил гранату РГ-14 в блиндаж.

Сразу же нырнув в траншейную жижу, он услышал испуганные выкрики сидящих в блиндаже немцев, после чего раздался громкий взрыв.

Уже не раз проверено, что от взрыва РГ-14 в замкнутом помещении выжить почти невозможно. Четыреста грамм мелинита — это слишком много для людей.

Подполковник Немиров как-то сказал, что такого количества взрывчатки достаточно, чтобы подбить танк, но танков у немцев ещё нет. Говорят, что есть броневики, но их так мало, что встретиться с ними весьма маловероятно.

«И слава богу», — поднялся Бронислав из вязкой жижи.

ДОТ закидали химическими гранатами, из бойниц повалил удушающий газ.

Удальский вытер грязь с окуляров противогаза и побежал по траншее, в поисках врагов.

На фоне раздавались взрывы — ударники уничтожали блиндажи.

Все знают, где и что находится, так как до каждого солдата доведена схема опорника. Подполковник всегда делает на этом особый акцент — каждый солдат должен знать свой манёвр. Это суворовский принцип, верный во все времена.

Больше противников Удальский не обнаружил, так как всех уже убили.

Солдаты, в соответствии с планом штурма, заняли оборону и добили раненых, а пленных построили вдоль траншеи. Тут всё просто: если бросаешь оружие — ты пленный и убивать тебя не будут. Немцы знают, русские знают.

Вытерев шашку ветошью, Бронислав огляделся.

— Фельдфебель Петров!

— Я здесь, товарищ капитан! — прибежал самый старший унтер-офицер.

— Поручи унтер-офицеру Лобздеву, чтобы занялся проверкой ДОТа, — приказал Удальский. — А сам руководи обороной. И где телефон?

— Я тут, товарищ капитан! — показался в траншее связист, младший унтер-офицер Макаров.

— Телефонируй, что опорник успешно взят, — приказал ему Бронислав.

После получения сообщения от Удальского, ещё четыре ударные роты пошли к следующим опорникам.

Сейчас подобные штурмы происходят вдоль всего сектора «Машикули», до этого изрядно потрёпанного рейдами ударников.

Опорник за опорником, они должны брать линию обороны, чтобы открыть путь кавалерии. А дальше уже не их забота.

— Прибыло охранение, — сообщил фельдфебель Петров.

— Принять у охранения боезапас, перезарядить оружие — скоро выходим, — приказал Удальский.

Через полчаса они оставили опорник охранению, после чего присоединились к роте капитана Филиппова. В составе двух рот они выдвинулись к следующему опорнику.

Грохотала артиллерия, щёлкали винтовочные выстрелы, грязь чавкала под сапогами и ботинками. Яркие солнца осветительных ракет заставляли чувствовать собственную уязвимость. Ударники — это люди ночи…

Бронислав уже начал забывать, когда он просыпался утром, а не ближе к вечеру. Но такая уж у него работа.

«Закончится война — буду спать от заката до рассвета», — пообещал он себе.

Второй опорник взять было чуть сложнее. Немцы уже успели прислать сюда подкрепление, но это ничего не изменило.

Ударные батальоны уже давно переступили черту профессионализма. Страха смерти нет ни у кого из них, они уже привыкли убивать и умирать.

Немцы сопротивлялись, но их пулемётные расчёты были подавлены превосходящим огнём из Мадсенов, а затем ударники закидали траншеи сотнями ручных гранат.

Удальский тоже не боялся смерти, поэтому ворвался в траншею вместе с остальными солдатами. Застрелив двоих немцев, он уклонился от удара топором от третьего и зарубил его шашкой.

Солдаты с дробовиками сметали противников, не оставляя им и шанса.

На этом опорнике не было бетонного ДОТа, поэтому никаких скрытных ухищрений, а только тупой штурм с двух направлений.

Минут семь спустя всё было кончено. Потери — тридцать четыре человека убитыми, а у врага — все.