– Ведомо мне сие. Кажная изба крестианская нами посчитана, где и сколько людей в тепле нарождается знаем.

От этих слов по душе у Егора пробежал холодок. Конечно, Навь следила за Монастырём. Но никто не догадывался, как хорошо она знает про дела в христианской общине.

– Сколько добра к вам откуда идёт, где едите и снедь сберегаете, где вода копана, куды машины поехали – всё ведунье доне́сено.

Рита заметила, как посуровело лицо у Егора.

– Да не страшися! – засмеялась она. – Осемнадцать Зим мы считам, а до сего дня живём мирно. Есмь черта по кровавому договору, она от лиха нас сбережёт.

Стараясь его успокоить, Риса потёрлась носом об щёку и зашептала ему на ухо.

– В самую жаркую ночь, кою избирает ведунья, костры распаляются. Подземная Матерь платком рамена укроет, нам добро проречёт, да требы у капи возне́сет. Ступит с песнею хоровод у костра, противосолонь, солнцем мёртвых. Друг дружку весты за руки держат, кажная подружницу пуще себя бережёт. Молодцы под приглядом матёрых силою меряются. Ножи да огнепалы возложат к Перуну. Какая есмь сила в руках, тот и первый пойдёт из круга весту таскать. Иные дальше ратаются: кто второй, а кто третий. Хоровод к охотнику спиною идёт, на костёр весты смотрят, а Волк знай собе выбирает. В круге страшно: може он тобя заглядел? Нет, сызнова круг зачинается, сердце торкает, дышать страшно. Охотник весту из круга хватает! Три раза тащит! Коли не люб, так подружницы рук не разомкнут, кричат голко: «Навь тащит!». Ежели три раза крикнут, а охотник не вырвал – уходит: не до́был собе жену. Станет из первых последним. Но коли уж вырвал весту, то тащит возлюбленную к костру, подальше от игрища. Там и любовь свою крепят. Ночь идёт, тает круг, голосов в песне мало. Руки уж не подружницы держат. Коли в племени с кем кологотилася, так и бросят в объятия негожему. Да и не всякий год охотников вдосталь, егда меньше круга. Коли веста их хоровода не отомкнулась – хоть умри со стыда! Не одному охотнику не залегла в сердце, никто не добыл! Вот и мыслишь, на коего перед Ночью Костров подружницам нашептать, егда тобя из круга потянут, дабы руки отняли и не противилися.

Она поцеловала Егора. Солоноватым и долгим показался ему поцелуй. Когда же Рита прервалась, спросила.

– Ты бы вырвал меня из круга? Отринул от племени?

Егор знал, как надо ответить. Но ответ этот – лживый. Не на смотрины он к Нави пришёл, не за сверкающими глазами охотницы, а вызволить из подземного плена Дашутку.

– Сил бы не пожалел, вырвал бы тебя из круга, – так крепко, как только мог, стиснул он Риту, чтобы поверила. Она – его ниточка к Нави, мостик между миром людей и подземников.

Рита в его руках задрожала. На миг Егор испугался: подземники слышат ложь! Она едва проговорила.

– Я… тебя люблю. Ты сможешь любить такую… как я?

Слова, с трудом сказанные на оседлом, звучали как никогда чисто.

– Я тоже тебя люблю, – поцеловал он Риту, лишь бы скорее укрыть глаза. Она доверчиво поддалась. Егор заставил себя поверить, что никого дороже Риты для него нет и не будет. Её пальцы легли к нему в руку и крепко сжались, будто желая к нему прирасти. И он почувствовал перстень. Егор знал его – серебряный перстень со вставкой из янтаря. Он сам торговался, приценивался и выменивал его для Дашутки!

– Откуда у тебя перстень?

Рита не понимала, будто не её кольцо вовсе, но вот досадливо фыркнула.

– Родичем даренное. Баское колечко… Аки же ты углядел? Ще, любо тобе?

– Это девчонки кольцо, которую из общины украли. Нарушили договор и выкрали дочь Настоятеля! – Егору не верилось, что подземница ничего не знает об этом. – Кто тебе его дал? Моя племянница? Она жива? Где?!

Рита повторила про себя его торопливую речь, смысл не сразу дошёл до неё, но затем её будто ошпарили.

– Навьи Рёбра полонили дщерь Настоятеля?! Сие в роду не известно. Мать-Волчица не знает! Опосля набега Яр Счастьем ни с кем не делился.

– Так ты не видала её! – воскликнул Егор. Последняя нить надежды рвалась. Рита зажала ему рот ладонью, чтоб не накликал беды.

– Дознаюся, коли надоть, крестианку сыщу. Яко ей будет имене?

– Дарья. Ростом ниже твоего, волосы чёрные, глаза ярко зелёные. Ей всего лишь семнадать Зим, она за монастырскими сте́нами никогда не бывала. Нельзя ей в подземелье, она больна и слаба головою!

– Ты хочешь, дабы я тебе крестианку из логова вызволила?

– Да. Заклинаю тебя, помоги найти племянницу, вызволи! Спаси её из нор! Век помнить буду.

Рита задумалась и вполголоса рассказала Егору о Вольге возле Кривды – охотнике из Навьих Рёбер. Это он принёс украшения, значит Дарья точно в плену. Яр ещё утром отвечал за нарушение черты перед ведуньей, но после этого в логове не задержался. Неизвестно, где он скрывается вместе с пленницей. Ведунью больше заботят неурядицы в племени. Пойти и рассказать ей о крестианке сейчас – всё равно, что отдать в руки Белой Волчицы. Значит надобно вызволять без разрешения ведуньи. Пойти против племени.

– Послухай… – осторожно сказала она. – Я тебе подсоблю. Токмо исполни и ты мою волю. Как скажу, пущай так и будет. Мать мою и сестриму, да и Снежку-чернуху забери к вамо за стены: в твердь, в Монастырь. Коли супротив ведуньи пойти, она нас погубит. И не одну меня, ано всех моих родичей. Я стану тебе женою, в избе буду жить, Волчат нарожу, коли согласный. Заб… забери меня к вамо домой!

Егор обмер. Согласится, и назад дороги не будет. Лесная свора станет ему семьёй и охотница Нави супругой. При этой мысли кровь холодела. Рита выискивала в его взгляде ответ. Он же думал, что скажет Сергей, Волкодавы, трудники, ратники, все знакомые и друзья, наконец семьи, лишившиеся кормильцев из-за набегов. Сколь мучительной станет жизнь, приведи он к себе охотницу Нави, исполни её наивнейшую мечту. Принять её в Монастырь станет самой большой ошибкой для них обоих. Может быть Сергей возьмёт её и защитит? Его благословление и крещение для Волчицы спасут их на первое время. Но слишком уж много человеческой крови пролилось в эти дни. И прольётся ещё.

Согласиться нельзя. Торговаться и отвергать тоже.

– Хорошо, возьму тебя в жёны и семью твою заберу в Монастырь. Выстрою тебе дом, будем жить вместе, за каменными стенами, где ни одна ведунья родных твоих не достанет и не отомстит.

– Ладо мой! – выпустила затаённый вздох Рита и порывисто поцеловала Егора. Она с головой отдавалась счастью. Неужто не думала, что придётся ещё убеждать свою мать и сестру уйти к людям? Как так сложилось, что одной Волчьей семье не живётся среди сородичей – Егор не знал.

Рита с тоской отпустила его, прошептав напоследок, что теперь будущее решено. Рука Макоши заплела ей белую нить, и Доля стянула наузы на Счастье. Она указала ему, как быстрее и незаметнее выйти из леса. Егору надо вернуться, Рите же найти крестианку, пока не минула ночь, пока Недоля спала.

Расставаясь с Егором, Рита условилась встретиться с ним на рассвете. Ей надо было привести Дарью к воротам Монастыря, но для начала найти крестианку. В таком деле чутьё мало чем могло ей помочь. Добычу забрали ещё вчера и держат где-нибудь в подземной норе, а не в родовом логове. Подумав так, Рита решила обследовать норы, вырытые для иноплеменников.

Нелёгкая это задача: выкопать девять или тринадцать меженей в земной глубине. Всю чёрную работу обычно выполнял молодняк. Матёрые отвечали за основные тоннели, тайные логовища и отдушины для костров. Логово начинали рыть с хорошо спрятанного на поверхности входа, ведущего под уклон к первым залам. Жить близко к поверхности желающих не находилось. Первую межень занимала и караулила Навья Стража и поддерживала несгораемую жаровню вратарной смаги. На второй межени устраивали холодное жильё Безымянных и узилище для только что взятых в набеге и ещё не присмирённых надземников.

Моровые ночи не приходили давно, но, если вдруг в логово проникнет холод с поверхности, первые две межени вымерзнут быстро. Ниже – норы крепких Навьих семей. И чем глубже уходят тоннели, тем лучше в них и теплее живётся. Не зря ведунья с самыми ценными из богатств прячется возле самого дна.