Сейчас я не шагаю. Осматриваю окружающее меня – много деревьев. Они все разные. Не могу сообразить, что я тут делаю? У меня была какая-то задача. Прямо напротив меня, на толстом отростке от дерева сидят птицы, несколько птиц. Они молчат, и смотрят на меня. Да, точно – они чёрного цвета. Этот окрас перьев называется – чёрный цвет. Перья… Что это такое? У этих существ мощные и довольно длинные носы. Нет, это не носы, этот колющий предмет по-другому называется. Их чёрная шерсть блестит.

Меня зовут Филипп. Я вспомнил, зачем я здесь – я ищу путь в место, которое называется Загорье. Я люблю старинные вещи, которые нахожу в земле, или в старых, брошенных домах. Уже довольно давно ищу путь в место, которое называется Загорье. Я знаю, что там есть старые, брошенные дома. Я знаю, что там могут находиться вещи. Что-то происходит с моей головой – какая-то путаница. Я – путаюсь. Что такое путаюсь? Не могу написать. Я пишу авторучкой. Меня зовут Филипп. Когда-то давно в этих местах по лесу бродили люди, которых все звали – геологи. Они определяли, что можно найти под землёй и на земле. Мне сейчас думается, что они тоже начинали плохо думать, то есть неправильно думать, и поэтому не могли вспомнить, куда им идти дальше, и зачем они здесь ходят. Меня зовут Филипп. Мне нужно шагать дальше.

На этом месте Сёчин остановился, и отложил листы в сторону: «У него начало путаться сознание. Что там, интересно, произошло? Напоминает сам себе как его зовут. Забывает названия предметов. Забыл, для чего нужен компас. Скорее всего, там некая аномальная зона. Про геологов верно заметил – тоже в тех местах ходили, и долго, но только на карту ничего не нанесли. Осталось лишь «белое пятно». Заблудились, как и он. И тоже, наверное, пропадали. В последней записи нет ничего про метки – тоже забыл. Так по кругу и шагал. Теперь понятно, почему спасатели не нашли. Может быть, карстовые пустоты на пути оказались, а может и какой затон в болото превратился. Надо дочитать, после поразмышлять».

Вновь взяв листы, Филипп поправил на переносице очки, и продолжил:

Пью воду. Оглядываюсь по сторонам – вокруг меня очень много змей. Даже не понятно, чего больше, выгоревшей травы, или этих чёрных, шатающихся на гибких шеях голов. Они вокруг меня. Я не боюсь их – уже привык. В предыдущий переход сразу их заметил. Сперва думал, что показалось. Списывал на усталость. Но потом, в один момент решил взять в сторону, но они мне не позволили – сразу поднялся частокол голов, и началось шипение. И я не смог пойти в выбранном направлении. С другого бока то же самое – много гадюк. Перешагнуть полосу змей невозможно – их слишком много. Они стаей ползут у меня с двух сторон. Время от времени некоторые подпрыгивают, и шипят. Свободное пространство есть только впереди, или туда, куда меня направляет этот вьющийся поток чёрных лент. Я прошёл довольно много шагов. Сколько, не знаю. Пробовал считать, но сбился. И ещё эти гадюки вокруг. Мешают думать. Хочу пойти дальше, но подумал, что нужно поесть. Нужно наломать сучьев, но как? Придётся попробовать.

К моему удивлению, гадюки будто мысли мои услышали. Пропустили меня к сушняку, и позволили наломать на костёр. Вскрыл сухпай, поел.

Меня зовут Филипп. Я ищу дорогу в Загорье. Сейчас на привале. Вокруг меня кишмя кишат чёрные, жирные гадюки. Нужно затоптать кострище и идти дальше. Рюкзак мешает. Оставлю его здесь.

Я сижу перед огромной змеёй. Передо мной почти идеально круглая клумба синей травы. Дорога была долгой. Нет воспоминаний о цели моего похода. Просто шёл, думаю, меня это спасло. Впереди увидел очень красивую по своему цвету поляну – синего цвета. Гадюки ползли по направлению к ней, забираясь к левому краю, и шевелящейся чёрной полосой огибали это синее пятно посреди пожухлой, уже выгоревшей от солнца травы, обхватывая кольцом периметр, чёрной массой двигаясь против часовой стрелки.

Вскоре отдельные ленточки перестали быть различимыми – всё чёрное ленточное многополосье слилось в одну, чудовищного размера змею. Сделав несколько кругов в том же направлении, что и сотни гадюк до этого, гигантский змей остановился, и зашипел, переходя на хрип, затем высоко поднял треугольную голову. Увидев немигающий взгляд, направленный прямо на меня, я замер – от такого аспида убежать невозможно! Залезать на дерево – нет никакого смысла, убегать по высокой летней траве не получится – это не гаревая дорожка. Мне пришлось остаться на месте, и ждать.

Тут, словно услышав мои мысленные опасения, высокий чёрный столб, образованный поднявшимся туловищем, опустился на землю, и изгибаясь волнами, направился вперёд. Его вид ужасал – существо было невероятных размеров! В длину чудище достигало не меньше, я думаю, метров двадцати. Вблизи цвет сверкающей чешуи страшилища оказался не чёрным, а буро-зелёным. Приблизившись, монстр обогнул меня, замершего неподвижно, и приблизился вплотную. В его ярко-алой пасти выделяются огромные желтоватые клыки, а голова с клювом напоминает птичью. Начинаясь чуть ниже линии глаз, ровно посредине черепа проходит костистый гребень, а там, где у его сестры-кобры раздувается капюшон с кольцами, у этого чудовища сохранились зачатки кожистых крыльев, которые трепетали, будто стремились поднять изогнутое тело на воздух. Зловонный смрад исходит из его нутра, а с раздвоенного языка на землю стекают тягучие струйки мутной жижи.

Змей неподвижно замер, глядя прямо мне в глаза. Я же боялся шелохнуться, да и не мог пошевелить даже пальцем.

Затем услышал мысли, появившиеся в уме, словно озвученные кем-то: «Греналин – Калинов мост волшебы, его охраняет Змей. Прямой дороги в это место не ищи. Ты стоишь перед поляной Греналин. Сядь и успокойся. До рассвета возьми одну горсть травы, и съешь. Сбрось с себя всё мирское, останься таким, как пришёл в мир. Иди дальше. Дорогу укажет проводник. Лес исчезнет, и увидишь знаки преддверия».

Понимаю, что выбора нет. Я так и сделал. Присел, погрузился в медитацию. Поднявшись, подошёл к поляне с травой, и набрал горсть. Василиск не отрывал от меня своего взгляда, поворачивая голову вослед. Глядя на него, я положил набранный Греналин в рот, прожевал и проглотил.

Вокруг всё изменилось.

На этом записи оборвались. Кроме полос и закорючек, похожих на каракули годовалого ребёнка, на листах не было.

Филипп Андреевич отложил прочитанное, и задумался: «Последние несколько листов – полный бред. Синяя трава – галлюциноген? Но он употребил её в самом конце, а спутанность сознания началась гораздо раньше. Аномальная зона? Магнитные излучения? Или выход неизвестного газа на поверхность? Но какие яркие видения – сам Василиск! Конечно же, Филипп по какой-то неизвестной причине утерял способность критически мыслить, и побрёл по тайге за возникшей галлюцинацией. А куда в итоге забрёл, одному богу, вернее – чёрту, известно! Упал в расщелину, ну или яму, сломал ногу, шею – да что угодно могло произойти! Диких зверей тоже никто не отменял. Короче, чтобы разобраться, нужно в ту местность поисковую экспедицию снаряжать. Иначе можно думать и думать, гадать и гадать! Хоть сто лет! Никто не запретит. Толку вот… Нужно Сергею позвонить».

Сёчин набрал номер, и Сорокин почти сразу ответил:

– Да, Филипп Андреевич, слушаю.

– Дочитал до конца.

– Что думаете?

– А что тут можно думать, ты сам тоже прочёл. Одно понятно совершенно точно – у Филиппа произошло помутнение рассудка, или как там у медиков это правильно называется, точно не знаю. На простонародном языке – морок, меряченье. Только меряченье происходит в северных краях, в тундре, а у нас в тайге – даже не знаю, бывает ли. Но всё возможно. Да и записи его видений о многом говорят – Василиск, синяя трава, действия змей. Такие глюки описывают ещё те, кто ЛСД принимал, я читал в интернете.