– Дайте, пожалуйста, на время. Я позже вечером занесу. Надо кое-что проверить там, в больничке.

Из комнаты послышалось:

– Сейчас, сейчас. Ага, вот он, мой главный помощник, несу.

Получив столь нужный ему предмет, Филипп поклонился:

– Большое спасибо, Галина Ивановна, вы меня очень выручили. Вечером в магазин зайду, вам чего прихватить?

Соседка махнула рукой:

– Да ничего особо и не надо. Может, чаю только пачечку прихвати. Если не забудешь.

– Хорошо, обязательно. Спасибо ещё раз, Галина Ивановна, всё, побегу!

Оказавшись в автобусе, Филипп достал из саквояжа блокнот с рассказом, и продолжил чтение:

«…Мальчик взял засушенный цветок двумя пальцами, и потихоньку начал растирать. Ломкая труха пыльцой ссыпалась вниз. Почувствовав между пальцами оставшийся маленький шарик, положил его на бумагу. Посмотрел на Аристарха:

– Так правильно?...»

Выйдя на остановке «ЦГБ», Селин сразу направился к аптечному киоску, выбрал халат-накидку, бахилы, белую шапочку и марлевую повязку. Глянув на часы, про себя отметил: «Половина шестого. Ещё полчаса осталось. Всё, надо уже переодеться».

В эту «камуфляжную» форму пришлось переодеваться в сквере за больничным корпусом, подальше от посторонних глаз, и в приёмный покой зашёл уже вполне солидный доктор со стетоскопом на груди. Направился сразу к посту охраны:

– Здравствуйте, Селинский Аристарх Петрович, я с области, у вас тут сейчас с травмой на излечении находится Сёчин Филипп, найдите, пожалуйста данные, он у меня в наблюдении, осмотреть нужно.

Здоровенный детина охранник, увидев перед собой «целого доктора», зычно крикнул в коридор:

– Тамара, подойди срочно!

Подбежавшая медсестра настороженно вперилась взглядом в посетителя:

– Кто вам нужен, говорите?

Филипп повторил:

– Сёчин, Филипп Андреевич.

– А вы у главного были?

– Девушка, мне ваш главный сегодня не нужен совсем. Я тут по служебным делам, присутствовал во второй на консультации. Мне уже скоро уезжать, стал звонить Сёчину, а на работе сообщили, что он у вас в травме лежит. Он у меня наблюдается. Пока я здесь, не препятствуйте, а то на самом деле пойду к главному. Проводите меня до палаты, будьте любезны.

Сестричка не стала спорить с таким решительным эскулапом, и поправив для солидности халат на груди, вытянула руку приглашающим жестом:

– Прошу вас, пойдёмте, тут недалеко.

К шести часам приёмное время уже заканчивалось, и проходя по извивам коридоров больничного комплекса, Филипп с удовлетворением подумал, что предпринятые им маскировочные мероприятия сыграли определяющую роль – прежде чем оказаться в палате у Сёчина, пришлось пересечь три поста преград. Когда они оказались перед дверью с прикрепленным номером «пять», медсестра уважительно распахнула её:

– Проходите. Помощь будет нужна?

«Терапевт» покачал головой:

– Нет, спасибо. Будет лучше, если никто не будет мешать.

И, повернувшись в сторону лежавшего больного, увидел, что тот недоумённо смотрит на него:

– Вы кто?

Филипп стянул маску с ушей, и заулыбался:

– Филипп Андреевич, да это я, Филипп!

– Ну ты даёшь, копарь, проходи. А я поспать успел. Хорошо с камуфляжем придумал. Завтра после обеда обещали в обычную палату перевести, там проще будет. Ну что, почитал рассказик? Увидел, что про маршрут там ничего нет? И ещё, ты свою форму не снимай – вдруг зайдёт кто? Выйдешь тоже в ней – охрану обижать не нужно. Ну, что молчишь?

А Филипп-археолог, сев на стоявший рядом с кроватью стул, доставал из своего саквояжа бумаги, взятые из дома:

– Да не молчу, сейчас вытащу, что показать хотел. Так, во-первых: в вашем рассказе действительно, про путь в Загорье ничего нет, НО! – подняв вверх указательный палец, он выдержал паузу, и завершил, – несколько вопросов после чтения у меня появилось.

– Говори, копарь, что тебя заинтересовало?

– Филипп Андреевич, когда вы описывали деревню и местность, с кем-то обсуждали предварительно, или были там сами?

– Ничего я ни с кем не обсуждал, и нигде я не был. Ты чего ерунду говоришь? Я же это всё придумал!

Филипп округлил глаза:

– Как это придумал?

– Да очень просто – взял и придумал. В голове. В других частях тела у человека мысли не возникают. Хотя есть некоторые одарённые, умеют и задницей размышлять, – усмехнувшись, Сёчин посмотрел на него, – А что?

– Да то, что это место существует не только в вашей голове, но ещё и в реальности.

Сморщившись от боли в рёбрах, Филипп немного приподнялся:

– Как это? Ты что, серьёзно?

– Конечно, серьёзно. Вот, посмотрите на атласе.

С этими словами копарь развернул свернутый вчетверо лист, и покрутил пальцем:

– Вот видите – река Холмушка, и она огибает село Двойное.

– Ну и при чём тут мой рассказ? У меня таких названий нет.

– Я знаю, что нет. Прочитал. Но вот только топографический язык – это отображение языка разговорного. Логично ведь? И название реки могло измениться. Оказалось, что синонимы слова «злобка» изначально – «холм», «сопка», «могила»! – скорее всего это и есть река с названием Холмушка! Вот тут, – он протянул ему тексты, полученные от ночного «спецагента», ­– Как раз говорится о реке с названием Злобкая.

Сёчин взял бумаги, и погрузился в чтение. Через несколько минут поднял взгляд на Филиппа:

– Хорошо, согласен – возможно, что Злобкая, это Холмушка, названия рек, действительно, могут измениться. Но опять же – при чём тут мой рассказ? У меня про реку нет ничего!

– Знаю! Но у вас есть деревня Двухголовка!

– И что?

– Филипп Андреевич, гляньте на карту, Холмушка огибает село Двойное!

Сёчин взял в руки лист атласа, и вгляделся:

– Ну да. Слушай, тёзка, я думаю, это – всего лишь совпадение.

Филипп раздосадовано покачал головой:

– Ну вы поглядите ещё раз на карту. Посмотрите – Холмушка никуда не впадает.

– Точно. А вот это уже очень интересно, – произнёс перебинтованный Сёчин, — Все реки куда-нибудь впадают. Одна – в озеро, другая в море, или в большую реку, что на пути встречается. А Холмушка, что – никуда? Вода-то ведь всё равно течёт, значит где-то должно прибывать. Ну, или прячется в подземные шхеры. А ты что думаешь?

Селин взял лежавшие на кровати листы с переводом текстов, и снова протянул их перебинтованному тёзке:

– А я думаю, что Холмушка заканчивается в Загорье, и впадает в Озеро полумесяца. Тут на карте, где она заканчивается, оно и должно быть. Почитайте теперь ещё раз. И обратите внимание, как заканчивается «Обращение».

Сёчин ещё раз глянул на текст, а последнее предложение прочёл вслух:

– «В поиске пути мне помогла река, называемая Злобкая. Подпись: Филипп», – немного помолчав, добавил, не отрывая взгляда от текста, – Интересно. Третий Филипп появляется, кроме нас двоих. Так ты думаешь, что Загорье там находится?

– Да, уверен на все сто! Эта область в тайге совершенно не изучена. Судя по описаниям в этих текстах, место неприступное – с одной стороны горный кряж, а с другой – озеро и пустыня каменных валунов. Да и легенда, вы же понимаете – не на пустом месте возникла.

Тут он замолчал. Сёчин протянул в его сторону исписанные листы:

– А ты доверяешь этим данным? Как они тебе достались?

– Филипп Андреевич, то, чем я занимаюсь в свободное время, вся вот эта самодеятельная археология, – это в большинстве случаев чистая магия, по-другому не объяснишь. У меня несколько раз при раскопках было ощущение утери контроля. Я имею в виду возникновение чувства, что мне кто-то подсказывает: «Копай тут». А когда начинаешь работать лопатой, своя, личная мысль говорит: «Да я здесь ничего не найду, надо бросать», то этот «некто» продолжает настаивать: «Копай!».

Сёчин перебил его:

– Ну и как?

– Находил! На самом деле! Это называется: «Своим глазам не поверил». Тогда, в тот самый случай – россыпь нефритовых фигурок. Как они там оказались, совершенно было непонятно, но подсказка «извне» была верной. Вы вот спросили про верность текстов. Да откуда я могу знать, верные они или нет? Их принёс совершенно незнакомый человек, и при этом, что называется, – «гнал откровенную пургу», – что он мол, является тайным агентом спецслужбы, нашёл эти бумаги в куче других, приготовленных к уничтожению, а во втором случае ссылался на посторонних людей, точнее, он называл их «черти». Говорил, что они могут ему ноги откусить, если я не возьму. Вроде как «они» заставили его. Даже денег не просил, только за первый текст взял пять сотен, а за следующий ничего. Трясся, как осиновый лист, упрашивал на коленях. Ещё сказал, что они ему «мозг выедают». Жалко стало, я и взял. И есть у меня ощущение, что тексты эти – не врут.