— Наконец-то, — шепнул гомункул и упал замертво.

Веласко обернулся и увидел Физалиса. Тот все еще держал дрожащую руку протянутой, словно боялся, что чудище вновь вскочит на ноги. Но Рамон лежал на земле, и его глаза смотрели в небо. Теперь он точно был мертв.

Терций кинулся к Иззе с одной стороны, Чарна — с другой. Затем раздался первый горький всхлип. На лице мертвого Иззе застыла улыбка. Та самая, хитроватая и обаятельная, с которой он вкрался в душу. А теперь вырвал из нее кусок.

Физалис навис на Рамоном, нахмурился:

— Так и знал, что все это он затеял.

— Что? — переспросил Терций. От шока он словно оглох.

— Это парень Кальдерона. Вечно был при нем. Вот, значит, как он решил поступить с дроу. Только вот сломал зубы о вас.

«О нет, еще не сломал…»

— Почему вы вернулись?

Физалис пожал плечами:

— Решил закончить начатое. Я устал прятаться. Я обязан был сделать это. В память об умерших.

— Как… ваша троица?

— Ох… Дураки. Насилу смог выволочь их живыми.

Терций кивнул ему. Теперь он был обязан жизнью еще и светлому эльфу.

Физалис немного помедлил и прибавил:

— Еще мне приказано задержать вас для дальнейшего разбирательства. Скоро здесь будет тьма стражников. Но туман нынче такой непроглядный, что я вас так и не встретил…

Эльф задумчиво посмотрел на возвышающуюся над туманом колокольню собора.

— Спасибо, Физалис, — ответил Терций.

Он посмотрел на туман, на мертвого гомункула и, не задумываясь, закинул его на плечо.

— Зачем вам труп? — удивилась Чарна.

— Без него нам не доказать вашу невиновность. — Терций взвалил Амико на другое плечо и с грустью посмотрел на Иззе. — Мне не хватит сил унести еще и его. Но оставить его мы тоже не можем. Чарна…

Выражение лица эльфийки сменилось от удивления к злости. Обе эти эмоции скользнули по лицу, словно тени двух быстро пролетевших по небу птиц, оставив лишь холодное спокойствие.

— Мертвым мертвое, — шепнула она, поднимаясь с колен. — Живое — живым. Так надо. Пусть его дух простит нам такое небрежное отношение к телу.

Она воздела руки к небу, и сверху посыпались молнии. Они били и били в тело, пока то не превратилось в горстку обугленных костей. В руках Терция осталась лишь маска с изумрудом. Вот и все, что осталось от Иззе.

Очень скоро маска лежала в ладонях госпожи Эльвалы. Та долго смотрела на вещь покойника, не выдавая никаких эмоций. Скорее небесный свод обрушится на головы смертным, чем треснет ледяная маска госпожи посла. Но Терций хорошо знал дроу. Он не сомневался, что Эльвала по-своему горевала, как и Чарна. Терций же не сводил глаз с изысканной ширмы, за которой на изящной кушетке лежал бессознательный Амико, и его снедало беспокойство за мальчика.

— Значит всему виной Бенито Кальдерон… — сказала госпожа матриарх, отложив маску в сторону. — Разумеется, он не прекратит преследовать нас. И не признает, что начал войну, даже если мы приволочем труп этого мальчишки к порогу его ненаглядного собора.

— У нас есть свидетель, который подтвердит наши слова.

— И который признан безумным.

Дамасо Ортис поежился. Да уж, только безумец встанет на защиту темных эльфов.

— Возможно, время еще не пришло… — устало вздохнула Эльвала. — Нужно отступить, выждать время. Скоро старик-жрец издохнет своей смертью. После этого можно попробовать еще раз.

Терций не поверил своим ушам.

— Вы даже не попытаетесь вступить в схватку с ним? — воскликнул он. — Неужели ради этого умер Иззе?

— Он умер во имя благополучия своей семьи. Вы, Веласко, забываете, где вы и с кем разговариваете. Но я буду великодушна. Не важно, чем все закончилось: ваша часть сделки выполнена. Награда будет щедрой. Но на этом наши совместные дела окончены. Вы свободны.

Пока Терций пытался отыскать слова возражения, Чарна нашла их за него:

— Госпожа матриарх, отступив, мы признаем вину, которой на нас не лежит. Мы укрепим людей Онте в уверенности, что дроу приходят лишь за тем, чтобы сотворить зло и попрать их веру. Такая ненависть передастся их детям и детям их детей. Мы должны бороться.

Эльвала сжала подлокотники кресла сильней обычного:

— Дерзкая девчонка. — Она жестом подозвала мальчишку с кувшином, и тот живо налил ей полный кубок. Она медленно пригубила. — Только очень глупый спруг пытается кинуться на того, кто сильней, а за жрецом — вся власть этого королевства и умы всех богобоязненных людишек. Мы будем посрамлены и раздавлены.

— Я кое-чему научилась здесь, — ответила Чарна. — Нужно сражаться до конца даже в самых отчаянных схватках. Мы не имеем права так просто отступить. Целый континент голодает!

— Как ты смеешь перечить моему решению, Чарна? Ты ведь даже не Валасте. Отродье жалкой побочной ветви. Капля нашей крови разбавлена в крынке с кислым молоком спруга.

— Может статься, что эта капля сильней всей вашей крови, вместе взятой. Может статься, что вы стали слишком старой, чтобы править домом. Только слабый спруг избегает схватки.

В зале повисло молчание. Терций с удивлением переводил взгляд с одного лица на другое. Ему никогда еще не приходилось видеть подобной сцены. Матриарх — не просто лидер дома, но и проводник воли Матери Ночи. И чтобы какая-то рядовая эльфийка осмелилась пойти против нее? Для этого нужно не бояться ни смерти, ни самой богини.

Эльвала рассмеялась, развязно махнула рукой, расплескивая напиток на пол:

— Взять ее!

Стража кинулась к Чарне. Их решимость поугасла, стоило только ей вынуть меч. Все знали, на кого нападают, и никто не хотел умирать первым. Скоро посольство зальет кровью. Терций понял, что нужно вмешаться.

— Стойте! — крикнул он. — Прекратите сражаться! Только зря растратите жизни. Сейчас нам всем необходимо сплотиться. У нас есть кое-что, чего боится Бенито Кальдерон. Свитки. Он пытался уничтожить любую возможность прочесть их, а значит, это оружие против него. Давайте сначала прочтем их, а потом будет делать выводы.

Неслыханное дело — мужчине учить двух женщин, как им поступить, но в напряженной тишине после его слов чувствовалось что угодно, но не возмущение его наглостью. Дроу и сами уже устали от вечного напряжения между ними. Эльвала медленно сделала еще один глоток и отставила кубок.

— Это мудро, — сказала она. — Стража, отставить. Чарна, мы решим наши личные дела позже. Что ж, господин Ортис, не могли бы вы прочесть то, что написано в свитках?

— Почту за честь, — ответил Дамасо, согнувшись в низком подобострастном поклоне.

Внесли свитки. Эльвала распорядилась поставить больше кресел и светильников, чтобы все присутствующие могли отдохнуть и скрасить ожидание. По мере чтения Дамасо все больше и больше мрачнел. В конце концов он отложил свитки, прикрыл ладонями лицо и затих.

— Так что там? Не томите! — нетерпеливо воскликнула Эльвала.

Дамасо начал рассказывать…

***

… Терций третий день сидел темнице в ожидании королевского суда. Здесь было так холодно и сыро, что он тут же подхватил тяжелую простуду и второй день мучился сильным жаром. В этом состоянии он не различал реальность и больной сон. Например, сейчас ему показалось, что кто-то прокрался в его камеру. Сморгнув слезу с воспаленных глаз, он увидел перед собой Физалиса.

— Паршиво выглядите, — констатировал эльф. — Слухи оказались верны. Кальдерон хочет свести вас в могилу раньше слушания.

Терций непонимающе смотрел на свой мираж. Какой же он реалистичный. Говорит и пахнет в точности как настоящий Физалис.

— Что вы ели и пили? — спросил эльф. — Вы понимаете мои слова?

— Вас здесь нет.

Эльф ущипнул Терция за руку. Нет, боль самая настоящая. Значит и эльф настоящий, но как только пробрался?

— Зачем вы пришли? — спросил Терций.

— А вы зачем сдались Кальдерону? — в ответ спросил Физалис. — Я дал вам уйти и был уверен, что вы в тот же миг сядете на корабль и уплывете далеко от Карамаргосы. Но вы зачем-то остались в городе до самого утра! Более того, вышли из-под защиты квартала Вечной Ночи, когда к нему стянулись королевские войска.