— Да, у меня нет выбора. И, наверное, я пожалею об этом, но все же скажу. Вы мне нравитесь.

Тут пришло время Терцию удивленно приподнять брови.

— И от того мне горше осознавать, что вы мне не доверяете, — продолжил Иззе, поглаживая кончиками пальцев изукрашенную маску. — Ясно, почему вы вдруг стали пренебрегать мной.

Печаль в голосе Иззе. Терций почувствовал болезненный укол совести. Знал он не так уж и много. Только то, что Иззе не прошел испытание и потерял благосклонность своей семьи. Почему это произошло? Загадка. Дроу обычно не разбираются в тонкостях и причинах таких событий. Провал испытания Матери Ночи приравнивался к предательству богини. Такой позор смывался кровью, однако Иззе стоял перед ним живой и почти целый.

Терций поймал себя на том, что уже минуту молча смотрит на эльфа, словно на его лице и одежде написаны ответы на все его вопросы. Так… неловко. Терций кашлянул в кулак и поспешил сменить тему разговора.

— Расскажите, что узнали этой ночью, — попросил он.

— У Ортисов не дом, а лабиринт.

— Не томите.

— Видел главу семейства с супругой и детьми. Портрет Дамасо Ортиса в главном зале. Я проверил каждый лаз и каждую комнату — человека с портрета в доме нет. Подслушал несколько разговоров. Слуги говорят интересное.

— Ну?!

— Дамасо Ортис рехнулся, и добропорядочные родители упекли его в какой-то монастырь, лечить душу.

— Что?!

— Но, судя по услышанному, слуги сомневаются, что Дамасо сошел с ума. Мутная история.

Четыре ученика. Один убит, другой пропал, третий сбежал, четвертый под замком. Совпадение? О нет!

— Вы не узнали, что за монастырь?

— Нет. Вы думаете, я бы умолчал? — Иззе фыркнул. — но даже если мы узнаем, где держат Ортиса, как вы намереваетесь с ним поговорить?

Что ж, это мог быть любой из тех, постройку которого спонсировали Ортисы. Искать иголку в стоге сена. А поговорить с Дамасо было бы очень полезно. Возможно, он мог бы пролить свет, почему Саурес впал в такую немилость. Эспехо и Дамасо — единственные оставшиеся в живых. А еще Белый, который работал с Сауресом. С ним тоже надо поговорить.

Терций со стоном уронил лицо на ладонь. Голова лопалась от мыслей. За какую ниточку не ухватись, вытягиваешь целый клубок новых загадок. Но Терций еще больше уверился в том, что убийца Сауреса не просто подставил посольство темных эльфов, но и пытался скрыть какую-то найденную Сауресом информацию. Кто-то так тщательно обрезал все нити и замел следы, что можно только догадываться, что же там за сведения и кому они могли навредить. Хуже всего, что Терция уже один раз попытались убить. Когда произойдет следующая попытка? Никому нельзя доверять. Даже Иззе, который хоть и говорит, что испытывает к нему симпатию, но докладывает Эльвале о каждом его шаге. Верность дроу — нечто сродни парадоксу.

— А что с записями в портовой книге?

Иззе молча вытащил из потайного кошеля под одеждой свернутый в несколько раз лист бумаги:

— Прошу прощения, если это не то, что вам нужно. У меня было слишком мало времени.

Терций хотел было развернуть лист и погрузиться в чтение, но его отвлек настойчивый стук в дверь. Амико стрелой пробежался по ступеням, приостановился у двери и важно спросил.

— Кто пришел в дом господина Веласко?

Голос за дверью зловеще прогудел:

— Личная гвардия верховного жреца. Мы здесь, чтобы сопроводить господина Терция Веласко к Альваро Молине.

Господину секретарю надоело ждать. Терцию почему-то стало жутко. От приказа-приглашения повеяло угрозой.

Даже окованная сталью дверь в королевскую сокровищницу не способна остановить личную гвардию жреца. Чего уж там дверь — даже привратник самого Ткача. Терций понимал, что нельзя заставлять этих господ ждать. От нетерпения они становились уж очень агрессивными. Терций кивнул Амико, тот понял его без слов:

— Господин Веласко сейчас выйдет, — кинул мальчик, а затем опрометью побежал наверх. — Лирда, сюда, не стой столбом!

Эльфийка побежала за ним, ворча на ходу:

— Ну чего тебе, сопляк?

Пока эти двое возились наверху, Терций сунул руку за ворот камзола, открепил паука и отдал Иззе, сказав:

— На хранение. Нельзя, чтобы эту вещь нашли при мне.

В этот самый момент гомункул вместе с Лирдой спустились на первый этаж, перенося картину из кабинета в подпол. Иззе растерянно посмотрел на Веласко, потом на них. Терций вздохнул:

— Я позже объясню. Идите с ними.

Снова раздался стук в дверь, да такой громкий, что от стены отвалился кусок штукатурки. Еще немного и снимут с петель. Хорошо, что в этот момент Амико поднялся из замаскированного подпола, отряхнулся от паутины и пошел открывать. Терций слегка смочил волосы отваром. Гомункул распахнул дверь как раз тогда, когда вояка собрался постучать в третий раз. Гвардеец едва не завалился на порог. Веласко с презрением посмотрел на него:

— Господа, имейте терпение. Я сомневаюсь, что секретарь хочет видеть меня мокрым и без одежды. Не дадите мне обсохнуть?

Увидь его сейчас Иззе, засмеял бы за паршивую игру, но капитан гвардии как будто смутился.

— Велено доставить без промедлений, — пробубнил он, — и осмотреть дом.

Гвардейцы оттеснили Терция к стене, оттолкнули Амико, замешкавшегося на пути, и деловито рассыпались по дому. Капитан гвардии пошел в сторону кухни и столкнулся в дверях с Сильвией. Та охнула от страха и вылила ему на ноги ведро грязной воды. Капитан разразился бранью и полез было за оружием, но Терций грозно напомнил:

— Капитан, за любое злоупотребление властью я взыщу с вас, так и знайте.

Это немного остудило пыл вояки. Его гвардейцы осмотрели дом снизу до верху, но без должного усердия, и это было просто замечательно. Спустились в продуктовый погреб, но потайной не приметили.

— Осмотр окончен, — наконец сказал капитан. — Теперь пройдемте.

— Амико!

— Вы пойдете один, — оборвал гвардеец. — Простите, господин. Приказ есть приказ.

Ух и неприятно. Что с ним там будут делать? Публично четвертовать? Терций кивнул Амико и распорядился:

— В мое отсутствие ты за главного. Позаботься… и не злоупотребляй.

Гомункул кивнул в ответ, а Терций сел в предоставленный для него экипаж. Со всех сторон его окружила стража. Секретарь явно боялся, что он куда-то убежит. Интересно, почему? Наверное, где-то всплыло, что Терций спелся с темными эльфами, вот и решили досмотреть дом. Искали улики. Будь у секретаря доказательства, конвоировали бы в темницу, да в кандалах. Подумав об этом, Терций принял более расслабленную позу. Незачем показывать, насколько он растерян, напуган и озабочен.

Карета качалась по мощеным улицам города. Гвардия зычно отгоняла от нее всех любопытствующих. За плотными занавесками пробивалось солнце и звуки жизни: рынок, постоялый двор, смех детей, ржание лошадей. Терций концентрировался на этом, чтобы успокоиться и спланировать, как он будет вести себя и что говорить во дворце главного жреца. Молину явно разозлило его промедление и не порадуют те выводы, которыми с ним собирался поделиться Терций.

Звуки города стихли. Карета взобралась на Священный Холм, на который, по легенде, спустился сам Великий Ткач и передал книгу Мельхиору Заступнику, чтобы тот научил человечество, как двигаться в сторону лучшей судьбы. С тех самых пор люди наизусть выучили слова из книги и, казалось, вот-вот уже станут чище самого солнца в погожий день. Но в канавах под холмом многие люди все еще искали себе пропитание. Только живущие в сытости могут принять голодную аскезу. Прежде чем очистить и улучшить весь мир, его сначала нужно хотя бы досыта накормить.

С этими мыслями Терций рассматривал парадную лестницу, которая вилась вверх по холму. По замыслу архитектора любой гость должен был сначала вскарабкаться по ней к высокому и чистому образу Великого Ткача. Даже короли и богатеи обязаны прилагать усилия для достижения внутренней чистоты. Терций почти не сомневался, что у дворца есть парочка удобных пологих подъездов. Потому что ему с трудом представлялось, как туша Молины каждый раз умудряется подниматься по такой лестнице.