— Простите?

— Мой мальчик видел убийцу, — шепнула Карла.

— Да, — подал голос маленький посыльный. — Я вернулся как раз тогда, когда кто-то… ударил Мирко. Я услышал, как Мирко назвал его Рамоном, а потом затаился.

— А какое у тебя было поручение, Ченте? Пожалуйста, скажи.

Мальчик какое-то время подумал, а потом шепнул:

— Я отнес посылку в порт, для господина Эспехо. Он тоже ученик господина Сауреса. Но вы его уже не найдете. Я видел, как его корабль отчалил.

«Свитки, должно быть, — подумал Терций. — Неужели дело и правда было именно в свитках?».

— Благодарю, — ответил Веласко. — Ты не знаешь, куда он отплыл?

— Нет.

— А среди знакомых хозяина не встречалось людей с именем Рамон?

— Нет, господин, — вздохнула Карла, — иначе мы бы сами обратились куда следует.

«Тупик, и весьма странный. Кто бы ни был убийца, он никогда не бывал в доме Сауреса, однако Мирко знал его по имени. Кто-то с раскопок? Нужно расспросить у Белого, знает ли он такого человека».

Ближе к утру Терций донес бесчувственного Амико до дома. Там его уже ждал Иззе, и не один. Эту темную эльфийку Терций уже видел в посольстве. Леди в мужском костюме, глава женской стражи. Она выглядела ужасно раздосадованной, однако терпеливо дождалась, пока Терций уложит Амико в кресло и распорядится подготовить все к перевязке гомункула и своего телохранителя. Потрясающая стойкость для женщины дроу! Однако Терций порядком устал и у него уже не было сил на придворные расшаркивания.

— Так вы еще и погодный маг? — спросил он.

Его бестактность застала Чарну врасплох. В ее глазах вспыхнул злой огонек, губы изогнулись с презрением и самодовольством.

— Удивлены? — спросила она. — При матриархе всегда лучшие из лучших. Поэтому меня раздражает необходимость выполнять всякие мелкие поручения каких-то людишек, словно… — Она бросила презрительный взгляд на Иззе, который довольно фривольно помахал ей рукой. — Словно грязь!

«Пожалуй, не стоит злить ее. Еще поджарит молнией», — подумал Терций.

— Прошу прощения и благодарю вас за то, что потушили пожар, — Веласко низко поклонился и хотел было поцеловать унизанные перстнями пальцы, но та брезгливо одернула их.

— Я сделал то, что приказала мне матриарх, не более. — женщина снова презрительно скривила губы. — И я все еще плохо вижу из-за этого мерзкого огня. За это вы тоже мне должны. Надеюсь только, что мое зрение вскоре поправится, потому что мечтаю посмотреть на вашу порку. А она, поверьте, не за горами. Матриарх недовольна. Слишком рискуете собой и неразумно используете ресурсы. Очень опрометчиво с вашей стороны!

— Пороть меня? — Терций невесело усмехнулся. — Боюсь вас огорчить, но порка отменяется. Я выяснил, как зовут убийцу. Он человек или полуэльф. Примерно такого роста, — он указал себе на плечо. — Ловок, как темный эльф. Сильнее меня. Видит в темноте как кошка, но не слепнет от огня. А еще — в день смерти Сауреса из порта отплыл корабль, на борту которого был господин Эспехо, его ученик. Нужно узнать, куда он отправился, потому что в этом, кажется, кроется ключ к мотивам убийства.

— Я что, похожа на служанку? — прошипела Чарна на чистейшем высоком диалекте дроу, мгновенно перейдя от зловещей вежливости на «ты». — Тебя наняли, так и работай!

— У меня тут двое раненых, — прорычал Терций прямо в лицо эльфийке. — Меня пытались убить. Никто не даст мне гарантию, что следующей ночью и мой дом загадочным образом не загорится вместе со всеми догадками. Можете шантажировать моей репутацией, но на кону стоят жизни!

Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Очень давно он не срывался так сильно. Чарна смотрела на него глазами выброшенной на берег рыбы. Сейчас или снова примется орать, или сожжет его ударом молнии.

— Прошу прощения, — тише сказал Терций. — Вы и правда не обязаны оказывать мне содействие. Но содействие здорово бы ускорило поиск ответов.

Чарна ткнула ему в грудь пальцем, да с такой силой и злостью, словно желала проткнуть насквозь:

— Знай свое место! Не будь ты нужен матриарху, я бы давно приказала вырезать тебе язык за неуважение! Ты всего лишь инструмент! Слуга!

— Еще раз прошу прощения. Да, я всего лишь инструмент и слуга, но без этого инструмента вам не обойтись. В ваших же интересах сберечь его. Разве я много прошу?

Что-то в его словах смягчило эту бестию. Смирение, спокойствие, уничижительный тон, а может и все вместе, но пламя в глазах поутихло, и она перестала насаживать его грудь на свой острый ноготь.

— Вот так, — тише сказала Чарна. — Слуга может только униженно просить. Он не имеет права ничего требовать от господина. Только надеяться на милость.

Она еще раз окинула его взглядом, будто бы о чем-то задумалась. Провела ладонью по его груди, стряхивая с колета хлопья сажи. Терций снова напрягся. Женщина дроу может вести себя очень благодушно, когда чувствует власть над чем-то сильным, а он по сравнению с мужчинами дроу выглядел внушительно. Однако Чарна превзошла его ожидания.

— Так и быть… немного подсоблю тебе, — сказала она, показав ему два украшения в форме шестиногого паука. Одно из черного камня, другое — из красного.

— Это магические амулеты. Этот, — Чарна тряхнула черным, — может по желанию сделать тебя незаметнее мыши в бескрайнем поле, однако действует недолго. Этот, — эльфийка качнула красным, — может залечить даже самые страшные раны. Правда, заряда в нем хватит только на один раз. Выбрать можно только один. И поскорей, уже светает!

Терций взглянул на обоих пауков. Что выбрать: лечение или незаметность? Лечение могло бы когда-нибудь спасти ему жизнь, но у незаметности больше практических применений. Подумав немного, он указал на черный амулет, и тот медленно опустился в его ладонь. Прикосновение эльфийки задержалось на его руке, она игриво стрельнула в него взглядом. Этого еще не хватало, заинтересовать очередную властную даму. Ему на всю жизнь хватило одной.

После ухода эльфийки Терций погрузился в заботу о раненых. Зеленоглазый лишь раз поморщился, когда ему накладывали новую повязку, с мазью и травами. Он наотрез отказался прижигать рану, назвав это «человечьим варварством». Дроу гораздо более сведущи в лечении, поскольку прекрасно владеют искусством причинения боли. Жестокость и прогресс идут у них рука об руку. Парадоксальный народ.

Терций сам согрел воды, чтобы омыть тело гомункула. Амико не издал ни звука, когда Веласко начал бережно стирать остатки ткани и копоти. Болезненная экзекуция, но иначе новая кожа не нарастет. Несерьезные раны для гомункула после перезарядки у алхимика, и все же… у Терция никого не было, кроме него. Долгий век иста — это и дар, и проклятие. Учишься не привязываться ни к кому во избежание новых горьких расставаний. Но вот спустя столько лет он снова к кому-то прикипел и даже не заметил этого, пока не рискнул его жизнью.

— Прости меня, — тихо сказал Терций, обмывая обожженную руку слуги. — Ты чуть не умер по моему приказу.

Амико улыбнулся:

— Благодаря своей доброте вы получили новую зацепку в расследовании. На мне же все быстро зарастет.

— Нет! — Веласко сжал белую ладонь. — Я хочу, чтобы ты понимал. Ты не просто слуга. Ты очень важен для меня.

— Я рад это слышать, господин.

Немного отлегло от сердца, но пальцы все еще продолжали нервно подрагивать.

Чтобы Амико исцелился быстрей, он погрузился в особый летаргический сон. Через дня два или три он будет как новенький. К этому моменту нужно позаботится о его новой одежде и обуви.

С этими мыслями Терций устроился у камина. За окном уже вечерело. Дни становятся все короче, рано темнеет. Из задумчивого состояния его вывел голос Иззе:

— Так вы и правда очень дорожите этим гомункулом?

Терций вздрогнул от неожиданности. Он совсем забыл, что не один в гостиной.

— Да. Это странно?

— Очень. — Эльф поерзал в кресле, принимая более удобную позу. — Обычно люди относятся к животным лучше, чем к ним.