Централизованное снабжение техникой и инструментом, а также качественным посевным материалом, должно обеспечить первым артелям нечестное конкурентное преимущество, которое поможет им перебороть в том числе и кулаков. Эффект масштаба играет в том числе и против кулаков.

Пока кулак будет тратить личные средства на покупку конкурентоспособной сельхозтехники, артель получит всё это бесплатно.

Зерно артель будет сдавать государству по рыночной цене, а вот уже потом, когда будет подавлено последнее сопротивление кулаков, которые обязательно проиграют в этой заведомо нечестной игре и разорятся, «внезапно» окажется, что артели-то государственные. И там уже давно трудятся функционеры на зарплате, сильно рассчитывающие на ежемесячные премии. А премии эти будут зависеть от выручки за сданное зерно.

Чисто технически, землю никто у крестьян обратно не отнимет. Они просто не смогут конкурировать с государственными агрохолдингами, поэтому вынуждены будут перейти в них со своей землёй.

Конкуренция в таких условиях невозможна — частник всегда проиграет государству, настроенному его разорить.

По мнению Немирова, это некрасиво, но необходимо.

Альтернативный вариант — идти по историческому пути, с коллективизацией, вынужденно проведённой Сталиным спешными темпами, а затем с не менее спешной индустриализацией.

Немиров считал, что всем будет лучше, если коллективизация будет иметь другую форму, более щадящую, без кровавых эпизодов и насильственного раскулачивания. Гораздо красивее будет раскулачить кулаков экономическими методами, чтобы никто потом не обижался.

«Но будут обижаться», — подумал он. — «То, что в моей истории они обижались на жестокость, совсем не значит, что тут они не будут обижаться на то, что их прокинули рыночными методами. Им же будет не с чем сравнивать».

Ленин даже представить себе не может, как дорого потом обойдутся СССР действия после Гражданской войны.

«Сталинская коллективизация — это расплата за то, что все 20-е годы телились с НЭПом и земельным вопросом», — подумал Немиров. — «Но никто не знал — вот в чём проблема. Только вот я знаю рецепт, который уже сработал в моей истории. Совсем не важно, что мы будем использовать методы печально известных агрохолдингов. Главное, что итог будет не личная нажива без личной ответственности, а укрупнение и централизация сельского хозяйства».

В его истории агрохолдинги сначала сожрали село, а потом начали жрать друг друга. В итоге остался только один большой агрохолдинг в частных руках.

Государство его совершенно не по-рыночному раздробило, но это привело лишь к тому, что куски, оправившиеся от шока, начали интенсивно жрать друг друга и все положительные эффекты от дробления были скоротечными.

Экономисты его времени говорили, что это «естественная монополия», но в этот бред никто уже не верил. Неприкосновенность частной собственности, защита «честного бизнеса» и прочие аргументы властей привели к тому, что начали случаться продовольственные кризисы.

«У страны с третьей армией мира», — подумал Аркадий. — «Такого вообще никогда нельзя допускать».

По земельному вопросу он знал главное. Такого вида агрохолдинги будут эффективнее обычных хозяйств, поэтому начнут выдавать гораздо больше зерна. Больше зерна — это больше пищи для городов. Больше пищи для городов — основа для индустриализации.

«В 29 году грянет Великая депрессия, от которой у нас иммунитет», — подумал Аркадий. — «Но до этого, если нынешний план будет успешно завершён, можно будет почти сразу покупать станки и целые заводы».

Ключевой элемент плана — постараться добиться признания СССР Великобританией и Францией. Если получится, то остальные страны тоже будут вынуждены признать, в том числе и САСШ. А признание — это торговля.

Если будет хорошо закрыт вопрос с сельским хозяйством, то индустриализация — это, буквально, технический вопрос.

— Ура, товарищи, — добавил Аркадий.

— Впиши! — ткнул в его сторону пальцем Алексеев. — Ну, Владимир Ильич — вот человечище! Я, конечно, не понимаю его принципиальную позицию по поводу прекращения войны, но вот ораторское искусство его — выше всяких похвал.

— Война, по сути, империалистическая, — вздохнул Аркадий. — Не ради интересов народа. Поэтому мы для него не особо-то и близки — мы ведь сейчас как те же социал-шовинисты, что сидят в Зимнем. «Революционное оборончество»…

— Но нельзя же просто сдаться! — воскликнул Алексеев. — Он что, не понимает⁈ Мы же потеряем землю, будем платить контрибуцию — это погубит нас!

— Да всё он прекрасно понимает, — ответил на это Аркадий. — Только вот идея его в том, чтобы немедленно прекратить войну. На самом деле, я бы тоже не против прекратить войну, но на хороших условиях. И мне было бы достаточно ничьей. Но есть у меня отчётливое понимание, что не получится…

Немцы обязательно воспримут это как слабость. И обязательно попытаются предпринять наступление, чтобы разом сломить ослабевшего противника. В истории Немирова они так уже делали, даже в худших условиях 1918 года — когда им не понравились предлагаемые Лениным условия мира, они предприняли наступательную операцию, чтобы улучшить их. И получилось.

«Неужели Ленин не понимает, что имеет дело со зверями?» — подумал Аркадий.

— Я тоже за мир, — заверил его Николай Николаевич. — От этой войны никакого толку, о наступлении и успехах речи уже не идёт, поэтому надо кончать её, хотя бы на ничью.

— Посмотрим, что скажет Ленин, — произнёс Аркадий. — Он сейчас в Петрограде, участвует в заседаниях Совета. Вероятно, вернётся в течение недели.

— Надо будет обсудить с ним будущее армии, — сказал Алексеев. — Непонятно мне, как он собирается формировать войска из добровольцев. Сейчас солдатам только дай волю, как они сразу же побегут по домам — никого и не найдёшь потом…

— Есть ещё добровольцы, — уверенно заявил Аркадий. — Это ведь надо подать армию по-новому. Красная Армия или что-то вроде того. Но это уже с Лениным надо обсуждать.

— Тогда возвращаемся к речи, — решил генерал. — Нужно отшлифовать, добавить больше сильных слов…

*4 мая 1917 года*

— Вот офицерство из тебя так и сквозит, Аркаша, — произнёс Сталин, хитро прищурившись. — Вроде из крестьян, вроде наш, а вот видно сразу, что тебя царскими подковами подковали…

— Бытие формирует сознание, — пожал плечами Немиров.

— Ну, да, ну, да… — усмехнулся Иосиф. — Владимир Ильич передавал привет и просил сообщить, что не сможет прибыть в ближайшее время. Но приглашает тебя в Петроград — есть темы для живейшего обсуждения.

— Как обстановка в городе? — спросил Аркадий.

— Он опубликовал кое-какие тезисы, — ответил Сталин. — Тезис о прекращении войны пользуется особым успехом.

— А об армии он передумал? — поинтересовался Аркадий.

В ходе беседы вдруг обнажилось, что Ленин хочет упразднить армию и защищать страну как в древнегреческих полисах — всеобщим вооружением граждан. Это не сработает против организованной армии, поэтому Аркадий попытался его образумить.

Идея Ленина основывалась на опыте Парижской коммуны, которая упразднила постоянную армию и собиралась опереться на национальную гвардию, то есть народное ополчение. Закончилось это плохо.

Также он обмолвился, что был интересен опыт буров, чьё добровольческое ополчение долгое время унижало британскую армию. Только вот к России этот опыт неприменим. Нет в России достаточного количества людей, которые сразу по обретению способности уверенно ходить, получали в руки охотничью винтовку.

«Да и проиграли буры», — подумал Немиров.

В целом, мнение Ленина опиралось на идеи Маркса и Энгельса, которые говорили, что армия, в итоге, должна быть упразднена, как и полиция. Только вот в окружении буржуазных держав, с регулярными армиями, такой поворот будет губительным.

— Ах, ты об этом? — улыбнулся Сталин. — Да, он передумал. Он написал о необходимости поэтапной демобилизации и параллельном формировании новой армии на добровольной основе. А ещё всем, кроме буржуев, понравился тезис о национализации земли с последующей передачей гражданам.