– Не скули! – пробурчал Вольга и передёрнул поудобней плечами. – Смердит от тебя, как от стервы!

– Чистенькая она, чистенькая! – оживлённо подбегал рядом Свирь. – Травяным взваром пахнет, да оседлой избою. Не то ты чуешь, Вольга. До норы она наша… скинь!

– Га, щас тебе, блудодум одноухий! – презрительно гаркнул Вольга. – Это Ярово Счастье. Вот вернётся…

– Не вернётся он! – забежал Свирь вперёд. – Наврала девка, клянусь вторым слухом! Какая же крестианка сестру родную предаст? Она Яра в ловушку сманила, в лапы к оседлым!

Вольга внезапно остановился и сбросил крестианку на землю, да так, что у той вышибло дух. Силясь вздохнуть, она громко закашлялась. Свирь подскочил к ней, перевернул на спину, распахнул пальто и с треском рванул сорочку. Сначала пленница не поняла, что с ней делают, когда же Свирь кинулся лобызать её грудь, только громче и горче завыла.

– Яр сказывал, что у неё Дух гниёт, – догнал стаю Сава. – Волк в ней порченный.

– Подержи её лучше! – прошипел Свирь, но никто из состайников не схватился. Сава отошёл караулить погоню, Вольга отдыхивался со стороны. Крестианка вытаращила на Свиря глаза и как могла отбивалась. Свирь заметил на ней янтарные серьги и жадно сорвал их. Надземница закричала, тотчас рот ей закрыла землистая пятерня.

– Тишь… тишь… – нашёптывал Свирь и стягивал с пальца янтарный перстень. В лесной подстилке что-то зашевелилось. Ещё не смея показаться под рассеянным светом луны, оно подползало под сухой прошлогодней хвоей.

– Я знаю тебя, нутро твоё зрю: в чреве пепел, очи – угли, в жилах прах вместо крови, – скользил Свирь грязными пальцами по оголённому телу подземницы. – В красную рубашку тебя наряжу, проведу в Пекло по алой нити. Обожжёшь меня, милая?

Из-под хвои показалась гладкая змеиная голова с двумя бусинами глаз. Свирь не видел, как подползало к нему дитя леса. Змея метнулась к руке, но на его счастье Вольга одним махом прикончил её и сшиб одноухого с крестианки.

– Вожака добычу не порть!

Свирь оскалился и вскочил, он приготовился к драке. Надземница сама не своя отползла к разлапистой ели.

– Уйди, Вольга! Я для себя её заглядел! – разъярился Свирь, что между ним и добычей встал кто-то третий. Он метнулся к надземнице, но Вольга оттолкнул его. Тут же сзади запричитала крестианская девка.

– Отпустите меня! Я никому-никому зла не желаю и никого не предавала! Не предавала!

– Заткнися! – озлоблено рявкнул Свирь и вытащил из сапога нож. – Ничего вы о страхе не ведаете, язвить не умеете, да я вам покажу! Живую мне её в связни дайте!

Свирь снова бросился на крестианку, будто не замечая Вольгу, жажда его была так велика, что никакие побои не унимали.

– Отлязь, полудорок! – Вольга отпихнул его пуще. – Ишь, в язвени он избрался!

Свирь напирал. Вольге пришлось схватить его крепче, и кости у одноухого затрещали. Обычно с более сильным Вольгой он не дрался, но в этот раз будто совсем обезумел. Извернувшись, он попытался резануть Волгу по груди. Вольга сбил его с ног и, пока Свирь пытался подняться на четвереньки, пинком опрокинул. Свирь упал, Вольга плюхнулся на него сверху и выкрутил руки.

– А-ай, порешу всё едино! Токмо сойди, вцеплюся ей в жерло! – орал одноухий.

На крики из зарослей выскочила растрёпанная ворожея. Она окинула взглядом охотников, передравшихся на земле, заметила их добычу в порванной одежде, с шипением выхватила атам из застёжки на юбках и встала напротив парней.

– Ошалела? – удивился Вольга. – На кой тебе девка сдалася? Чего по темени шаришься!

– Она Яра ищет, – подошёл Сава. – На ваш глум прибежала. А за надземницу заступилась, потому что сама с неё порчу сняла, вот и злится сейчас.

Сирин недобро блеснула чёрными как ночь глазами, но никому из них не было до крестианки особого дела, кроме извивающегося ужом Свири. Вольга не только скрутил его, но и отнял награбленные серьги и перстень. Свирь яростно выгибался и выл во всю глотку.

– Не замай её! Моя! Или тень к Тени липнет?!

Угрожая атамом, Сирин подняла Дарью на ноги. Сава хотел ей помочь, но ворожея и на него направила чёрный узкий клинок.

– Это Яра добыча, – предупредил её Сава. – Вожак велел свести крестианку в нору. Сам скоро вернётся и ежели там её не найдёт – сильно взбесится.

Сирин цокнула зубами и торопливо повела добычу вглубь леса, подальше от Навьих охотников.

*************

Крестианка спотыкалась на каждом шагу. От страха она не узнавала спасительницу и не могла понять, куда и зачем её снова ведут. Лохматые ели зашевелились, поплыли. Надземница почти упала от слабости, но Сирин вовремя её подхватила. На одном рукаве её пальто высохла кровь. Сирин поняла: пленница ранена. Перекинув другую руку крестианки к себе на плечо, Сирин так и повела её до норы.

По дороге все её мысли крутились о Яре. Не знали состайники, как встревожено племя. С дозорных лёжек примчались матёрые и доложили о нападении на Монастырь. Ведущая род собрала вожаков и потребовала найти сына. Где Яр? Зачем пленил дочь Настоятеля? Нехорошее предчувствие стиснуло душу, что-то тёмное происходило вокруг.

У входа в нору Сирин высекла кремешком искру и подожгла факел. Придерживая крестианку одной рукой, другой она подсвечивала себе под ноги. Они долго спускались по дощатым настилам, пока не вошли на срединные ярусы логова. Сирин и Дарья миновали множество подземных комнат и залов, потайных лазов и пустых кладовых, где через вытяжки завывал только ветер. Логово вырыли здесь по приказу ведуньи, но жить в нём должны были вовсе не Зимние Волки, а инородцы. Хотя ни одно племя к ним так и не явилось, в душе Зимние Волки надеялись, что чужеядцы не придут вовсе.

В глубине нашлась комната, заранее приготовленная Яром для узницы. Здесь была разостлана лёжка из шкур, расставлены свечи на ящиках, к столбу привязана тугая верёвка. Сирин усадила Дарью на шкуры, но даже не подумала её связывать. Крестианка и без того едва шевелилась от страха.

– Спа-па… спа-си тебя… Бог… – сквозь всхлипы выдавила она. Непослушной рукой надземница нашарила под разорванной сорочкой крестик. – Они… он… он меня…

Сирин обняла её и прижала темноволосую голову крестианки к груди. В её объятиях Дарья разревелась, не сдерживаясь. Ночь подходила к концу, на поверхности разгоралась заря, но узницы Нави редко видели солнце. И этот рассвет младшая дочь Настоятеля не увидела.

*************

Яр раскрыл глаза, ему стало больно от жгучего света. Огромный огненный шар висел над головой, истребляя всякую тень на белом песке. Вокруг никого, только бескрайняя ровная как стол пустыня. Яр напряг гудящие руки, чтобы подняться, и, когда встал, в бесплодном мире появилась первая тень. Она ширилась и росла за плечами, как нечто живое – не просто тень Волчьего Пастыря, а непроглядный чёрный поток. Тень была древней как мир, созданный Родом, и в то же время оставалась частью его самого.

Огромное солнце засияло сильнее и жарче. Но свет не сумел разогнать народившийся мрак. Как бы небесное коло не силилось восстановить своё царство, тьма отвоёвывала его шаг за шагом и медленно пожирала белую пустоту.

– Это морок, такого нет в Яви, – сказал Яр запёкшимися губами. Его тянуло перешагнуть через край, ступить за грань света и оказаться в прохладной тени, что уже расползлась на полмира. Ступить в неё – так легко и приятно, ведь тень – часть него самого. Но страх перед мраком живёт в каждой душе, и Яр колебался.

– Навь тьмы не боится. Мы живём под землёю, – шепнул себе Яр. Будто услышав его, солнце обожгло ещё жарче. Край тени оторвался от ног, отступил. Мрак превратился в живое чёрное море, Яр же остался на берегу. Издалека послышался грозный вой волка.

– Просыпайся, очнись. Ты ведь жив, я же знаю.

Яр приоткрыл глаза, на этот раз по-настоящему, в Явьем мире. Он подвешен на двух крепких цепях, оковы больно стиснули руки. Он огляделся, но не сумел понять, где находится. Сумрачная коморка освещалась заревом от распахнутой печи. На широком железном столе лежали металлические инструменты. Всё так знакомо… ну конечно же, он был в человеческой кузнице! Или нет.