"О боже", - кричит она, и ее бедра начинают дрожать, а движения становятся глубокими и отчаянными. Я продолжаю поглаживать и надавливать на то место, которое приводит ее в бешенство. "Блядь, Лохлан. Твою мать, я сейчас кончу". Ее стоны становятся резкими и пьянящими, ее ноги смыкаются вокруг моей головы, и она выплескивает все на мой язык. Теплая жидкость заливает мой рот и лицо.

Ее слизь слегка соленая и чертовски эротичная. Она глубоко выдыхает и соскальзывает с моего подбородка, ее тело становится мягким и свободным. "Это было охренительно". Она вздыхает, блаженная и довольная.

Двигаясь вниз по моему телу, она трется задницей о мой твердый член. Она смотрит на меня пьяным, полузакрытым взглядом, прикусывая губу, поднимается на колени и берет мой ствол в руку. Моя кровь бьется в жилах. "Собираешься оседлать мой член, как ты оседлала мой язык? Ты всегда такая жадная, правда, Реальта?"

Она одаривает меня наглой ухмылкой и опускается на меня. "Блядь", - глубоко и неистово стону я, зарываясь головой в песок. Ее киска - воплощение греха. Рай и ад в одном лице.

Выгнув спину, она подается вперед и зажимает мою голову между ладонями. Она наклоняет ее в сторону и вылизывает длинную, непристойную дорожку своей смазки. Ее киска сжимается, когда она пробует себя на вкус, и, клянусь богом, я собираюсь сгореть в чистом эфире.

Когда она откидывается назад и начинает садиться на меня, я сгибаю колени и упираюсь пятками, чтобы войти в нее. Она упирается ладонями в мою грудь, а ее рот раскрывается в едином непрерывном порыве. Пот заливает мне лоб, а по венам разливается огонь от ощущения, что она вокруг меня, на мне.

Я ласкаю ее сиськи, и она развязывает свой топ. Облегающая ткань спадает, и я стону, качая головой в недоумении. "Проклятье. А я-то думал, что ты не можешь быть еще сексуальнее". Золотистый металл пронзает ее соски; изящные цветы из жемчужин усеивают конец каждого стержня.

Я провожу пальцем по украшениям, и она смеется. "Как ты не заметил их в душе?"

Я озадачен. "Понятия не имею".

Я обхватываю ее за спину и сажусь так, чтобы втянуть в рот одну из ее грудей.

"Да." Она мурлычет от восторга и вплетает пальцы в мои волосы, прижимая меня к себе, пока я нежно отщипываю и покусываю ее усыпанный шипами сосок.

Наши стоны разделяют пространство, пока она медленно двигает вверх и вниз мой член, а я лижу и целую ее сиськи, шею, грудь. Я хочу досконально изучить каждый сантиметр кожи. Вкус, запах, ощущения. Я хочу точно знать, что ей нравится и как она этого хочет.

Оргазм настигает меня, как медленно нарастающая волна. Мое дыхание становится прерывистым, и она крепче прижимается ко мне, целуя мой рот так, словно может утонуть во мне. Я кричу: "Куда ты хочешь меня, детка?".

Она проводит пальцами по моим ушам и шепчет мне в губы: "Войди в меня".

"Блядь, пожалуйста. Пожалуйста", - умоляю я, внезапно ослабев и совершенно уничтоженный потребностью сделать именно это.

Она продолжает нежно обводить раковину моего уха и чувствительное место за ним. "Я так хочу этого".

Я зарываюсь лицом в ее шею, кончая с придушенным стоном и лихорадочными волнами удовольствия. Я прижимаюсь к ее теплому телу, окутанный головокружительным сочетанием полного расслабления и бушующей энергии.

Она целует мой вспотевший висок, проводит пальцами по волосам, и я со вздохом впиваюсь в ее кожу. "Кажется, я чертовски зависим от тебя, Реальта".

Перед этой поездкой я видел, как Стелла отбивалась от мужчины вдвое больше нее с мегафоном возле женской консультации. Ее сестра, которая там работает, ежедневно подвергается преследованиям со стороны фанатичных протестующих против абортов. Стелла встала на защиту этого человека и отбил у него охоту говорить. Он иссяк под напором ее страсти и ярости.

Я видел, как она разнимала бесчисленные драки в барах, а однажды даже разбила бутылку о голову мужчины. Я видел, как она так злилась, что лишалась дара речи, и видел, как она так бесилась, что вещи, которые вылетали из ее рта, могли соперничать с матросскими.

Я видел ее в ярости, раздражении и всех оттенках гнева между ними.

Но такой я ее не видел никогда.

В пятый раз, когда ее волосы зацепились за один из колючих кустов, через которые мы ползли и карабкались по пути к вершине скалы, я перестал считать ее угрозы кастрировать меня гиперболическими.

"Если это тропа, то я гребаная русалка, да ты просто сукин сын!" - кричит она, и я оглядываюсь, чтобы увидеть, как она выковыривает из руки колючку с ветки.

"Я сказал, что мы можем повернуть", - говорю я, и уверен, что от ее взгляда у слабого мужчины яйца бы отсохли.

"Во-первых, мне не нужно твое разрешение, чтобы повернуть". Она упирается руками в колени и делает большой вдох. "Во-вторых, мы уже поднялись на полпути, так что можем продолжить. И в-третьих, лучше бы этот вид стоил того. После этого ада я хочу увидеть Бога". Она хмыкает.

Я хихикаю и шевелю бровями. "Я могу это устроить".

"Черт возьми". Она выдыхает, раздражаясь.

"Эй, ты прямо в него вошла", - отвечаю я и продолжаю идти вверх по изрезанному склону.

Она более или менее молчит всю оставшуюся часть подъема, приберегая некоторые из самых креативных комбинаций ругательных слов, которые я когда-либо слышал. Когда мы достигаем вершины, там есть небольшой выступ камыша, побитой ветром травы, но, черт возьми...

"Это..." Она издала восхищенный вздох. "Это того стоит". Нас окружает бескрайний океан, Саммерленд - лишь незначительная точка в море безмятежности.

Она смотрит на живописные окрестности, но я не могу отвести от нее взгляд, любуясь изумлением, загорающимся на ее лице. Я чувствую себя по-настоящему благословенным, что могу разделить с ней этот момент. Небо над нами похоже на начало войны между богами. Справа от нас первые лучи заката смело пылают над горизонтом, а слева - темно-серые грозовые тучи, подкрадывающиеся все ближе, словно армия зла.

Мне нужно снова почувствовать ее в своих объятиях.

Поэтому я встаю позади нее и обхватываю ее за грудь. Ее руки тянутся вверх и держатся за мои предплечья, а я упираюсь подбородком в ее макушку. Она прислоняется ко мне и тихонько вздыхает. На долю секунды меня охватывает ясность, и я вдруг понимаю, что это чувство, вот здесь, - это полное удовлетворение.

"Все еще хочешь столкнуть меня с края?" поддразниваю я.

"Спроси меня еще раз после спуска".

"К тому времени ты уже упустишь свой шанс". Я смеюсь. "Из тебя действительно получился бы паршивый убийца".

Она смеется вместе со мной, но потом замолкает. Жаль, что я не могу увидеть ее лицо прямо сейчас. Я опускаю руки и поворачиваю ее к себе. У нее тревожный взгляд, который заставляет меня забеспокоиться. "В чем дело?" спрашиваю я.

"Что с Кларком? Как ты думаешь, он мог убить своего брата?" - спрашивает она так, будто это немыслимо, чтобы кто-то мог убить собственного брата. Это немыслимо, но не невозможно. И есть много людей без совести.

"Он нашел тело, а потом стал обвинять всех, включая нас", - напоминает она мне. "Он даже сказал, что его брат получил по заслугам. Может, ему надоело убирать за ним".

"Я тоже так подумал", - признаю я. "Но некоторые вещи не имеют смысла. Я был с ним в клубе, когда его убили..."

"Но это могло быть намеренно, верно? Нанял кого-то, чтобы у него было алиби. Некоторые из тех головорезов, которые на него работают, я могу это понять", - решительно заявляет она.

"Я не возражаю, что это возможно. Держу пари, что в Саммерленде нельзя бросить камень, чтобы не попасть в кого-нибудь, кто готов совершить убийство по найму. Но что не имеет смысла, так это то, как он был убит. Ты сама сказала: это убийство было личным. Если бы он просто хотел от него избавиться, было бы гораздо проще и чище инсценировать самоубийство или несчастный случай. Или просто заставить его исчезнуть совсем. Мы на отдаленном острове посреди океана. Это как" - я вскидываю руки вверх - "место убийства мечты".