Иззе покачал головой:

— Разве что слуги и ученики.

— Хорошо бы их расспросить. Еще у меня возникло несколько вопросов к Яззару.

— С этим проблема. — Иззе нахмурился. — Художник пропал. После вашей встречи он отправился к одному из купцов закончить портрет. Так и не дошел. Испарился вместе со своими слугами

Укол в грудину. Неужели все-таки Яззар обвел его вокруг пальца?!

— Вы проверили порт?!

— Разумеется. Ни один корабль Вечной Ночи не отплыл. С человеческими, как вы понимаете, сложней, но наши агенты сейчас этим занимаются.

«Нужно проверить алиби Яззара! Хм, интересно, а Лирда была последней, кто его видел?»

— Держите меня в курсе, — сказал Терций. — И еще кое-что. Ваша сегодняшняя слежка была слишком пристальной. Вы меня не на шутку встревожили.

— Простите. — Зачерненные брови эльфа выгнулись дугой. — Слежка? Всю ночь и утро я искал художника. Приказ матриарха.

Терций заметно побледнел.

Иззе понял Терция сразу, только взглянув на испуганные глаза. У самого при этом начисто пропало какое-либо выражение. Надгробная статуя, и та выглядит эмоциональней.

— По правде говоря, я с сомнением отнесся к предосторожности госпожи матриарха по поводу вашей безопасности, — сказал дроу, надевая шляпу. Мантилья окончательно закрыла от Терция лицо говорящего. — Теперь я вижу, что она не зря волновалась. Я немедленно доложу ей об этом. А вы оставайтесь дома. Никому не открывайте до моего возвращения.

Здравая мысль. Терций и так не на шутку испугался слежки. Но пока он отсиживается в убежище, убийца может окончательно замести следы. А если госпожа Валасте потеряет все, то на дно погрузится и вся его жизнь.

— Нет, Иззе, у меня другая идея, — ответил Терций. — Я собираюсь пойти в Мертвый город. Возьму с собой Амико, он сможет защитить меня, если потребуется. Вы же отправляйтесь к госпоже послу. Еще я хочу, чтобы вы зашли к Сауресу, опросили слуг.

Иззе удивленно хмыкнул из-под мантильи, но ничего не сказал. Только после его ухода Терций понял, что, кажется, сделал большую глупость. Во-первых, добровольно подверг себя опасности; во-вторых, послал темного эльфа к людям, которые уверены, что их господина убил темный эльф. За Иззе он не переживал. Этот унесет ноги откуда угодно. А вот повторить визит к Сауресу придется уже самостоятельно.

— Вы сказали, что я смогу вас защитить, — с сомнением протянул Амико. — Я… не уверен.

— Ты неплохо обучился за восемь лет. — Терций погладил гомункула по сиреневой голове. — Дерешься куда лучше меня. Не сомневайся в себе.

Прежде чем выйти в город, они припрятали в одежде по кинжалу. Носить при себе клинок было непозволительной роскошью и совсем не по статусу, но это было их единственное оружие помимо бдительности.

Еще на подходе к Мертвому городу Терций поразился удивительной тишине. Если Карамаргоса была полна городского шума, пригород — пением птиц и голосами домашнего скота, то здесь словно падал отделяющий от окружающего мира занавес. Ни стука молотков, ни шуршания песка под ногами, ни криков и брани бригадиров. Абсолютное безмолвие, только ветер рисовал узоры между старых зданий. Куда подевался весь народ?

— Будь начеку, Амико, — предупредил Терций.

Из-за угла здания показалась одинокая фигура и медленно приблизилась к ним. Это был тот самый белоснежный гомункул, который водил их вчера по руинам. Он медленно поклонился:

— Добрый день. Что требуется господину?

— Я пришел задать еще несколько вопросов по поводу раскопок. — Терций снова оглянулся. — Где ваш хозяин? Где все?

— Все? — гомункул посмотрел по сторонам, улыбнулся. — Отправлены на другие работы. На какие точно, мне неизвестно.

— Что это значит? А как же раскопки?

Гомункул вздохнул:

— К сожалению, со смертью господина Сауреса раскопки временно остановили. Вчера вы застали последний день.

Терций удивленно кивнул на гомункула:

— А… вы?

— А я был создан специально для помощи в раскопках Мертвого города. Я буду ждать их возобновления. Несмотря на все разногласия.

— Разногласия?

— Да. — Гомункул печально кивнул головой. — В последнее время господин Саурес очень сильно нервничал. У него был конфликт с руководством.

— Руководством?

— Жречеством, — уточнил Белый. — Не знаю деталей, но я был создан обращать внимание на все, что может повлиять на раскопки.

Какая удача. Этот гомункул многое мог рассказать. Терций предложил ему прогуляться, и тот благодарно согласился. Лилеон в лучах полуденного солнца выглядел полуразрушенной сахарной фигурой на столе богатого вельможи.

— Серьезные раскопки Лилеона начались почти шесть лет назад, — рассказывал Белый, пока они шли вдоль улицы. — Меня создали примерно в то же время. Конечно, раскопки проводились и раньше, но без какой-либо системы и конкретной цели, кроме поиска сокровищ. Никого из этих копателей не интересовали сами джаалдары. И вот церковь поручила это дело Клаудио Сауресу. Тот быстро навел порядок в Лилеоне. Появился план, полная опись найденного. Останки начали отправлять на перезахоронение в Апарон. Потом наткнулись на Первый Храм. Да…

Они как раз пришли к дверям упомянутого храма. Белый провел руками по грубо вытесанным дверям.

— Господин Саурес был одержим этим храмом, — продолжил гомункул. — Остальной город перестал для него существовать. Наверное, поэтому у него и возник конфликт. Незадолго до смерти его вызывал к себе главный жрец, и господин Саурес вернулся очень расстроенным. Кричал, ударил своего гомункула, даже мальчишке досталось.

— Мальчишке? — Терций встрепенулся. — Гомункул?

— Нет, мальчишка был человеком. Служил на посылках. Ребенок кого-то из его слуг, я так полагаю.

«Мальчишка на посылках. Нужно найти его и расспросить».

— Спасибо за информацию, — сказал Терций. — Может, вы заметили что-то еще накануне убийства? Днем, вечером, ночью? Все, что угодно.

Белый удивленно посмотрел на Терция:

— Господин вы… интересуетесь моим мнением?

— Да. Любая деталь может быть очень важна.

Белый посмотрел на Терция, потом на Амико у него за плечом, а затем сказал:

— Господин вернулся крайне расстроенным. Заперся в храме и запретил кому бы то ни было его беспокоить. Это место хорошо охраняется, но никто ничего не заметил и не поднял тревогу, даже гомункул Сауреса. — Белый сделал несколько шагов к храму, уперся спиной в его двери. — Я нашел Мирко здесь. Наверное, он стоял, как и обычно, вот так. — Гомункул еще раз толкнул лопатками двери.

«Странно. Он должен был видеть нападавшего и подпустить его очень близко».

— Думаете, Мирко знал убийцу?

— Я всего лишь гомункул. Не выучен делать какие-либо выводы, только подмечать детали и записывать их. — Гомункул достал из складок одежды книжицу, пролистнул в конец. — Здесь я написал об этом.

Он продемонстрировал запись Веласко.

— Вы постоянно все записывали? — спросил Терций.

— Да. На случай, если важные документы господина Сауреса будут утрачены или испорчены.

— Я могу взять их на изучение?

Белый заметно вздрогнул:

— Я бы не… Понимаете, они нужны мне для работы.

— Но пока у вас нет работы. Я верну их, как только прочитаю.

Будь перед Терцием гомункул попроще, то замер бы статуей до прихода хозяина, который помог бы разобраться в ситуации. Но этот был умен и самостоятелен. Наконец, Белый протянул Терцию записи и прошептал:

— Верните их как можно скорее и никому не говорите, что я их вам давал.

Терций благодарно прижал книгу к своей груди.

— Еще один вопрос, — сказал Веласко. — Кто из знакомых Сауреса ходил на раскопки?

— Многие. Представители церкви часто посещали с инспекцией. Сам Бенито Кальдерон бывал несколько раз. Ученики задерживались до ночи.

— Родные, слуги?

— Только Мирко и Винченте.

Больше расспрашивать гомункула было не о чем. Они поклонились друг другу и разошлись в разные стороны. Всю дорогу обратно Амико хранил удивительное молчание.